Он поставил на доску два десятка камней. Одни камни окружили другие, но окружённые держали строй, напоминающий глаза. Эти глаза были разделены перемычкой, за это отвечал один из камней.

— Видишь? — Учитель посмотрел на меня. — Перемычка, нос, должен быть того же цвета, что и другие камни, образующие глазной строй. Если перемычка будет другого цвета, то это будет совсем другая история и закончится она трагически для окружённых.

Он поменял камень перемычку на камень противоположного цвета. А затем поставил камень прямо в глаз.

— Видишь, по правилам Го я могу теперь сделать так, — пояснил он свою постановку. — Могу, так как благодаря камню перемычке у двух этих камней есть свободное дыхание. Но если бы камень перемычка был первоначального цвета, то я не мог бы поставить камень в глаз, так как у него не было бы ни одного свободного дыхания, а окружённые камни имели бы такое свободное дыхание на месте второго глаза. Видишь почему?

Я согласно кивнул головой. Эта позиция не была слишком сложной. Но в том, как он мне сейчас объяснил её, я увидел много новых смыслов.— Те мрачные силы, у которых наши предки отвоевали право жить на этой земле, ждут того часа, когда люди ослепят сами себя. Достаточно закрыть один из своих глаз. Это можно сделать только камнем своего цвета. Нужно поставить его вот сюда или сюда, — он показал места постановок камнем, взятым из чаши. — Кто угодно может его поставить. Ребёнок, взрослый. Это ведь не трудно — поставить камень. И это не запрещено правилами Го! Это разрешённая правилами постановка. Более того, её легко объяснить. Некуда было поставить камень, а вот тут незанятое свободное место. Согласен?

Он не ждал моего ответа. Это был риторический вопрос.

— И добавлю, — он понизил тембр голоса, — что если в этом мире ничего не переменится, то этот камень уже не за горами. Древние люди накопили колоссальный потенциал, так как тысячелетиями они были единственным живыми существами на планете, которые были готовы воспринимать чудеса мира. Не проверять, не разрушать их, а именно воспринимать!

Его глаза многозначительно сверкнули.

— Поэтому они явились свидетелями многих тайн, и именно поэтому им многое было дано. Наши предки были могучими существами! И они не подменяли главного второстепенным! Современный человек — другой.

Он закончил говорить. Возникла пауза. Вторить ему было трудно, поэтому я задал один из своих вопросов.

— А что может быть примером второстепенного? — спросил я.

— Если мои камни решат, что главное для них это размножаться на этой доске, то это будет примером, когда второстепенное подменило главное.

— А разве ты не размножаешь камни, когда ставишь новые?

— Размножаю. Но, кроме этого, делаю много другого. И среди этого другого я не забываю делать главное. Я добиваюсь того, что мои камни могут не только вставать на доску, стоять на доске или сниматься с неё. Я добиваюсь того, что мои камни становятся зрячими. И тогда у них появляется место, где они могут размножаться. Размножаться, без риска быть снятыми вместе со всем своим потомством. Более того, зрячие камни сами находят новые места, и сами их удерживают!

Я откинулся на спинку стула. Это было сильно. Ему удалось связать в моём сознании освоение доски и освоение земли. И это стало возможным благодаря тому, что у него самого это было связано!

У меня накопилось много заметок с пометками «Го учит видеть», датированных разными периодами. Я помню время, когда эта тема занимала меня очень сильно. Когда нибудь я возьмусь за её полный разбор. Пока же я подготовил несколько диалогов, которые кажутся мне опорными.

— Помнишь, ты говорил мне, что есть этапы совершенствования восприятия? — однажды спросил я его, подгадав удачный момент.

— Мне не обязательно помнить, — ответил он. — На память вынуждены полагаться те, у которых восприятие не развито. Отсюда проистекают жалобы на то, что память с годами ухудшается. Отчасти это верно. Память действительно может ухудшаться с годами. Но восприятие может совершенствоваться, — он задумался. — Ты не раз замечал, и это удивляло тебя, что я помню сыгранные партии, и даже могу показать тебе тот или иной кусок из них по прошествии достаточно длительного времени? Как ты объяснишь эту мою способность?

