Усмехнувшись, привстаю на локти и, встретив недоуменный взгляд парня, виновато морщу лоб:

- Прости.

- Сделаем вид, что сейчас рекламная пауза, - на выдохе, восклицает Дима и удобней устраивается напротив. – Выкладывай.

- У моего друга проблемы. И вместо того, чтобы помочь, по-моему, я сделала только хуже.

- Что за друг?

- Он был в кафе, помнишь? Смотрел на нас слишком пристально.

- Тогда все были слегка взвинчены.

- Он особенно. Я даже не знаю, как объяснить, - краснея, убираю с лица волосы и выдавливаю нервную улыбку. – Просто…, черт, это глупо.

- Мира, ты меня заинтриговала. Да, ты вся красная! Как помидор, - невинно вскидывая брови, восхищается парень и удивленно щурит глаза. – Давай же, не томи! Я должен знать, что вызывает на твоем лице такое смущенное выражение.

- Думаю, он ко мне неравнодушен.

- Думаешь?

- Ладно. Знаю. Я знаю, что он влюблен в меня с седьмого класса. Просто раньше его чувства не вызывали таких проблем. Но сейчас…

- Что он сделал? – В вопросе Димы больше нет и толики усмешки. Парень напрягается, смотрит на меня так серьезно, что это даже пугает. – Он обидел тебя?

- Нет! Он никогда не сделал бы мне больно, - решительно заверяю я и вдруг вспоминаю вазу, пролетевшую в нескольких сантиметрах от моего лица. Растеряно убираю назад волосы, придавливаю их пальцами к голове и тяну, - Артем подсел на иглу. Мне недавно об этом рассказала Лена. Я хотела найти его родителей, пожаловаться – пусть ябедничество и некий род предательства, плевать – но сегодня он сам пришел. Минут за пятнадцать до нашей с тобой встречи.

- И что он хотел?

- Не знаю. Думаю, он обижен и уязвлен. Я никогда не отвечала взаимностью на его чувства. Исчезла после смерти родителей. Сейчас встречаюсь с тобой.

- А мы с тобой встречаемся? – Толкаю парня в бок. Усмехаясь, он ласково обнимает меня со спины, целует в ухо и прижимает к себе. – Мира, если он колется, с ним опасно находиться рядом. Он ведь не контролирует свои действия.

- Ему плохо, Дим. Тема считает меня предателем, сгоряча начал принимать таблетки. Теперь…

- Стой, стой, стой. Где здесь твоя вина? Его зависимость – его проблемы.

- Но он мой друг. – Смотрю на парня взволнованно, с вызовом. Почему-то внутри просыпается странное ощущение, будто я должна защитить Артема, должна ответить за него, должна объяснить, что он заслуживает помощи. – Я не могу бросить его в такой ситуации.

- Никто и не говорит тебе бросать. Просто твои переживания напрасны. В смысле, ясное дело, ты волнуешься: лучший друг так влип. Но в борьбе с наркотиками, ты бессильна в той же степени, что и он сам, понимаешь? Винить себя в его глупости – абсурд. Это его решение, его выбор.

- Есть еще кое-что. Раньше я играла с ним, играла с его чувствами, - признаюсь и стыдливо опускаю взгляд на сомкнутые пальцы. Пару раз выдыхаю теплый воздух, а затем нехотя продолжаю. – Знаю, это ужасно, но мне нравилось наблюдать за его вечной податливостью. За его постоянной верностью, что ли. Как у собаки. Господи, - покачиваю головой и раздраженно прикрываю глаза. – Я вела себя отвратительно. Ужасно. Поэтому недавно пообещала себе больше никогда не делать ничего подобного, не опускаться так низко. Но сегодня – сегодня природа опять взяла вверх. Случайно, честно, абсолютно случайно я вновь сыграла на его привязанности.

- И что же ты сделала? – настороженно интересуется Дима.

- Попросила завязать с наркотиками ради меня.

- Это все?

- Думаешь, я бы смогла пойти дальше? – вскидываю брови и оборачиваюсь. Парень молчит, и это злит меня так сильно, что я отодвигаюсь в противоположную от него сторону и уязвленно расширяю глаза. – О чем ты говоришь?

- Я не сказал ни слова.

- Тогда о чем ты подумал?

- Пойми меня правильно. Этот разговор, как красная тряпка. Я не имею ничего против твоего друга, возможно, он отличный, замечательный парень, как скажешь. Но, Мира, неужели ты действительно думала, что его неразделенная любовь может мне понравиться?

- Речь сейчас не об этом.

- Речь всегда об этом. Все сводится к чувствам.

