— Ты знаешь, что я не об этом говорю, — буркнула она и, насупившись, стала наблюдать, как по мере их быстрого приближения к Лондону вспаханные поля и деревни постепенно сменяются асфальтовыми дорогами и многоэтажными домами.

Со дня похорон Дерека прошло всего два дня, но как много изменилось за это время! А причиной тому был не кто иной, как Дэвид. Он принадлежал к той породе мужчин, которые имеют над окружающими — особенно женщинами — просто магическую власть и кроят их жизнь по своему усмотрению. Но не только его целеустремленность поражала ее. За последние сорок восемь часов она узнала о нем столько нового! О многих чертах его характера Кэролайн раньше даже и не подозревала.

Все-таки Дэвид Редферн — это человек, сотканный из противоречий: то жестокий и властный, то мягкий и заботливый. Вспомнить хотя бы, чем кончился день похорон: тогда она отказывалась идти спать, не желая объяснять причины. Дэвид не стал приставать к ней с расспросами — только подложил дров в камин, позволив ей молча сидеть в кресле с бокалом бренди и пытаться разобраться в своих мыслях и чувствах. Сам же он устроился на диване с дурацким детективом в руке и казался целиком поглощенным чтением этой кровожадной чепухи.

Кэролайн окунулась в печальные воспоминания о Дереке — ими она не хотела делиться ни с кем, даже с Дэвидом. Потом, когда она, не в силах побороть дремоту, начала зевать во весь рот, он ушел на кухню и вернулся с чашкой душистого травяного чая. После того как она выпила этот отвар до последней капли, он властно потребовал, чтобы немедленно отправлялась спать. И действительно: ее глаза давно слипались, а голова все время клонилась набок. Но, несмотря на сонливость, она все же старалась угадать, не захочет ли Дэвид отнести ее в спальню на руках, и была крайне раздосадована, когда вместо этого он пожелал ей спокойной ночи и снова углубился в чтение.

Войдя в спальню, Кэролайн обнаружила, что камин жарко пылает и в комнате витает приятный, успокаивающий аромат: видимо, Дэвид подбросил в огонь яблоневые поленья.

Сонным голосом пробормотав неизвестно для кого «спокойной ночи», она выключила свет. И едва голова коснулась подушки, как сон мгновенно одолел ее. Впервые за много дней Кэролайн спала глубоко и спокойно, без тревожных снов и частых пробуждений.

На следующее утро они не пошли в банк на встречу с мистером Кендаллом, как это было запланировано. Наоборот, Дэвид настоял, чтобы менеджер сам приехал к ним в дом, что, к изумлению Кэролайн, тот и сделал почти незамедлительно. Все документы были уже готовы, и они сели за большой обеденный стол, заваленный множеством бумаг.

На Дэвиде в тот день была белоснежная рубашка, рукава которой он по своему обыкновению закатал. Белизна материи великолепно оттеняла его бронзовую кожу и угольно-черные волосы. Великолепно выспавшаяся Кэролайн, подкрепившись за завтраком крепким кофе и двумя тостами с мармеладом, чувствовала себя на редкость бодро. Однако ее прекрасное самочувствие неожиданно принесло и осложнение: теперь она с трудом могла находиться в одной комнате с Дэвидом, ибо ее неудержимо тянуло к этому удивительно красивому и обаятельному мужчине.

Пожалуй, призналась себе Кэролайн, ее всегда, с тех пор как она вышла из детских лет, влекло к нему. Просто она гнала от себя такие мысли. А может, это его поцелуй разжег в ней страсть? Прямо как в сказке: принц поцеловал спящую принцессу и она тут же ожила.

Кэролайн привыкла считать, что Дерек был прав — она неполноценная женщина, не способная испытывать чувственные желания и радость от близости с мужчиной. Сейчас, обнаружив, что это совсем не так, она была поражена до глубины души. Любое самое обыденное движение или совершенно обычный жест Дэвида вызывали у нее чувственную дрожь. Поэтому она была очень рада приходу мистера Кендалла: это хотя бы на время давало ей возможность забыть о Дэвиде и сосредоточиться на других мыслях. И пусть математика была для Кэролайн самым нелюбимым предметом в школе — она завороженно следила, как Дэвид и мистер Кендалл, оперируя астрономическими цифрами, оживленно обсуждали ее финансовое положение.

