— Ты пришел как раз вовремя, — Моандор потер уголки глаз, встал и направился навстречу гостю.

— Мы все обсудили. Операция вот-вот начнется, и я вылетаю в Эрафию. Я хотел узнать, нет ли каких-нибудь мелких поручений?

Нагаш остановился у информационной панели, изображавшей планету. Почти весь шар был покрыт водой. Два крупных куска суши. Один в северной части, большой и просторный, протянулся от экватора до полюса, другой — меньше — был покрыт льдом и горами у самого юга. На большом континенте различались леса и степи, горы и реки, доминировали зеленые и желтые цвета.

Но вот вся картина пришла в движение, будто взор наблюдателей падал на это большое пространство, и разрастающаяся поверхность становилась все более плоской.

— Астральный глаз?

— Да, смотри!

Око опускалось с высоты в несколько лиг, все ниже и ниже. Из облаков выплывали края тропического леса. Голубая лента воды, а за ней саванна, тянущаяся на север до самого горизонта. Тело реки бежало вдоль леса. Равнина вокруг была плодородна, и тучные стада поднимали пыль ближе к востоку.

— Граница Фолии и Таталии. Вон там, — указал рукой Моандор, — фолийский наблюдательный и таможенный форпост. Дорог тут мало, дань берут с кораблей, плывущих в дельту Шайи, к морю.

— С этих купеческих лодок? — в свою очередь указал на огромную виртуальную картину Нагаш.

— Да, но это не купеческий караван, а переодетые воины Таталии. В трюмах каждого судна полно минотавров. Фолийцам не выдержать первый натиск.

— Их правительство предупреждено?

— Будет. Мой лучший ученик Дракис выехал в Эджвотер. Там он встретится с герцогом Брохильдом и передаст военный план этой осенней кампании. Эти сведения оказались у нас в руках благодаря сделке с верхушкой Таталии. Как видишь, никакого изощренного шпионажа, все было нетрудно.

— Теперь таталийцы обречены?

— Да, в договоре сказано, что мы занимаем территории и спасаем их лишь в случае поражения или серьезных проблем в военной кампании. С недавних пор в Асанне завелось несколько неплохих военных стратегов. Фолия наверняка бы проиграла, если бы мы не позаботились об этом.

— А если таталийцы поймут, что мы продали их военные тайны?

— Они поймут, но в итоге останутся на нашей стороне. Их правящая клика в наших руках. Это ключ к успеху, народ ничего не знает и для нас сейчас не опаснее стада.

Моандор указал на голограмму.

— Война, которая вот-вот начнется, приведет нас к власти над всем миром.

— Но если мы не успеем среагировать, и Фолия возьмет верх?

— Нет, победа в итоге будет за нами!

Нагаш лишь улыбнулся.

Изображение прояснялось с каждой секундой. Купеческие ладьи подходили к мостикам таможенного форта. Их встречали с десяток гноллов и ящероголовых. На смотровой башне, возвышавшейся над фортом на тридцать футов, мирно дремали несколько гноллов-стрелков.

Они не знали, что спрятанные на корме причалившего корабля лучники таталийской армии уже выбрали их в качестве первой мишени. Сонные гноллы не встрепенулись, даже когда с мостиков послышались крики, а затем топот десятков копыт. Размахивая огромными обоюдоострыми топорами, высыпавшие из трюма минотавры мгновенно смяли сопротивление таможенников и ринулись к воротам форта. Лучники открыли огонь, и с разных сторон в смотровую башню одновременно врезались два десятка горящих стрел. Фолийцы не могли прийти в себя, а минотавры уже сбили с петель ворота форта и ворвались внутрь. Только тогда их встретили гноллы-копейщики и люди-ящеры с эрафийскими арбалетами.

Первый корабль отошел от причала, и его место занял второй, третий… Минотавры, люди, подземные троглодиты с кривыми саблями в течение получаса вырезали все население форта. Овладев плацдармом, они начали оборудовать место для переправы перед основной массой войск, что должна была к вечеру выйти на противоположный берег.

Астральные глаза настолько снизились, что минотавры при желании могли бы их заметить. На экранах были видны следы штурма: затоптанные насмерть копытами минотавров дети фолийцев, голова гнолла, торчащая на воткнутом в груду тел копье, и рядом утыканные болтами косматые тела минотавров. Несколько сгоревших домов, обвалившаяся смотровая башня, похоронившая пытавшихся спастись мирных жителей…

— День начался удачно, — заметил Моандор.

