Как глупо было с ее стороны прийти на помощь капитану! «Ты дурочка. Он уверен, что ты проститутка. А ты, наверное, совсем выжила из ума, если размечталась о нем, в то время как доктор Барнард, узнавший в тебе одного из корреспондентов «Графомана», приказал своим головорезам прочесать весь дом, чтобы найти тебя!»

Розали осторожно кралась по еще одному полутемному коридору. Кто-то схватил ее прежде, чем она успела даже подумать о побеге.

— Так вот ты где, Афина, — мягко заметил капитан Стюарт. — У меня к тебе парочка вопросов.

Проклятье. Она быстро развернулась и побежала в обратную сторону, шаги капитана раздавались у нее за спиной. Завернув за угол, Розали подлетела к приоткрытой двери в темную комнату, все освещение которой составляла свеча, укрепленная на залитом воском подсвечнике. Пробравшись внутрь, она прислонилась к холодной стене, закрыла глаза и взмолилась, чтобы капитан не заметил ее убежища.

Он заметил. И вошел в комнату. Розали попыталась обогнуть его и нырнула во все еще открытую дверь, однако тот легко поймал ее за запястье. Когда она открыла рот, намереваясь издать вопль, его рука твердо накрыла ей губы, не давая произнести ни звука. Розали стала вырываться из стальной хватки его объятий. Однако достаточно было одного прикосновения его ладони, сильной и теплой, как странная дрожь пронзила нервные окончания.

— Прекрати вырываться, — прошипел Стюарт, захлопнув дверь мыском сапога.

Она попыталась укусить его за руку. Он разразился проклятиями. Розали замерла. Из коридора раздался оглушительный топот шагов, быстро приближавшихся к ним.

Звук шагов постепенно удалялся. Розали обмякла у него на руках, чувствуя огромную слабость после пережитых волнений.

Капитан уже больше не удерживал ее. Однако шансов убежать не было, его широкоплечая фигура полностью преградила путь к выходу.

В ней начало пробуждаться нечто странное, чувство, которому она не могла подобрать название. Вероятно, они оказались в одной из тех самых комнат, за которые обычно платят джентльмены в подобных заведениях.

— Насколько я понимаю, дорогая Афина, — мягко произнес Капитан, — у тебя неприятности.

— Неприятности? — Розали попыталась улыбнуться. — Что за ерунда. Просто я работаю здесь, как вы видели.

Он окинул ее загадочным взглядом:

— Тогда почему ты убегаешь? С какой стати доктор Барнард послал своих подручных ко всем выходам, чтобы задержать тебя?

Как и говорила Салли. Розали вновь обвисла у него на руках.

— Значит, я не ошибся, — лаконично заметил Алек. — И в данный момент, веришь ты мне или нет, тебе лучше находиться здесь. Со мной. Он смотрел на нее, в его темных глазах — теперь они были бархатисто-коричневыми, почти черными — сияли золотистые искорки. По какой-то необъяснимой причине внутри ее также загорелся огонек, и приятное тепло разлилось по всему телу.

Неприятности. О да.

Внезапно девица выскользнула из его объятий словно угорь — боже, да она умеет постоять за себя — и ринулась к другой двери, которую успела заметить в пошлом будуаре. Капитан бросился за ней и легко поймал.

— Тихо! Успокойся, Афина, — предупредил Алек. — Знаешь, мне очень бы хотелось, чтобы ты объяснила, с какой стати пришла мне на помощь в той драке наверху.

У нее не было на сей счет ни малейшего понятия. Розали вскинула голову:

— А как вы объясните тот факт, что опустились до того, что готовы платить за удовольствие в подобном месте?

С ее губ срывались оскорбления. Причем достаточно красноречивые и выразительные, осознал, к своему удивлению, Алек. Запах блестящих белокурых волос сводил с ума. Она еще раз попыталась вырваться, сорвав с гвоздя висевшую на стене небольшую картину, немедленно свалившуюся на пол. Он невольно отшатнулся, девушка бросилась на пол и быстро подняла акварельку.

Алек ошеломленно смотрел, как куртизанка повернулась к нему спиной и осторожно водрузила акварель на место. Наконец он обрел дар речи:

— Афина, у тебя неприятности! А ты беспокоишься о какой-то картинке!

