— Льюис, я знаю этого парня. Это Хорват, знаменитый венгерский пятиборец. Так что здесь нет никакой провокации, — сказал он приятелю.

Через час Льюис Прескотт, шеф эмиграционного отдела ФБР, прибыл в Филадельфию на вертолете и застал Хорвата безмятежно спавшим на жесткой скамейке в дежурном отделении.

Прескотт осторожно тронул парня за плечо, и Атилла сразу же открыл глаза.

— Вы Атилла Хорват?

— Да.

— Говорите по-английски?

— Немного.

— Кто-нибудь знает, что вы здесь?

— Никто.

— Вы твердо решили остаться в Штатах?

— Да.

— Можете назвать причину?

— Моего отца убили в пятьдесят шестом…

— С вашей стороны это месть?

— С моей стороны это ненависть!..

Прескотт задумался.

— Вы можете помочь мне? — Хорвату явно не понравился этот тип в светлом плаще и дурацкой шляпе, заломленной на затылок. — Или мне надо обратиться куда повыше?

— Могу. Но для этого мне необходимо время.

— А, это не страшно! — Хорват облегченно откинулся на спинку жесткой скамьи, отполированной до зеркального блеска не одним поколением правонарушителей. — Теперь я уже никуда не тороплюсь…

— Где вы живете?

— Отель «Холидей инн».

— Вы один в номере или с соседом?

— Один.

— Можете незаметно вернуться в свой номер? Так, чтобы ваши товарищи не знали, что вы покидали отель?

— В принципе, да… — Атилла недоуменно уставился на Прескотта. — Но зачем?

— Я же сказал вам: мне нужно время. Это совсем не простая процедура, молодой человек…

— Но послезавтра мы улетаем! — Атилла встал и только в этот момент Прескотт увидел, что венгр выше его примерно на голову. — Когда еще мне представится такая возможность?!

— Вас в чем-то подозревают?

— Да ни в чем меня не подозревают! — сорвался Атилла. — Просто я не могу больше жить в этой стране, среди лжи, рядом с людьми, растоптавшими моего отца!..

— Положитесь во всем на меня, — Льюис Прескотт положил руку на плечо Атиллы. — Я все устрою…

Наутро участники чемпионата мира собрались в городском ботаническом саду, где была проложена дистанция последнего вида современного пятиборья — легкоатлетического кросса. Когда до старта оставалось около часа, и Хорват начал разминаться, к нему подошел врач венгерской сборной.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально. Что-то случилось?

— Тебе придется пройти допинг-контроль.

— С чего это вдруг? — удивился Атилла.

— Оргкомитет назвал выборочно имена пяти человек из разных команд, в том числе и твое имя тоже. По жребию…

Хорват нахмурился.

— В чем дело, Атилла? — врач пожал плечами. — У тебя нет никаких оснований беспокоиться. Ты единоличный лидер чемпионата и ты чист, как стеклышко, я отвечаю за это как врач сборной…

Допинг-контроль проводили в отдельном флигеле, примыкавшем к главному зданию, в котором размещалась администрация филадельфийского ботанического сада. Когда Атилла вошел в небольшую комнату, сидевший за столом пожилой лысый мужчина в белом халате вопросительно поднял голову:

— Мистер Атилла Хорват?

— Да, это я.

— Присаживайтесь, — лысый радушно кивнул на стул, но увидев, что Атилла по-прежнему стоит у двери, добавил негромко. — Мне рассказывал о вас Льюис Прескотт…

Впоследствии, вспоминая эту молниеносную вербовку и доказательства, с помощью которых лысый «врач» сумел разубедить его в стремление обязательно остаться в Штатах и логично объяснить, что Атилла может принести куда больше пользы и отомстить тем самым за смерть отца, оставаясь еще какое-то время гражданином Венгрии и настоящим другом Америки, Хорват часто задавал себе вопрос: почему американцы ему сразу поверили? Почему не заподозрили его в сотрудничестве с венгерской политической разведкой, работавшей, как и все спецслужбы социалистических стран, в тесном контакте с КГБ? Атилла был умным парнем и прекрасно понимал, что настоящую опасность для него лично таил в себе ключевой вопрос, которым просто не могли не задаться американцы: почему венгерские власти спокойной выпускают за границу сына мятежника и врага народа? Впоследствии в ЦРУ убедились, что Атилла Хорват не лгал, рассказав, что в 1955 году его отец развелся с матерью, видимо, уже тогда понимая, к чему себя готовит и не желая впутывать жену и пятерых детей. Дьюла Хорват принял воистину мученическую смерть — под гусеницами советского танка Т-34, когда он пытался бросить в лязгающую машину «коктейль Молотова» — бутылку с зажигательной смесью. Сначала Дьюлу Хорвата прошили очередью из танкового пулемета, а потом вмуровали еще живого мятежника стальными танковыми траками в будапештский асфальт. Идентифицировать труп было невозможно, а единственный документ, найденный при отце Атиллы, представлял собой фальшивый читательский билет в городскую библиотеку, выписанный на взятое с потолка имя Дьердя Нилаши. Трупов было много, особенно разбираться с ними никто не хотел, останки Дьюлы Хорвата и нескольких сотен его товарищей по сопротивлению были поспешно сброшены в общую могилу, вырытую за городом, и забросаны землей.

