— Это он?

— Да.

— Как он тебе представился?

— Грин.

— Ну да, типично еврейская фамилия, — хмыкнул Уолш.

— Я похож на еврея больше.

— Не обольщайся.

— Он пригласил меня в бар мотеля и предложил сделку.

— Скажешь, какую?

Юджин пожал плечами.

— Ты дал подписку о неразглашении?

— Я просто не совсем понимаю, чего вы от меня добиваетесь? Неужели вы думаете, сэр, что если бы этот контакт хоть в какой-то степени ущемлял интересы нашей фирмы, я бы вас не информировал?

— Нет, не думаю, — мотнул головой Уолш. — И потому мне особенно интересно, что такого мог предложить тебе человек из Моссада, что ты проторчал с ним в баре битый час?

— Он сообщил мне, где находится Мальцева.

— Где же?

— По его словам, в тот момент, когда мы с ним говорили, ее этапировали на каком-то судне в Ленинград.

— Кто?

— Он сказал, что КГБ.

— И он связался с тобой лишь для того, чтобы сообщить эту новость?

— Он предложил свою помощь в ее освобождении.

— Акция на море?

— Нет, они планировали осуществить это в Гдыне.

— В обмен на?..

— …информацию.

— Какого рода?

— Им необходимо знать место и время встречи Янга с кем-то из верхушки ООП.

— Обычные еврейские штучки, — пробурчал Уолш.

— Сэр?

— Что еще ты должен был сделать?

— Это все.

— Ты подписал какие-нибудь бумаги?

— Нет, сэр.

— Ты дал ему какую-нибудь информацию?

— Нет, сэр.

— Каким образом им мог помочь сотрудник, не имеющий никакого отношения к Ближнему Востоку?

— Он сказал, что у меня будет возможность получить информацию от высокого должностного лица.

— Он назвал тебе имя этого лица?

— Да, сэр.

— Ты можешь его назвать?

— Да, сэр.

— Кто же он?

— Вы, сэр.

Уолш застыл.

— Я?!

— Так он сказал, сэр.

— И назвал мое имя?

— Да, сэр.

— Оч-чень любопытно… — Уолш потянулся за второй сигарой, потом, видимо вспомнив наставления личного врача, передумал и, подперев подбородок кулаком, уставился на Юджина.

— Я плохо побрился, сэр?

— А?.. — Уолш оторвался от своих мыслей. — Ладно, с этим мы разберемся позже. И убери со стола свой кольт — нечего раскидываться оружием!

— Вы не принимаете мою отставку?

— А я тебе предлагал ее?

— А как же со служебным расследованием?

— Я передумал.

— Вы издеваетесь надо мной, сэр?

— Твоя тупость мне надоела, Юджин! — Уолш через голову стянул с себя фартук и швырнул его в угол кухни. — Считай наш разговор обычной проверкой.

— Вам остается добавить, что этого Грина подослали ко мне вы сами.

— Нет, его подослал не я.

— Значит, он не из Моссада?

— Я этого не говорил.

— А, черт, вы меня совсем запутали! — Юджин засунул пистолет в кобуру и встал. — Я могу уйти, сэр? У меня что-то разболелась голова.

— Через час тебе нужно встретиться с этим… Грином.

— Так кто он такой, черт подери, сэр?!

— Он не обманывал тебя. Все, что он сказал тебе тогда, в Ричмонде, — правда.

— И вы были в курсе дела?

— Да.

— С самого начала?

— Да.

— Это касается лично вас или…?

— Я не могу тебе ответить.

— Но зачем? Зачем весь этот спектакль?!

— Как бы тебе объяснить, Юджин…

— Как угодно, сэр, но только внятно.

— Услуга, о которой просил тебя Грин, должна быть выполнена.

— С вашей помощью?

— Да.

— Но мной?

— Именно тобой.

— Кажется, я начинаю понимать.

— Ну и замечательно, сынок.

— В той сделке был один существенный нюанс, сэр. В виде аванса за мою услугу мне было обещано вытащить Вэл. Они сделали это? Где она?

— Об этом ты спросишь у Грина уже… — Уолш взглянул на свой «Роллекс», — через пятьдесят минут. У входа в кондитерскую «Санрайз». Запомнил?

— Для этого вы меня и вызвали в Вашингтон? — Да.

