— Ты меня, наверное, возненавидишь, но так и быть, я расскажу. Фуру, сбившую твоего мужа, так и не нашли. Моросило, номеров никто не запомнил. — Он перевел дыхание. — Это друг мой. Хороший друг. Он ехал с грузом, с липовыми накладными, испугался, что гаишники докопаются, и он не только под статью попадет, но еще и на бабки. Жена у него вторым беременна, вот-вот родит. Нельзя ему в тюрьму. Вот и уехал. Но он же не урод, переживал сильно. Позвонил, рассказал. Я и решил найти родственников, узнать что, да как, может, надо деньгами помочь или еще чем.

— Помог? — Она все не могла посмотреть ему в глаза.

— Ты мне скажи, — Лешка присел на подлокотник дивана. — Не знаю, Марин. Я тебя увидел, такая испуганная — пять минут до смерти, глаза в пол-лица, ну, думаю, беда совсем. Мне беда.

— Ты поэтому умчался, как ошпаренный?

— Надо было Сереге машину вернуть, ему в рейс, он мне уже и так всю плешь проел. Я бы потом приехал. Честно.

— Ты врал. Так бы и дальше врал?

— Я не знал, как сказать.

— Да ты бы никогда не сказал! А вдруг я в полицию пойду?

— Это право твое. Делай, как хочешь. Друг-то не виноват, муж твой сам под колеса выбежал, ты же видела. Это просто несчастный случай. Максима не вернешь, а мужик на нары сядет, семья без кормильца останется. Он и так себя казнит.

Взгляд ее упал на снимок в рамке над рабочим столом. Легко узнаваемый министр обороны пожимал руку мужчине, в котором с трудом, но угадывался лжедальнобойщик Леха.

— Ты врал. Другом Максима прикинулся. Я поверила. А еще говорил, что хороших людей много. Где? Где? Пошли вы все!

Хлопнула дверь. Раздался дробный стук каблуков. Лешка мрачно смотрел в стену и размеренно бил кулаком в ладонь.

— Представляешь, — кричала она, вжимая педаль акселератора в пол, — он мне врал! Я чего угодно ожидала, думала, может, он женат или еще что. Но такого, нет! — машина возмущенно ревела в ответ и яростно рвалась вперед.

Дом стоял темный, нахохлившийся. Она почувствовала вину — совсем его забросила. Хотя бы камин надо уже разжигать. Она щелкнула тумблер у калитки. Странно, лампочки во дворе не загорелись. Опять что-то с проводкой. А машину-то надо помыть и в гараж поставить. «Я только чаю попью, передохну немного, фонарик найду и все сделаю», — пообещала она не то себе, не то ей.

Света не было и в доме. Тьфу! Как ее утомил этот сельский быт — без мужских рук туго ей придется. За спиной послышался шорох, кто-то толкнул ее на пол, она ударилась об угол стола и сдавленно вскрикнула. В темноте угадывалось несколько размытых фигур.

— Молчи, тварь! — прошипела ей на ухо одна из них.

Люстра под потолком вспыхнула, осветив комнату и трех мрачного вида парней.

— Вы кто? — задыхаясь от страха, просипела Марина.

— Пихто! — низенький здоровяк, видно, главный в этой компании, окинул помещение взглядом. — Похоронная команда! Костя нам бабок должен.

— Костя погиб, — выдавила она с трудом.

— В курсе, — коротыш кивнул. — А мне по барабану. Долги надо возвращать. Не по-людски это.

— У меня нет денег.

— А мне по барабану. Жить захочешь, найдешь. Три лимона с тебя.

Она закусила губу и поднялась с пола. Села на диван.

— Я к Костиным долгам отношения не имею. Он брат моего покойного мужа. Денег нет. Хоть убейте. Деньги же от этого не появятся. Можете машину забрать.

— Да что она стоит? — презрительно скривился коротыш. — Мне бабки нужны, бабки! Ты что не сечешь? Или ты бессмертная? Или на круг тебя никогда не ставили? А нас тут трое, и мы тебя, как Тузик грелку!

— Как хотите. Машина, единственное, что есть. Дом мужу покойному принадлежал, раньше чем через полгода все равно не смогу продать. Забирайте машину. Остальные деньги буду собирать, — она говорила механически, словно робот. Даже страх прошел — устала она бояться за последние дни.

Коротыш о чем-то посовещался с остальными, она слышала только неявное бормотание. У нее в голове снова гудело и все опять казалось нереальным, зыбким, как во сне.