О судьбе своего мужа мать Атиллы узнала спустя несколько месяцев от его друга, чудом уцелевшего после подавления мятежа и скрывавшегося под вымышленным именем, чтобы, улучив подходящий момент, просочиться через границу и навсегда исчезнуть из Венгрии. Этот же человек порекомендовал вдове своего друга не навлекать беду на своих детей и никому не говорить о том, что на самом деле произошло с Дьюлой Хорватом. И мать сдержала слово, поделившись страшной тайной только со своим старшим сыном — Атиллой. Но тогда американцы просто пошли на риск, поверив в эту жуткую историю. И выиграли. Потому что «Молотов» — именно под этой фамилией фигурировал Атилла Хорват в агентурных списках ЦРУ (по всей видимости, агентурная кличка знаменитого спортсмена должна была постоянно напоминать, при каких обстоятельствах погиб его отец), — стал со временем одним из самых активных и надежных источников информации в странах восточного блока. А после того, как Атилла стала работать в ЦК ВСРП и сумел сделать там блестящую карьеру, его шифрованные донесения в Лэнгли доставлялись уже непосредственно директору ЦРУ — настолько важными и секретными были факты, которыми Молотов снабжал американскую разведку.

В 1972 году связной передал Молотову, что руководство Центрального разведывательного управления, опасаясь возможного провала своего ведущего агента, не настаивает на его дальнейшей работе в Будапеште и готово организовать специальный «коридор», через которой Атилла может выехать в Штаты, где получит американское гражданство, а также порядка пятисот тысяч долларов, отложенных на его счет за двенадцать лет конспиративной работы на Лэнгли. Однако, к удивлению американцев, Атилла Хорват отказался.

«Я считаю, что именно сейчас передо мной открываются по-настоящему неограниченные возможности для активной борьбы с коммунистическим режимом Кадара, — написал он в шифровке. — Работая в ЦК, я имею практически неограниченный доступ к секретной информации не только в самой Венгрии, но и во всех странах блока, включая Советский Союз. Кроме того, я был и продолжаю оставаться венгром, патриотом своей страны и, с вашей помощью, готов работать до конца, а если нужно, пожертвовать собой для достижения этой цели. За отложенные на мой счет деньги спасибо, однако я ни в чем не нуждаюсь. В свое время я дам вам знать, как распорядиться упомянутой вами суммой. Молотов».

После получения этой шифровки в Лэнгли на Атиллу Хорвата, что называется, боялись лишний раз дохнуть. К его услугам в ЦРУ прибегали в исключительных случаях, имея на руках приказ высшего руководства и стараясь максимально обезопасить этого бесценного агента, работавшего — что случается в разведке исключительно редко — на чистой идее. Принцип конспиративной работы Молотова сформировывался годами и полностью устраивал ЦРУ: агент никогда не гнал секретную информацию потоком, без разбора, а раз в семь-восемь месяцев выдавал систематизированные, без «воды» стратегические секреты. К примеру, информацию о готовившемся вторжении русских в Чехословакию в 1968 году Молотов сообщил в Лэнгли через восемь часов после того, как оно было официально принято на заседании советского Политбюро. Помимо положения дел, кадровых перестановок, секретных решений и отдельных противоречий в высшем руководстве коммунистических и рабочих партий, Молотов регулярно информировал ЦРУ о передислокациях советских ракет среднего и дальнего радиусов действия в странах социалистического лагеря, а также о всех новых видах наступательного оружия, которое периодически перебрасывалось на западные рубежи «мирового лагеря социализма». Эксперты ЦРУ полностью отдавали себе отчет в том, что информацию подобного масштаба и уровня секретности они получали только от Олега Пеньковского до 1962 года.