- Но я не…

- Знаю. Ты не хотела.

- Неужели ты ревнуешь?

Несмотря на напряжение, Дима криво улыбается и, пожав плечами, отрезает:

- Отчасти.

- Отчасти? – взрываюсь хохотом. – Но это глупо.

- Это нормально. Я не хочу тебя потерять. К слову жизнь у нас с лимонным привкусом, все шатко, хрупко, и тут вдруг на горизонте появляется достойный соперник.

- Какой же он достойный соперник, если я ничего к нему не испытываю?

- Мира, вы знакомы с детства. Он в курсе всех твоих сокровенных страхов, желаний, грешков, он видел, как ты росла, знает, что ты любишь, что обожаешь, в каком количестве, когда и как часто. Он слышал, а может и был свидетелем той истории, из-за которой у тебя на правом плече притаился маленький шрам. Он часть твоей жизни, важная часть. А я кто? Мало сказать, что я ревную. Это само собой разумеется, уж поверь. Более того, я завидую. Завидую тому, как он тебе близок. Ты умудрилась даже разозлиться, когда я намекнул оставить его в покое.

- Но…

- Это дорогого стоит, - настаивает Дима. И выдыхает. – Я бы хотел увидеть тебя с длинными волосами – ты вроде говорила, что подстриглась? Так вот я могу только мечтать об этом, а он – нет.

- Причем тут мои волосы? – удивившись, спрашиваю я и взмахиваю руками. – Разве это имеет значение?

- А как же? Ты вообще в курсе, что по длине волос раньше судили о целомудрии девушки? Да-да, так что, подстригшись, ты автоматически перешла в круг распутных амазонок, ведущих беспрецедентный образ жизни, и это не мои слова. Так выразилась преподаватель по психологии на одном из наших семинаров.

Смеюсь. Протираю руками лицом и ошеломленно восклицаю:

- Ты перевел тему! Речь абсолютно не об этом.

- Прости, но, кажется, рекламная пауза закончилась.

Дима наваливается на меня всем телом и, хохоча, я оказываюсь вновь прижатой к шершавой поверхности крыши. Приготавливаюсь отбиваться: вот-вот и парень начнет меня щекотать, его пальцы уже забрались под кофту, уже касаются моей талии, но вдруг он останавливается. Нависает надо мной, смотрит прямо в глаза и нежно убирает локон волос с правой щеки.

- Все будет хорошо, слышишь? Твой друг одумается.

- А что если нет? – шепчу я. – Что если сердечные прихоти важны для него в той же мере, как и для нас с тобой? Ведь я бы тоже сошла с ума, влюбившись в тебя безответно.

- Тогда ему придется сложно.

- И что же мне делать?

- Верить.

Прикрываю глаза, стискиваю пальцы и громко-громко выдыхаю весь накопленный в легких воздух. Думаю, небо опять беззвездное, опять черное и глубокое. Как всегда полное опасной безнадеги. Чего ему не хватает? Неужели все искры потухли? Поникаю. Сжимаю плечи парня и едва слышно спрашиваю:

- Когда вера спасала жизни?

Просыпаюсь от громкого, протяжного звука. Лениво раскрываю глаза, как-то испуганно ищу пальцами источник шума и неожиданно вижу трубку прямо перед своим носом. Ее протягивает Дима. Хочу спросить, что он здесь делает? Когда мы уснули? Как оказались в квартире? Но решаю прежде ответить на звонок.

- Да? – сонно мну глаза. – Кто это?

- Ты чем там занимаешься? Уже двенадцатый час. – Ленка вместо будильника – что-то новенькое, учитывая ее больную любовь к поздним подъемам.

Осматриваю комнату. Вижу часы, парня, играющегося на краю кровати с Аидом, и спрашиваю:

- В чем дело?

- Как в чем? Сегодня суббота. Мы едем на дачу. Забыла?

Ударяю кулаком по лбу.

- Забыла.

- Ну, молодец. Давай одевайся. Мы заедем за тобой минут через сорок.

- Мы?

- Ага.

- Уверена? – сон постепенно начинает отступать. Встаю с кровати, вытягиваюсь, медленно плетусь в ванну и сообщаю, - Артем вряд ли захочет.

- Почему? Вчера он приходил ко мне, и мы обо всем договорились.

Удивленно вскидываю брови. Когда он уже успел встретиться с Романовой? Голова туго соображает. Приходится встряхнуть ею, чтобы хоть как-то привести себя в чувство. Свободной рукой включаю холодный кран с водой. Умываюсь, затем заторможено тяну: