— Не потакай себе! — услышал я голос Учителя, — ни у тебя, ни у нас нет на это времени! Го намеренно пересёк тебя с этими людьми! Поэтому мы должны продолжить обучение!

В этот момент он напомнил мне японского сёгуна, сидящего перед своими генералами, и призывающего их или победить или умереть.

— Сейчас не их игра! Сейчас — твоя партия. Сейчас разыгрывается, останешься ли ты жалким идиотом или сможешь преодолеть этот перекрёсток! — с этими словами он поднялся, и показал рукой на склон хребта, уходящего в синее небо.

Я задрал голову.

— Это коса динозавров! — провозгласил он. Здесь они грелись в лучах солнца, слушали шум прибоя и вдыхали в себя свет звёзд.

— Коса динозавров? — удивился я. — Но я вижу только горный хребет, поросший соснами!

— Это коса динозавров, — ещё раз произнёс он, — ты можешь снять её на видео и показать своим друзьям в Москве. Пусть они поднимут тебя на смех!

Он повернулся спиной к тропинке, и ковырнул рукой её песчаный борт.

— Вот, — торжествующе проговорил он, — сними на видео и вот это. Впрочем, ты можешь взять это с собой. И даже набить этим карманы своей куртки.

— Что это? — удивился я.

— Это? Это коралл древнего океана. Он окаменел, но ты можешь рассмотреть его структуру. Весь этот хребет — кромка огромного кораллового рифа. Но здесь ты сможешь найти не только кораллы. Если ты несколько раз правильно споткнёшься, то сможешь найти несколько неплохих панцирей, за которые в городе тебе даже дадут деньги. Ведь деньги никогда не дают просто так, правда?

То, что деньги никому не дают «просто так» я знал и без него. Всё таки я живу в Москве. А это — особый город с точки зрения денег и вообще всего того, что иногда называют «просто так».

— Почему ты раньше никогда не приводил меня сюда?! — воскликнул я.

— А тебя раньше можно было водить в приличные места? — ответил он вопросом на вопрос. — Разве можно водить в приличные места человека, который думает только о том, чтобы стяжать?

Мои щёки стали пунцовыми. Я был согласен с его характеристикой. Моя схема разрушилась. Я осознал, что не понимаю теперь, что мне делать дальше. Я увидел, что раньше у меня был выход из любой ситуации. Если я не мог решить её напролом, то я действовал хитростью, и моя хитрость всегда решала поставленную задачу. Если же я проигрывал, то всегда мог хлопнуть дверью, плюнуть и уйти. Теперь же у меня не было выхода. Мне некуда было больше идти. Ему удалось не только разрушить мой мир, но и разрушить мою амбицию.Я надел свой рюкзак, и молча пошёл по тропе. Мы шли в полном молчании. Только в вышине, слева от себя я слышал близкий клёкот орла. Скорее всего, мы потревожили его жилище, и он перелетал с места на место, волнуясь, что люди не ушли обратно, а всё еще находятся недалеко от его владений. Через какое-то время мы взяли выше. Для этого нам потребовалось идти нетореным склоном. Там оказалась ещё одна сильно заросшая тропа. Опять замелькали повороты ущелья, оно стало глубже и гуще. Пожалуй, в этот раз мне хотелось только одно — идти и идти куда-нибудь. Мне не хотелось никуда приходить. Белый шум леса убаюкивал меня, и мне было хорошо в нём.

Позиция созерцания

Грот — последнее тайное убежище, самый дальний наблюдательный пункт, который Учитель показывает Игорю.

Я потерял счёт времени и расстоянию. Мы могли пройти пять километров, а могли пройти и все пятнадцать. Лес был здесь глухой и дикий. По всему чувствовалось, что люди довольно редко забредают сюда. Пара косулей или оленей были тому подтверждением. Они подпустили нас довольно близко, а потом резко бросились через заросли.

— Я хочу оставить тебя здесь одного, — изрёк Учитель.

Я вздрогнул.

— А Вы?

— Ты же знаешь, что я не люблю ночевать в горах, — он казался серьёзен. — Кроме того, я думаю, что тебе стоит сегодня переночевать здесь, одному. Это подтолкнёт некоторые процессы, которые всё ещё идут в тебе крайне медленно.

— Но у меня нет с собой ни палатки, ни спальных вещей, — начал я. — У меня даже воды с собой нет!

— Воду ты найдёшь вон в той балке. Ты перейдёшь бугор и пройдёшь вверх вдоль ручья, который будет течь по ней. Выше будет довольно большой грот. Это достаточно удобное убежище для такого подготовленного человека, как ты. Я буду ждать тебя завтра в полдень на ветреном перевале. Сможешь самостоятельно дойти до него?

— Смогу.

Перспектива остаться здесь одному не очень радовала меня, но видимо у него всё было давно решено. Я подумал ещё, что он очень неплохо выбрал место нашей встречи. Он мог вернуться в город, если бы он действительно пожелал туда вернуться, а потом всё равно бы успел дойти до ветреного перевала. А мог передумать и заночевать в своей хижине пещере. Я уже описывал её в своих записях. Таким образом, он имел целый набор вариантов, а я имел только один вариант, но зато «достаточно удобный для такого подготовленного человека, как я».

