Через час сидим по кругу в центре старинного зала. Дима совсем рядом, я могу ощущать тепло, исходящее от его рук, от его тела. Иногда он смотрит на меня, улыбается и быстро отводит взгляд в сторону. Я не понимаю: что это значит? Но мне кажется - что-то хорошее.

- Как же здесь было красиво когда-то, - протягивает Ленка. Она выпила достаточно пива, чтобы смело начать рассуждать о вечном. К слову, на вопрос: кто же нас повезет обратно домой, она уверенно сказала – Настина вера. По-моему, этот ответ не понравился только самой Насте. – Я читала, в этом здании, во время Зимней войны с Финляндией, было сформировано правительство «Финляндской Демократической Республики». Как вам, а?

- И что с того? – моргая, спрашивает Стас. – Ты вдруг почувствовала себя частью чего-то большего? Или, может, твой дед принимал непосредственное участие и в этом событии? Он, как мы знаем, тот еще активист.

- Не трогай моего дедушку!

- Здесь жутко, - отрезает Настя. – Еще и ливень.

- Тебе вечно все не так.

- Эй, - я угрожаю Олегу пальцем. – Не надо ссориться.

- Я и не ссорюсь. Просто она вечно недовольная. Вот что опять не так? Мы ведь даже курицу едим, вместо нормального мяса. Все ради тебя.

Краснова показывает парню язык и усмехается. Еще один ее заскок: она не переваривает мяса. Почему? Да, Бог ее знает.

- А ты ведь был здесь раньше, да? – неожиданно прерывает тишину Артем и поднимает задумчивый взгляд на Диму. Я замираю.

- Так и есть.

- Сам?

Меня скручивает. Недовольно смотрю на Ленку и вдруг вижу ее застывшее, испуганное выражение лица. Черт! Она растрепала, растрепала Теме все! Я едва не валюсь в обморок от обезумившего приступа паники.

- Не сам, - отпивая пива, говорит Дима. Он вскидывает подбородок и, будто приняв вызов, добавляет, - с сестрой и ее парнем.

- И это место тебе так сильно приглянулось, что ты вновь решил приехать?

- Меня позвала Мира. Зачем же было отказываться от такой отличной возможности провести время вместе?

- Думаю, дождь сегодня вообще не кончится, - вставляет не своим голосом Лена и нервно поднимается на ноги. Она поправляет волосы, подходит к Артему и спрашивает, – может, будем собираться, а? Нет смысла ждать, пока ливень прекратится.

- Подожди.

- Тёма.

- Не сейчас, ты что не видишь – я разговариваю.

Все молчат. Ни Олег, ни Настя, ни Стас – никто из них не понимает, что вообще происходит. Краснова собирается спросить что-то, как вдруг Артем продолжает:

- А что же сейчас с твоей сестрой, м, Дим? Почему она не поехала с нами?

Меня пронзает судорога. Я чувствую, как напрягается тело Димы, вижу, как он с силой сжимает пластиковый стаканчик, и недовольно вскакиваю.

- Тём, не поможешь мне поставить новую порцию курицы на костер.

Я не спрашиваю – я приказываю.

Парень пронзает меня довольным взглядом: как же ему нравится это состояние звенящего в воздухе раздражения. Никогда бы не подумала, что он может вести себя так, быть таким. Просто невероятно.

- Конечно.

Он встает. Я собираюсь отойти, как вдруг Дима хватает меня за руку. Шепчет:

- Не надо.

- Я разберусь.

Настал мой черед быть сильной. Я напоследок сжимаю руку дорогого мне человека и улыбаюсь, словно говорю: все будет хорошо, у нас с тобой все будет прекрасно. И я хочу верить в свои же мысли, но не верю, потому что чувствую нечто плохое, нависшее над моей головой. И это не грозовые тучи. Это что-то пустое, опасное и очень холодное. Выхожу из комнаты, не сводя с Димы глаз.

За стеной Артем уже открывает сумку-холодильник, и, увидев это, я усмехаюсь.

- Что?

- Ты действительно думаешь, что я позвала тебя нашпиговать курицу?

- А разве нет?

- Что ты делаешь?

- Понятия не имею, о чем ты.

Недовольно подхожу к парню, останавливаюсь всего в нескольких сантиметрах от его носа, и смотрю ему в глаза со всей злостью, со всем негодованием и страхом. Смотрю на него так, будто он предатель, страшнейший враг. Как же мы до такого докатились?