— Ты можешь оценить доступные нам потери в этом фолийском деле? Ведь скоро мы можем потерять всю армию, её надо чем-то возместить, а обессмерчивания, как ясно со слов Тамикзаллы, теперь становятся редкостью…

— Да, дела с желтым Стаахом совсем плохи. Некромантия переживает не лучшие времена. Однако не меньше полумиллиона убитых, думаю, можно будет поднять. Не забывай, в нашем новом деле главная ставка — на живых.

— Времена и правда меняются, жаль что Сандро не понял этого. Ты хотел что-то мне сообщить об Эрафии, — напомнил Нагаш засмотревшемуся на картину разрушения Моандору.

— Да, — глава разведки свернул проекцию и отошел к окну.

Здесь, в Колдсоуле, розоватая заря только разрывала утренний полумрак, тогда как в Фолии уже наступило утро. Багровый глаз малой луны стремился скрыться в морской пучине.

Нагаш глубоко вздохнул, будто сокрушаясь над чем-то.

— Думаешь, мы сможем выправить ситуацию, если Стаах совсем кончится? Имеет ли это смысл? Думаешь, Хаид хотел этого?

— Шанс есть. Ведь тогда, давно, смерть не просто так миновала нас…

Моандор закрыл глаза. Почти тысячу лет назад на том месте, где теперь среди выжженной равнины возвышается город и главный купол Агону, была деревня хлебопашцев, платившая дань варварам с востока. Раз за разом приходили они из-за черной гряды и выжигали всех, кто не успел собрать дань. Длительное время селяне собирали выкуп в один амбар, вечером была гроза и молния попала именно туда. Все сгорело дотла. Люди в ярости бьют стражей за то, что те не смогли спасти хоть что-то. Теперь их всех ждет рабство, а деревню — огонь и яростная месть орков.

Потом с факелами в руках подходят они к хижине на отшибе. Врываются внутрь и тащат куда-то человека лет сорока, одетого в жалкие лохмотья. Подводят к месту пожара, громко кричат, что он — прогневивший Вечное Небо, вновь навлек на всех несчастье. Почему он не покинул их, не убрался вон?! В него летят камни, его ведут к капищу, где приносятся жертвы Вечному Небу. Привязывают к столбу, а тот поднимают высоко вверх, обкладывая дровами, соломой. Толпа женщин прорывается сквозь верную вождю стражу. У них в руках камни, палки. Лица перекошены от ярости, всклоченные волосы, как они ужасны, грязны, мерзки… Многие камни попадают в цель, привязанный к столбу истекает кровью, но все равно молчит, старается не смотреть на своих мучителей. Он глядит вверх и видит будто огромную черную воронку, затмевающую свет предрассветных звезд. Воронку, заслоняющую небесные светила, даже столь яркий в этих широтах диск красной луны. Она опускается, будто прямо к нему тянется с небес огромное темное щупальце…

Все вокруг мокрое, люди долго не могут зажечь огонь, но вот первый факел дал настоящее пламя, а не сизый дым. Оно разгорается, и тут…

Нагаш астрально толкнул Моандора и вывел его из забытья.

— Ладно, все пустое, — прошептал глава разведки, — ты спрашивал про Эрафию. У одного моего агента там возникла проблемка, но совсем небольшая.

— Слушаю.

— Ты уже спасал этого человека от случайной смерти в Александрете, теперь его нужно вытащить из расставленной ловушки.

— Этот вице-канцлер? Знаешь, последний доклад заставил меня усомниться в верности твоего выбора. Он слаб для нашего дела. Он вдовец, но так и не женится. В сорок лет не имеет детей. Он никого не любит. Это большой недостаток — отсутствие привязанностей. К тому же он слишком лжив и труслив, нам нужны фанатики, а не льстивые царедворцы.

— Пока он нужен таким, каков есть. Отыграет — выбросим. А любовь, коль уж он человек, может и случайно проснуться. Насчет привязанностей ты полностью прав. Об этом надо подумать. Он в опасности из-за страха одного его бывшего сообщника. — Моандор рассказал об ультиматуме купца Йодля.