Сославшись на необходимость приготовить им кофе, она поскорее ушла из комнаты. Титаническими усилиями ей удалось сварить что-то, отдаленно похожее на этот напиток. Но, едва отхлебнув ее пойла, Дэвид сморщился и заявил, что таких помоев ему пробовать еще не доводилось. Усадив вконец сконфуженную Кэролайн за бумаги, он отправился сам заниматься приготовлением кофе.

Вероятно, он сидел над бумагами вчера не один час, после того как уложил ее спать. Сейчас она смотрела на листок, испещренный аккуратными, ровными столбиками и строчками цифр, и ничего не понимала. В комнату вернулся Дэвид, и Кэролайн попросила объяснить ей смысл подсчетов. Сказанное им заставило ее похолодеть от страха.

— А означает это только одно: ты теперь нищая, — угрюмо объявил Дэвид. — И останешься нищей, даже если продашь этот дом.

Дождавшись, пока уедет мистер Кендалл, она наконец задала вопрос, не дававший ей покоя со вчерашнего вечера.

— Ради всего святого, Дэвид, объясни мне, зачем ты хочешь, чтобы я у тебя работала? Ведь ты же сам говорил, что я бездельница и неумеха…

— Это дело поправимое. Как только мы приедем в Лондон, ты перестанешь быть неумехой, — дружелюбно ответил он, ласково ей улыбнувшись. — Там тебя быстро научат всему, что необходимо знать каждому нормальному человеку в твои годы.

— А чему меня там обучат?

— Это уж тебе решать.

— А кто меня будет учить? — еде слышно пискнула она.

— Подожди, скоро узнаешь, — уклонился он от прямого ответа.

Никакая сила на свете не могла заставить его раскрыть перед ней свои карты.

— Боже! Я забыла, какой ты упрямец! — воскликнула Кэролайн.

— Виноват, и не пытаюсь отрицать этого, — усмехнулся Дэвид.

И у такого человека еще хватает наглости жаловаться на упрямство своей матери!

— Это мое единственное предложение к тебе, Кэрри, — спокойно продолжил он. — Тебе нужно только ответить мне, согласна ты на него или же нет.

У Кэролайн не оставалось иного выбора, кроме как согласиться. Но, если бы Дэвид не так откровенно торжествовал, если бы не говорил с ней столь покровительственным тоном, ей было бы гораздо легче ответить ему «да». Стиснув зубы, она нечленораздельно пробормотала:

— Спасибо.

И вот они в ярко-красной спортивной машине мчатся по эстакаде в Лондон, сопровождаемые восхищенно-завистливыми взглядами владельцев автомобилей попроще. Дэвид со свистом обогнал «шевроле».

— Ты, случайно, не автогонщик? — дрогнувшим от испуга голосом спросила Кэролайн.

— А что? Ты не любишь быстрой езды?

— Ах, оказывается, это просто быстрая езда? А я-то думала, что ты собираешься побить мировой рекорд скорости!

— Ничего подобного! Я не нарушаю допустимого предела. Так ты что ж, боишься скорости?

На самом деле она всегда наслаждалась быстрой ездой, но никогда не созналась бы в этом.

— Не больше чем перспективы оказаться с тобой, например, на одной кухне!

— Вижу, что жизнь рядом с тобой обещает быть куда интереснее, чем я ожидал, — рассмеялся Дэвид.

— Ты считаешь возможным, чтобы мы с тобой жили в одной квартире? — спросила Кэролайн, зная, что если он ответит «нет», то причинит ей невыносимую боль.

— Нет.

— О-о-о…

— Не стоит задавать вопрос, ответ на который тебя заведомо не устроит. Это первое жизненное правило. — Он искоса посмотрел на нее. — Но не надо так сильно отчаиваться, Кэрри…

— А я и не отчаиваюсь, — собрав последние остатки душевных сил, с достоинством ответила она. — Ты, случайно, не умеешь читать чужие мысли? Почему ты думаешь, что…

— Мы не сможем жить вместе? Ты действительно хочешь знать, почему?

Неужели ей удалось наконец загнать Дэвида в угол?

— Да, — сладким голосом пропела она, — очень хочу.

— Я полагаю, что главная причина, по которой мы с тобой не можем жить вместе, — то, что нас очень сильно влечет друг к другу. Я имею в виду сексуальное влечение, — сухо произнес он.