Трудно сказать, сколько бы еще продолжались эти бесполезные манипуляции, но упрямому юнцу пришлось временно уступить место у банки более старому члену семьи, возможно, его отцу. Однако шакаленок не ушел и терпеливо дождался, когда у папы наконец лопнет терпение. За это время он, видимо, успел обдумать сложившуюся ситуацию и догадался, что нужно делать, чтобы его усилия дали положительный результат. Поэтому он изменил тактику: поставив банку крышкой кверху, он привстал на задних лапах и, сложив передние, обрушился на нее всей своею тяжестью. Четырех-пяти ударов оказалось достаточно, чтобы немного продавить крышку внутрь. Теперь банку нетрудно было ухватить зубами, и умелец понес ее на сухое место. Там он попытался вытрясти из банки содержимое. Для этого он брал ее в зубы и, резко вскидывая голову, подбрасывал банку вверх. Иногда из нее при этом что-то вываливалось, и Пацан спешил подобрать лакомство.

К этому времени сбор корма закончился. Звери один за другим вышли на берег и окружили трудолюбивого Пацана. Теперь, когда из банки что-нибудь и вываливалось, то уже доставалось не ему. Но юный эгоист не хотел стараться для своих родичей и прекратил свои манипуляции. При этом никто из членов стаи не сменил его, не предпринял попытки добраться до оставшегося в банке корма, и вскоре мамаша увела семью в лес. Тогда и Пацан с банкой в зубах удовлетворенно потрусил в горы.

Теперь, когда я ежедневно наблюдал похожую картину, разыгрываемое шакалами представление мне уже надоело. Пожалуй, только по инерции я еще приносил на водохранилище подкормку, но однажды был вознагражден за терпеливость сторицей.

В этот день Пацан с одной попытки продавил крышку, но, вытащив банку на сухое место, не стал ее подбрасывать, а, зажав в передних лапах, пытался открыть крышку зубами. Со своего наблюдательного пункта я не мог видеть, что он там делает. Возился он долго, но, видимо, в конце концов ему удалось засунуть резцы нижней челюсти в щель между внутренней поверхностью банки и ее крышкой и поднять ее. Осуществив эту непростую операцию, он засунул голову внутрь и с удовольствием отобедал, затем тщательно вылизал банку, лег и, блаженно жмурясь, дожидался, когда остальная стая кончит «сбор урожая» и отправится на послеобеденную сиесту.

Еще пару недель я продолжал наблюдения. Меня поразило не то, что юный шакал справился с трудной задачей по извлечению корма из закрытой консервной банки, а то, как быстро решение было найдено. Очевидно, обитая на границе густо заселенного района, звери на свалках часто находили консервные банки, доедали оставшуюся там пищу и научились пользоваться ими.

Интересно отметить и другую особенность поведения шакалов: члены семейной группы не только наблюдали, как их юный отпрыск подбрасывал банку, пытаясь вытрясти ее содержимое, но даже беззастенчиво пользовались плодами его усилий, а иногда отбирали у него банку, но я ни разу не видел, чтобы кто-то из них пробовал подражать ему. Тем более никто не пытался научиться открывать банку и не оспаривал право Пацана самому это делать. Занятые сбором корма на дне водохранилища, они совершенно не интересовались тем, что он там делает с банкой. Только два раза, когда шакаленку долго не удавалось добиться успеха, его родичи, возвращаясь после «обеда» на берег, подходили к Пацану, даже останавливались возле него и с любопытством, а может быть, с надеждой получить лакомство поглядывали на усилия упрямого отпрыска, но я думаю, что им, как и мне, было плохо видно, что он делает с банкой, и желания попробовать свои силы я у них не заметил.

БРАК И СЕМЬЯ

Замечательный русский писатель Н. С. Лесков писал, что даже самые умные мужчины покупают себе сапоги с гораздо большим вниманием, чем выбирают подругу жизни. В этом утверждении правдива лишь одна часть, та, которая касается сапог. Со второй половиной, относящейся к подругам жизни, согласиться никак не могу. В этом проявляется наше чисто мужское самомнение: нам кажется, что именно мы выбираем себе подруг. Ничего подобного! Женщина сама выбирает свою половину, позволяя избраннику на себе жениться. И если какая-нибудь русалочка положила на тебя глаз, все, судьба твоя решена бесповоротно, и решение обжалованию не подлежит.