— Что с Вэл?

— Похоже, что даже всемогущий Моссад не застрахован от неудач…

— Что? — Юджин медленно поднялся с табурета и, опершись обеими руками на стол, впился взглядом в своего босса. — Что случилось?

— Спокойно, сынок! — Уолш не отвел взгляда. — Там что-то произошло, что-то незапланированное… Но с каким знаком — минус или плюс, — я пока не знаю.

— Она жива?

— Известно, что их ребята вытащили ее с советского судна и ушли. Однако в назначенное время в условленном месте их не было…

— Думаете, взяли?

— Эту операцию проводит не наша контора, Юджин, — огрызнулся Уолш. — КГБ пока не докладывает мне о результатах своих акций. Надо ждать сообщений.

— Зачем мне встречаться с Грином?

— Ты должен передать ему кое-что.

— Что?

— Информацию на словах.

— А-а… — Юджин вновь сел на табурет и прикурил сигарету. — Пришло время платить?

— Да, Юджин.

— Вы же помните, сэр, условия сделки, не так ли?

— Ну и что?

— А то, сэр, что пока я не увижу Вэл здесь, в Штатах, я никому и ничего не должен.

— Юджин, — голос Уолша зазвучал очень глухо, словно слова давались ему с трудом. — Речь идет об очень важных вещах. Ты же понимаешь, что я не могу приказать тебе сделать это. Я и так рискую очень многим. Значительно большим, чем может позволить себе заместитель директора ЦРУ. Но поверь мне, сынок: это очень важно. Очень! Речь идет о судьбах миллионов людей. Поверь также, что те люди, которым поручена операция там, в Польше, сделают все, чтобы вытащить Мальцеву.

— Почему вы так уверены, сэр? И почему я должен вам верить? В конце концов, моя личная жизнь не имеет никакого отношения ни к ЦРУ, ни к вашим играм с израильтянами, ни к национальным интересам США.

— А вот здесь, Юджин, ты неправ. Парадокс в том, что все как раз наоборот.

— Извините, сэр, но я действительно не понимаю.

— И не надо, Юджин. Есть вещи, которые тебе лучше не знать. Ты просто вспомни, что именно я помог тебе в Аргентине спасти эту женщину от пули. Я дал команду нашему консульству в Амстердаме выдать ей загранпаспорт. Я собирался прикрывать ее здесь, в Штатах. Почему же ты не веришь в мою искренность сейчас?

— У меня дурные предчувствия, сэр.

— У офицера разведки не должно быть дурных предчувствий. Только аналитический расчет. Ступай и сделай то, что я скажу. И помни, сынок: твой отец был единственным человеком на свете, которого мне будет не хватать всегда…

6 января 1978 года

Грузовик стоял поперек дороги. Вне всяких сомнений, эта была армейская машина — кузов обтянут коричневатым в бурых пятнах брезентом, а кабина выкрашена в защитный цвет — самый уродливый на свете, технологией изготовления которого в совершенстве владеют только мои соотечественники. Когда мы приблизились метров на сто, я отчетливо разглядела фигуры военных с автоматами, внимательно разглядывавших нашу «татру».

Пржесмицкий был абсолютно прав, утверждая, что попытка пробиться силой через такой заслон — чистая утопия. Я поняла это еще до того, как разглядела за грузовиком краешек тяжелого бронетранспортера, тоже развернутого поперек шоссе. Все это — техника, вооруженные люди и наша черная, сугубо гражданская машина на совершенно безлюдной трассе — напоминало съемки художественного фильма о партизанской войне в Белоруссии. Я даже огляделась по сторонам в дурацкой надежде обнаружить где-нибудь на обочине двугорбую камеру на штативе, пару растрепанных девиц в джинсах, а за ними — бородатого режиссера с безумными глазами, готового истошно завопить в мегафон: «Приготовились! Мотор!! Начали!!!»

Но вокруг не было ни души. Да и кого могло бы занести спозаранок в эту морозную глушь?

Водитель сбавил скорость и плавно притормозил за несколько метров до рослого мужика с автоматом на груди — судя по решительно поднятой руке, это был старший. За ним с видом, не предвещавшим ничего хорошего, переминались еще пять или шесть автоматчиков.

— Вы заметили, что за грузовиком стоит БТР? — быстро спросила я Пржесмицкого.