— Имея большой опыт, ты иногда автоматически запоминаешь те позиции, которые встречаешь в игре, — ответил я.

— Если ты хочешь развивать своё восприятие, то надолго забудь слово автоматически. Автомат — это движение по чужому лекалу. Я помню свои партии не потому, что запоминаю их. Мне не надо использовать для этого свою память. Твои и мои постановки записываются на сферу восприятия. Чем больше эта сфера, тем больше информации может находиться на ней.

— Как информация записывается на сферу восприятия? — спросил я.

— Записывается — это возможно не совсем точное слово, — подумав, ответил он. — Информация скорее осаждается, оседает на неё. Это происходит естественным путём, и поэтому не затрачивает усилий. Этот процесс можно уподобить оседанию пыли на источник электростатического напряжения. Но в отличие от пыли информация не поражает сферу восприятия. Это подобно тому, как пчёлы и мухи, прилетевшие на запах цветка, не поражают и не уничтожают его. На один и тот же цветок за световой день различные насекомые садятся тысячи раз, но цветок на следующий день такой же свежий, как и накануне. Обрати на это внимание. Информация забивает память, но не может утомить восприятие. Восприятие — это правильный вектор взаимоотношения с миром. Это приёмник, но одновременно — излучатель. Восприятие — самое сложное, что есть у живых существ. Это один из главных органов, благодаря которому живое может вообще существовать в неживом. Но перейдём к твоему вопросу, а то мы далеко уйдём от него.

Он замолчал, и у меня создалось впечатление, что он осматривает мой вопрос с помощью умозрения, важность которого он всегда подчёркивал. Хочу отметить, что я научился не перебивать его в такие моменты. Он называл их интервалами, и ему удалось привить мне понятие о ценности интервалов в наших разговорах.

— В работе с восприятием, — продолжил Учитель, — наиболее важен первый этап. Именно он отвечает за то, чтобы восприятие начало развиваться и в дальнейшем совершенствоваться. Этот этап можно назвать манёвром. Манёвр заключается в том, чтобы позволить своим глазам смотреть на мир и воспринимать его. Когда ты научишься это делать, ты сам увидишь, какой это перевал. Потом ты увидишь, что лишь немногие люди, из тех, что окружают тебя, способны на это. А может быть, ты даже не увидишь никого, кто может это делать вообще. Ведь люди не смотрят на мир своими глазами. Их глаза отключены от восприятия. Их глаза движутся в соответствии с лекалами, которые я не раз поминал при тебе. Их глаза стали автоматами, и управляют этими автоматами отнюдь не они сами, — он сделал многозначительную паузу. — Сфера восприятия формируется всеми органами чувств. Уши здесь не менее важны, чем глаза. Но если мы говорим об этапности, то начинать стоит с глаз. Когда мы занимаемся с тобой Го на доске, то я учу тебя осматривать доску. Осматривать доску — это упрощение. Осматривать надо и камни, и интервалы между камнями. Никогда нельзя полностью перечислить то, что нужно осматривать. Этот список всегда будет неполным. И в этом заключён секрет восприятия. Восприятие нацелено на большее. И поэтому оно способно находить невидимое и скрытое.

Он помолчал. Я не пошевелился.

— Помнишь, я говорил тебе, что благодаря развитому восприятию люди древности одерживали победы над могущественными и опасными противниками? Восприятие делает противника и его усилия видимыми. А если ты видишь своего противника, и видишь все его действия, то справится с ним уже другая задача. Настоящий, смертельный противник, всегда невидим. Мышка не сможет при всём своём желании точно описать кошку. Кошка — это молния. Это страшные кинжалы. Кошка вооружена десятками страшных кинжалов — максимум того, что может рассказать опытная мышь, которая спаслась от кошачьих когтей. Но простая мышь не видит кошку. Она не видит, как кошка сидит и сверху изучает её. Мышка даже не подозревает, что кошка так велика и неподвижна. Она уверена, что кошка произведёт шум, шуршание, и мышка успеет заметить и убежать от неё. Но мышка никогда не видела кошку. И ничего не знает о её повадках. Кошка же — хищник. И она знает многое. В том числе и о восприятии.