— Ладно, — он вытряхнул ее сумку на стол, выхватил из кучи пластиковый конверт с документами и брелок с ключами. — Еще надо оценить твою колымагу, что стоит. И деньги собирай. Срок тебе неделя. А ментам стукнешь — не жить тебе падла! На куски порежу. Пойдем, машину смотреть.

Он сдернул ее с дивана, и грубо толкая в спину, погнал на улицу. У нее даже мыслей никаких не было. Пустота какая-то. Она безучастно смотрела, как коротыш залез в «БМВ» и повернул ключ. Стартер чихал, кашлял, но не заводился.

Коротыш высунулся из машины, щедро сыпля ругательствами.

— У тебя же бензина нет, твою мать! Как ты на ней ехала-то, падла?

Она еле пожала плечами, наверное, бесполезно рассказывать, что час назад она залила полный бак.

— Давай с нашей отольем, — к бэхе подбежал один из парней. — До заправки хватит.

Она прислонилась к забору и прикрыла глаза, приказав себе потерпеть еще немного.

«А-а-а-а!» — раздался страшный крик.

Она встрепенулась и отшатнулась в испуге. На черных боках «БМВ» кроваво отсвечивали языки пламени. Возле «Тойоты» коротыша воя от боли, катался по земле один из его подельников, пытаясь сбить пламя с одежды. Вокруг него метался в панике второй. Коротыш, чертыхаясь, побежал, на ходу снимая куртку, и принялся лупить по огненным языкам уже лижущим бока автомобиля. Потом метнулся к багажнику, выхватил оттуда огнетушитель, направил сопло на огонь — раздался хлопок, и коротыш упал, хрипя и зажимая лицо руками. Ноги его мелко-мелко сучили по земле. К ее ногам подкатился развороченный огнетушитель. На улицу высыпали соседи.

— Марина! — громкий крик заставил ее обернуться. К ней со всех ног мчался Леха. — Марина! — он подбежал и схватил ее за руки. — Ты цела? Ты в порядке? — Она кивнула, все еще пребывая в ступоре. — Что тут у вас происходит? Там же бензобак сейчас взорвется! Эй! — закричал он. — Всем отойти! Отойти! Слушай, надо бэху отогнать, неровен час, загорится, — и прежде чем Марина поняла, что он собирается делать, сел в машину, завел мотор и тронулся с места.

Впереди начиналась развилка, посередине стоял толстый бетонный столб, на котором крепилась трансформаторная будка, и Леха не сворачивая, пер прямо на этот столб, быстро набирая скорость. Марина внезапно ахнула и бросилась вслед.

— Стой! Стой! — заорала она. Как ее звали? Анна, Анюта? Нет, не то. Что-то щелкнуло у нее в уме. — Нюша! Остановись! Нюша! Я люблю его! Стой! — Отчаянный ее крик взлетел в ночное небо и вспыхнул мириадами огненных брызг.

Когда она, задыхаясь, добежала до машины, до столба оставалось пара сантиметров. Леха все еще сидел за рулем, неподвижно уставившись в одну точку. Она распахнула дверь и вытащила его наружу.

— Ты цел, цел? — она смотрела на него во все глаза и все трясла и трясла его за куртку.

— Живой, — потрясенно откликнулся он. — Что это было? Тормоза отказали, я за ручник — он заел, хотел дверь открыть — не получается, а эта прет и прет вперед прямо в трансформатор, у меня вся жизнь перед глазами пронеслась. Не врут люди-то! Я так и не понял, как я ее остановил?

— Она сама остановилась, — она прижалась щекой к его груди. — Она такая, с характером. Но я тебе расскажу, как с ней нужно обращаться. Вы должны подружиться.

На их лицах плясали сполохи огня — вдали догорала «Тойота».

«Нюша, вот, значит, как тебя зовут, — Марина, прошлась последний раз тряпкой по лобовому стеклу, убирая разводы, — ну, вот ты снова чистенькая и красивая. Спокойной ночи, Нюша».

— Намыла? — Леха стоял рядом и прихлебывал чай из огромной кружки. — И все же это какая-то мистическая хрень. Чтоб машина на имя отзывалась, да еще и правила свои тебе диктовала. Не находишь?

— Мне по фиг, — она подошла, вытирая руки, — она живая, и тебе придется с этим смириться. Все равно тебе на ней не ездить.

— Это еще почему?

— Она тебя не повезет.