Она разъяренно взглянула на невежу:

— Это не просто картинка, подобная остальной дешевой мазне, развешанной по стенам этого дома! Даже дураку ясно, эта картина кисти Буше[3], известного своими акварелями! Его живописные работы — настоящие произведения искусства, хотя я не могу представить, что делает одна из них в этом отвратительном месте!

«Отвратительное место». Алек не преминул отметить эпитет.

— Ну-ну, Афина, а ты разбираешься в искусстве?

Она снова встала, уперев руки в бока, мятежно отбросив назад волосы.

— А с какой стати я не должна в нем разбираться? В любом случае неприятности не только у меня. А что сделали вы, почему эти люди на вас набросились?

— Подозреваю, что, вероятно, сегодня вечером я здесь кого-то обидел.

— Если вы привыкли разговаривать с людьми так, как с этим человеком по имени Стефан, я не удивляюсь случившемуся! — бросила она саркастически. — Почему вы были с ним так грубы?

Капитан пожал плечами:

— Он мне не очень нравится. И, судя по тому, как ты кинула монеты, его сложно назвать твоим любимчиком.

У Розали перехватило дыхание. Она, обычно столь невосприимчивая к мужчинам и их примитивным уловкам, не могла даже взглянуть ему в глаза, темные и сияющие, желудок ее совершил головокружительный кульбит.

«Одна в будуаре куртизанки. С ним».

Хаос за стенами комнаты продолжался.

— А вы везде появляетесь столь эффектно?

— Я не виноват. Кто-то заплатил тем дуболомам, чтобы они на меня напали. Хотя я и в самом деле притягиваю к себе внимание, например твое, Афина. Я видел, как ты на меня смотрела. Со сцены.

Ее сердце затрепетало.

— Смотрела на вас! Какая глупость! Да у меня близорукость, я вообще на расстоянии ничего не вижу!

— Странно, у меня сложилось впечатление, что ты достаточно подробно успела меня рассмотреть.

Невероятно, но его рука обвила ее тонкую талию. Прижала к себе.

— О нет! Немедленно прекратите! Сейчас же!

— Прекратить! Но разве не для этого ты здесь? — На его лице застыло невинное выражение, однако в голосе сквозила ирония. — Чтобы… Чтобы сделать себя доступной?

«Будь проклят этот мужчина».

— Да, — солгала она, пылая от стыда, — конечно, но в такое время… это абсурдно… это подобно…

— …тому, как пиликать на скрипке, в то время как горит Рим[4], — прошептал он, сверкая глазами. — Черт возьми! Я и забыл, мы же сегодня занимаемся греческой мифологией, не так ли? Афина, я взываю к твоему хваленому чувству справедливости! Господи, мне пришлось много заплатить за сегодняшнее представление!

Розали скользнула взглядом по его потрепанному сюртуку, который определенно знавал лучшие дни.

— Не по карману? — обманчиво-ласково поинтересовалась она.

— Всего лишь вопрос принципа. — Капитан любезно улыбнулся в ответ. — Понимаешь, обычно я не плачу за женское общество.

Невероятная самонадеянность!

— Пустите. Вы же понимаете, мне здесь грозит опасность, надо поскорее отсюда скрыться!

В это мгновение сквозь приоткрытую дверь в комнату ввалилась парочка пьяных противников, схлестнувшихся в рукопашной, ворча и ругаясь. Выпустив девушку из рук, капитан Стюарт немедленно выставил их в коридор и, щелкнув щеколдой, захлопнул дверь ногой. Неторопливо вернулся к Розали. Господь всемогущий, этот мужчина опасен! Разве она не поняла это в тот самый момент, когда его увидела?

— Предлагаю тебе сделку, Афина, — спокойно объявил он. — Я выведу тебя отсюда в целости и сохранности, если расскажешь, какое дело имел к тебе джентльмен по имени Стефан.

Розали пожала плечами и облизнула пересохшие губы.

— Откуда мне знать? Он всего лишь сказал… сказал, что страстно желает узнать меня получше. Впрочем, как и все другие мужчины.

Его темные глаза недоверчиво вспыхнули.

— И все же ты выбросила его деньги?