- Что тебе рассказала Лена?

- Ничего.

- Не надо меня обманывать!

- Чего ты взбесилась-то? Господи, я просто пошутил.

- Как пошутил? Артем, не смей говорить Диме о его сестре. Что же ты делаешь? Зачем?

- А почему бы и нет? А? С чего бы мне сидеть молча, когда он кидает в твою сторону любовные взгляды, когда он обнимает тебя, прижимает к себе? Какого черта я должен мириться с его появлением в нашей компании, должен принять его мерзкое желание помочь всем и каждому? Почему, Мира? Почему я обязан терпеть его присутствие? Терпеть его тупое выражение лица, когда ты находишься рядом? Он безмозглый кретин, раз решил, что я сдамся без борьбы!

- Какой борьбы? – ошеломленно вскидываю брови. – О чем вообще идет речь? Нет никакой борьбы! Нет!

- Ты ошибаешься!

- Это ты ошибаешься! Что с тобой? Ты опять принял дозу, да? Господи, посмотри мне в глаза, посмотри! – Вижу его черные, огромные зрачки и прикрываю рукой рот, - Артем…

- Что? Что ты пялишься? Вчера сказала все бросить. Бросить ради тебя! А сейчас толкуешь, будто в этом нет смысла?!

- Ты не правильно понял.

- Что я опять не правильно понял? – отталкивая меня назад, орет парень. – Что?

- Перестань! Мне больно!

- Мне тоже больно! Твое поведение раздирает на куски! Ведь это я всегда был рядом, я, не он! Слышишь? Я всегда поддерживал тебя, всегда вытаскивал из неприятностей! Я!

- Но ты не смог вернуть меня к жизни после смерти родителей!

- Знаешь, Мира, лучше бы ты подохла! Подохла в той самой ванне, где я впервые признался тебе в своих…

Размахиваюсь и ударяю парня по щеке. Хлопок. Артем замолкает, я замираю. Несколько секунд мы не двигаемся, и просто буравим друг друга до боли знакомыми взглядами. Что же я сделала? Что натворила? Но сожалеть долго не приходится. Внезапно парень стискивает зубы, дергается, и мне ничего не остается, как отлететь назад, от неожиданно врезавшегося в мою челюсть кулака. Шок. В ушах звенит. В панике я распахиваю глаза, придавливаю пальцами подбородок и скручиваюсь в углу. Боже мой, он ударил меня. Он меня ударил!

Едва не кричу, увидев, как тот вновь сокращает между нами дистанцию, но в ту же секунду в комнату врываются ребята. Они в ужасе, смотрят сначала на меня, потом на Тёму, потом опять на меня, и вдруг Ленка вопит. Кидается ко мне, падает на колени, просит прощения. Но я не обращаю внимания. Мои глаза непроизвольно ищут родные глаза Димы, а когда находят – наполняются слезами. Тело тут же прошибает сильная судорога. Я вижу, как он взбешен, чувствую, как он готов сорваться и мысленно прошу: не надо. Не делай этого! Но парень не слышит. Он лишь видит, как по моей губе скатывается тонкая линия крови, видит, как дрожат мои прижатые к туловищу руки, и взрывается. Как бомба. Как воздушный шар. Таймер сработал.

Сделав два решительных шага вперед, Дима накидывается на Артема и со всей силы начинает колотить его по грудной клетке.

- Нет! – глухо восклицаю я. – Не надо!

Но его не остановить. Тёма пытается отбиваться, ставит блок, выпускает один за другим мощные удары, однако у него ничего не выходит. Сначала страдает живот, потом плечи. Затем кулак противника врезается в его лицо, и теперь он уже не просто не может защищаться. Он не может стоять на ногах. Я закрываю руками лицо, в ужасе через пальцы наблюдаю за тем, как Олег и Стас пытаются разнять ребят, но Дима откидывает их в стороны, как игрушки, как ненужный мусор, и реву. Такой худой, вроде слабый, он превращается в одичавшего зверя, одной рукой придерживающего голову Артема, а другой наворачивающего по ней удары. И я плачу, не зная, что делать. И мне страшно от того, что все мы бессильны против безудержного гнева, вырвавшегося на свободу. А глаза у парня как в тот самый день, в филармонии, полны злости, ярости. Они горят от гнева, как костер, который мы оставили полыхать в главном зале. И они не видят меня.

- Дима! – Я вдруг нахожу в себе силы встать на ноги. – Дима, хватит! Не надо!