Вы ждете, чтобы я сию же минуту подкрепил это утверждение чьим-либо авторитетным мнением? При всем желании сделать этого не могу. Ну кто же из мужчин чистосердечно признается, что не он облюбовал себе жену, а она выбрала его себе в мужья? Да, большинство из нас даже не заметили, как это произошло, как его опутали тонкие нити невидимой паутины. Так было всегда: и у наших отцов и дедов, и в среде первобытных людей, и у более древних предков — человекообразных обезьян, и у предков этих обезьян — древних насекомоядных, и у всех, всех, всех наших четвероногих, шестиногих, восьминогих, крылатых и иных соседей по планете. Если вас и это не убедит, тогда просто не знаю, какие еще нужны аргументы.

Нельзя сказать, что представители сильного пола совершенно не обеспокоены выбором «дамы сердца». Это было бы несправедливо. Однако любая представительница слабого пола, даже обладающая весьма скромными достоинствами, способна вскружить голову любому мужчине, даже если он уже в годах и повидал на своем веку немало. Что же говорить о юных представителях мужского сословия, встречающих свою первую весну.

Вот как выглядит сватовство у наших травяных лягушек. Когда зиме приходит конец и весеннее солнышко начнет растапливать покрывающие землю снега, а на опушках леса обнажатся прогалины, на мелководьях у берегов водоемов собираются самцы наших лягушек. Они приходят сюда задолго до появления самок и коротают время, оглашая окрестности унылым бормотанием. Как известно, у северных лягушек настоящие семьи не создаются, но без сватовства и свадеб дело, конечно, не обходится. Когда представительницы прекрасной половины травяных лягушек начинают прибывать в нерестовые водоемы, обычно шлепая прямо по снегу, кавалеры уже так заждались дам, что им сейчас не до выбора невесты. Любой из них согласен заключить брак с первой попавшейся самочкой, лишь бы не остаться холостяком, и он будет действовать молниеносно, чтобы ее не смогли перехватить соседи.

Ни о каких утонченных приемах ухаживания тут и речи быть не может. Согласия невесты никто не спрашивает. Обхватив даму, оказавшуюся в пределах досягаемости, точнее, обняв ее за талию, жених замирает, «половой истекая истомой». Сопротивление бесполезно. Только очень крупная и сильная самка может вырваться из объятий молоденького самца-недомерка. Невесте, нравится ей это или нет, поневоле приходится стать женой расторопного жениха. Она выбирает место, удобное для нереста, отправляется туда вместе с самцом и начинает откладывать икру. Тогда супруг выпускает на нее струйку молок и, немного успокоившись, освобождается от жены, полностью утратив к ней интерес. Самка, чтобы спастись от новых домогательств, старается поскорее покинуть водоем, а самец остается в нем до конца нерестового периода в надежде, что ему еще раз посчастливится встретить незамужнюю лягушку.

Такое поведение наводит на мысль, что самок травяных лягушек совершенно не волнует, что мужья от них спешат отказаться. В действительности положение дам далеко не бесправно. Невесте не безразлично, каким будет ее супруг. Она хочет, чтобы у детей был хороший отец: большой, сильный, активный. Поэтому, добравшись до нерестового водоема, лягушка пытается сама выбрать себе жениха в соответствии с собственным вкусом, и, если в водоеме не слишком много самцов, ей это удается. Она плывет к тому, кто чаще и громче исполняет свою призывную серенаду и выглядит крупнее всех остальных претендентов, и по дороге самочка старается не попасться на глаза другому. Но обычно женихов очень много, и они не дадут даме ни секунды, чтобы осмотреться. Самцы в разгар нереста приходят в такое неистовство, что готовы обхватить все, что способно двигаться: рыбу, корягу, камень, размокшую еловую шишку, отметавшую икру самку или своего же брата самца — и долго не замечают нелепости своего поведения. Оскорбленные женихи, которых приняли за самок, к счастью, могут высвободиться, подав настырному кавалеру специальный звуковибрационный сигнал.