Допросили мальчиков, которые видели, как я выбросил приемник. Они сказали, что отдали его в ремонт, и мастер заявил им, что внутри кто-то ковырял ножом. Мастер подтвердил это под присягой.

Они решили, что чувство вины вызвало у меня помешательство. Я сломал приемник, потому что по нему долго передавали о женщине, которую я убил. И я спал на берегу моря, так как мне чудилось, будто она находится в моей квартире. И я совершенно спятил, ибо в каждой женщине видел Маделину Батлер.

И все же не это было главным.

Главной оказалась история с деньгами.

Это произошло, когда полицейские вернулись из моей квартиры. На все, что я им говорил, они только качали головами, а то и совсем не слушали меня. Однако когда я им в пятнадцатый раз повторил, что Маделина взяла деньги из банков, а потом запросто скрылась, они согласились проверить это.

Они предупредили, что если и это окажется такой же чепухой, как все предыдущее, то на этом следует закончить. Они по горло сыты были проверкой моих утверждений. Я вздохнул с облегчением. Теперь наконец они получат доказательства того, что я не сумасшедший.

Они проверили мои утверждения, допросили служащих всех трех банков.

Ни миссис Генри Л. Кастерс, ни миссис Джеймс Р. Хэтс, ни миссис Луцилла Мэннинг не арендовали сейфов. Они даже не слышали о таких людях. И ни одна женщина, хотя бы отдаленно, подходящая под мое описание, в этот день ничего не брала из сейфов.

Напротив, заявили они, миссис Маделина Батлер, президент основанного ею исторического общества, уже несколько лет пользовалась сейфами этих банков. В них она хранила документы и фамильные бумаги.

Когда мне об этом рассказали, то пришлось вызывать надсмотрщиков.

А иногда это находит на меня даже теперь — я начинаю кричать, рычать и смеяться, когда думаю о том, что эти 120 тысяч четыре дня и четыре ночи были у меня в квартире. Они либо лежали в ее чемоданчике, либо под матрацем.

Деньги все время оставались при ней. А сообщения по радио она действительно не слышала, а я сам ей сказал, что полиция ищет меня, а не ее. Она, вероятно, догадывалась об этом, но, не желая рисковать, решила сначала сделаться настоящей Сузи Мамбли, а потом уже скрыться.

Возможно, она и не собиралась так со мной поступить.

Возможно, она всерьез хотела уехать вместе со мной, а я только не должен был знать о ее лжи насчет денег в сейфах. И только поэтому она хотела сделать вид, будто берет деньги из сейфов.

Подумайте над этим. Я не мог догадаться и уже не догадаюсь. Не исключена возможность того, что, пока я брился, она нашла в кармане моего пиджака письмо, адресованное в полицию.

Это вполне возможно, и это объясняет, почему она под конец устроила такой спектакль. Первый банк — Прибрежный — стоял на углу, и она могла просто выйти из пего через боковую дверь и скрыться. Это было бы проще и безопаснее для нее. А если она видела это письмо в полицию? Тогда она показывала мне эти деньги и разыгрывала роль привязанной ко мне Сузи Мамбли, несомненно, для того, чтобы я здесь не скучал, чтобы мне было над чем подумать.

Теперь вы понимаете, почему я просыпаюсь по ночам? Виной этому один и тот же сон.

Я сижу в машине и ожидаю, когда Маделина выйдет из последнего банка. Вот она неторопливо идет ко мне но тротуару, ее волосы цвета меди блестят па солнце, она обольстительно улыбается и покачивает бедрами в своем летнем платье. А я думаю о том, что через несколько минут мы войдем в мою квартиру.

Жалюзи опущены, в комнате полумрак, возле кровати лежит чемодан со 120 тысячами долларов, а сбоку висит нейлоновый чулок, наспех снятый и брошенный…

А затем в этом сне она машет мне пальцами левой руки, идет дальше мимо меня по улице и исчезает. А я сижу в машине, зажатый другими машинами в центре города, где две сотни полицейских хотят меня поймать. В это время я просыпаюсь и кричу.

А вы бы разве не закричали?!