Но я не стал ни останавливать его, ни проситься уйти с ним. Во мне всё ещё было сильно чувство, пробудившееся над водопадом. В каком-то смысле мне было всё равно, что произойдёт. Это был вид отрешения. Учитель не заставил себя уговаривать, и, кивнув мне головой, исчез за поворотом тропы. Я остался один.

Постояв немного, я пошёл вперёд. Перевалив через поросший лесом отрог, я оказался в балке. Здесь бежал небольшой ручей. Я двинулся вверх по его течению. Сделав вместе с балкой несколько поворотов, я увидел довольно величественное зрелище. Балку перегораживала десятиметровая каменная стена. Сверху со стены в балку падал ручей, но эффекта водопада не было. Ручей падал на вершину огромного камня, который рос под самой стеной. Когда я разобрался, что к чему, я понял, что камень действительно вырос здесь. Это был огромный известняковый наплыв. Он стал таким огромным за те десятки тысяч лет, что простоял здесь. Вода падала на самую его макушку, и растекалась по нему многочисленными струйками. Это был камень грот. Он был похож на сказочную голову витязя с длинной зелёной бородой. Сходство с головой придавали также два боковых грота, разделённые мощным носом.

Я подошёл ближе и снял рюкзак. Удивительное зрелище предстало моему взору. Весь известняк был покрыт изумрудным мхом. И по всему этому необычайному покрывалу струилась вода. Она переливалась тонкими струйками, капала по капле, журчала, создавала маленькие ручейки, озёрца и неподвижные блюдца. Я никогда ещё не видел ничего подобного. Я огляделся. Было моё любимое время дня. Заходящее солнце проникло в ущелье и картина, представшая моему взору, казалась особенно неземной. Я разделся, снял часы и сложил свои вещи в рюкзак. Мне хотелось быть голым в этой природной первозданности. Я взошёл босыми ногами на мох и почувствовал необыкновенное опьянение. Как хорошо, что я был здесь один!

Мох под моими ногами был жёстким, так как ручей, проходя известняки, нёс на себе множество известнякового материала. Этот известняк оседал здесь везде. Он и построил все эти великолепные гроты. Мох от этого казался ещё более нереальным. Я раскинул руки и лёг на него животом. Журчание воды оглушило меня. Вода затекла мне в уши, но я не шевелился. Ручейки щекотали каждую часть моего разгорячённого долгим днём тела. Через какое то время я перевалился на спину, и высоко в вышине увидел кусочек синего неба. Деревья склонились, и, казалось, изучали меня. Негромкое щебетание птиц. Здесь не было даже насекомых. Я понял, что могу так лежать очень долго. Не хотелось ни двигаться, ни думать о чём либо. У меня было ощущение, что я плыву куда-то в непрерывном и неумолчном потоке. И этот поток знает, куда меня нужно нести, и что будет потом, и что было до того. Потом что-то потянуло меня встать, и я вошёл в один из гротов. Зайдя внутрь, я увидел, что он гораздо больше, чем представлялся мне снаружи. Я вошёл в воду, и, сделав пару шагов, был уже по шею в ней. Это было очень удобное положение. Я мог держаться руками за камни, при этом моё тело всплыло, но оказалось под каменным карнизом. Он удерживал его под водой. Из этого положения я мог смотреть сверху, как ручей стекает из под глыбы, собирается сотней струек и пускается в свой путь по ущелью. Моё тело не только исчезло под водой, оно почти совсем перестало существовать. Осталась лишь та часть меня, которую Учитель назвал бы восприятием. Я был одновременно и камнем, и водой, и телом ручья. И одновременно восприятием всего этого. Я смотрел, как спокойно, под щебет птиц, затухает этот день. Ещё один день моей жизни. День, который отделил что-то во мне, и меня от чего-то. Я перестал быть только человеком. Во мне родилось или обнажилось что-то ещё. Оно было частью меня, но не было частью меня как человека. И это что-то было мне очень приятно и притягательно. Оно было притягательно до сексуальности. Я почувствовал почти возбуждение от этого нового и сильного чувства.Я вспомнил, что ощущение подобное этому было у меня, когда мы спускались с Учителем по каменной реке. Это было ранней весной. Спуск был очень крутым. Каменная река — это название, которое дал ей я. Узкое русло, сплошь засыпанное мелкой галькой. По ней было невозможно идти, так как галька утопала и ехала под ногами. И в какой-то момент я перестал бороться с дорогой. Воткнув пятки своих горных ботинок в гальку, я поехал вместе с двигающимися вниз камнями. Это оказалось захватывающим ощущением, казалось, что я часть этой каменной реки, и теку вместе с нею. У меня получалось рулить на поворотах, и я обогнал Учителя, который пробирался по краю зарослей. И ещё у меня было ощущение, что земля — одновременно и твёрдая и жидкая. Что при всей своей твёрдости она может течь как вода. И это было очень сильное постижение.