Средний размер крестьянского надела пореформенного периода составлял 3,3 десятины на душу, что было меньше, чем до реформы. В черноземных губерниях помещики отрезали у крестьян пятую часть их земель. Самые большие потери понесли крестьяне Поволжья. Помимо отрезков, другими инструментами ущемления прав крестьян были переселения на неплодородные земли, лишение выпасов, лесов, водоемов, загонов и других необходимых каждому крестьянину угодий. Трудности для крестьян представляла и чересполосица, вынуждавшая крестьян арендовать у помещиков земли, которые вдавались клиньями в крестьянские наделы.
Дворянство и «орден русской интеллигенции» умилялись собственному благородству. Еще бы! Их тайные чаяния о коммунизме воплотились в общинах – ведь с крестьянином государство общалось исключительно через них. А первые «коммунисты» были, вероятно, дикарями, жившими на берегах рек и озер и занимавшиеся преимущественно ловлей рыбы. Сообща они шли на рыбалку и поровну делили улов. Кочевые племена занимались скотоводством и тоже были хорошими «коммунистами». Их скот всегда был собственностью всего племени. Монгольские кочевники Центральной Азии, негры Африки, американские индейцы, продолжающие жить в резервации, а также русские крестьяне, все они знакомы с коммунистическими формами жизни. Так что коммунизм – это признак не будущего, а прошлого.
У господствующих классов были еще поводы радоваться, поводы, о которых не принято вспоминать.
После продолжительных путешествий по образованной Западной Европе, «баре» уже не могли удовлетворяться домоткаными простынями и парой тяжелых башмаков, сшитых крепостным сапожником. А мягкое французское белье, английские костюмы, французские духи и другие предметы роскоши требовали большого расхода наличных денег, которые было трудно достать. И крепостные нередко представляли собой скорее обузу, потому что по закону помещик обязался проявлять заботу об их благополучии, а также платить за них налоги.
Еще характерная деталь. В последние десятилетия перед оглашением Указа среди русских и польских аристократов стали очень популярны азартные игры. Целые состояния приобретались и терялись всего за одну ночь карточной игры. И степень одалживания денег у еврейских ростовщиков, которые всегда были готовы дать в долг под большие проценты, увеличилась до невиданных размеров. Опять же нужны наличные…
Кампания восторженности быстро набрала обороты. Результатом стало строительство Александро-Невского собора на Миусской площади в Москве в честь «Великой Реформы». Храм был заложен в 1911 году и завершен в 1917-м. В годы Советской власти он был «утрачен».
Но у самих-то крестьян умиления не было.
Обнародование «Положений» 19 февраля 1861 г., содержание которых обмануло надежды крестьян на «полную волю», вызвало взрыв крестьянского протеста весной 1861 г. За первые пять месяцев 1861 г. произошло 1340 массовых крестьянских волнений, всего же за год – 1859 волнений. Более половины их (937) было усмирено военной силой. Продолжая уповать на «доброго» царя, крестьяне никак не могли поверить, что от него исходят такие законы, которые на два года оставляют их фактически в прежнем подчинении у помещика, вынуждают исполнять ненавистную барщину и платить оброки, лишают их значительной части прежних наделов, а предоставленные им земли объявляют дворянской собственностью. Восстания в Бездне и Кандеевке закончились расстрелами крестьян: сотни их были убиты и ранены. Руководитель восстания в с. Бездна Антон Петров был предан военному суду и расстрелян.
К лету 1861 г. правительству с помощью крупных воинских сил (в подавлении крестьянских волнений участвовали 64 пехотных и 16 кавалерийских полков и 7 отдельных батальонов), путем расстрелов и массовых сечений розгами удалось отбить волну крестьянских выступлений.
И все же крестьянская реформа 1861 г. имела огромное историческое значение. Велико было и нравственное значение этой реформы, покончившей с крепостным рабством. Его отмена проложила дорогу другим важнейшим преобразованиям, которые должны были ввести в стране современные формы самоуправления и суда, подтолкнуть развитие просвещения.К 1905 году крестьянство в Европейской части России владело землей по площади в два раза большей, чем принадлежало помещикам. В 1916 году, когда царь еще стоял во главе государства, небольшие земельные наделы (крестьянские хозяйства, каждое до 54 гектаров, где использовался преимущественно труд всей семьи) занимали территорию 180 миллионов гектаров (71%), в то время как большие помещичьи хозяйства, площадью больше 54 гектаров, имели общую площадь 74 миллиона гектаров (29%). Исключая лесные пространства, 80,4% территории Российской империи было занято небольшими крестьянскими хозяйствами. Восемьдесят два процента скота и восемьдесят шесть процентов лошадей находились во владении крестьян.
Крепостное право просуществовало в России два с половиной века – с 1597 по 1861 год. Сколько на Западе публикуется обличений по этому поводу! Однако надо учесть, что закрепощение русских крестьян в самом конце ХVI века в виде их прикрепления к земле (в 1597 году отменили их право менять работодателя) воспринималось тогда как часть необходимого для всех православного послушания: Россия, обороняясь от множества врагов, выходила к своим жизненно важным геополитическим рубежам, и тогда жертвенно служить государству были обязаны все, каждый на своем месте – и крестьяне, и дворяне (они за военную службу получали поместья без права передачи их по наследству), и сам царь.
Более всего ужесточению нашего крепостного права поспособствовали «великие европеизаторы» Петр I и особенно Екатерина II. Поместья стали наследственными, к тому же был совершенно изменен смысл крепостного права, когда в 1762 году указом Петра III, а затем екатерининской жалованной грамотой дворянству (1785) дворяне были освобождены от повинности служения, получив крестьян в личную собственность – этим нарушилось прежнее понятие справедливости. Это произошло именно вследствие европеизации России нашими монархами-западниками.
Показательно, что русское выражение «крепостное право» изначально означает именно прикрепление к земле; тогда как, например, соответствующий немецкий термин Leibeigenschaft имеет совсем иной смысл: «полная личная собственность».
В то же время в России крепостные имели не более 280 рабочих дней в году, могли надолго уходить на промыслы, вели торговлю, владели заводами, трактирами, речными судами и сами нередко имели крепостных. Конечно, положение их во многом зависело от хозяина. Известны и зверства Салтычихи, но это было патологическое исключение; помещица была приговорена к тюремному заключению.
С начала XIX века крепостное право в России подвергалось ослаблениям и частичным отменам, распространяясь к 1861 году лишь на треть крестьян, или 28% населения страны; было освобождено 22,5 млн. при общей численности около 80 млн. подданных. Причем очень многие крестьяне освобождения не хотели, им было спокойнее жить по-старому, когда все заботы перекладывались на помещика.
И вообще крестьяне считали свою зависимость временной, переносили ее с христианским терпением и достоинством. Пушкин писал: «Взгляните на русского крестьянина: есть ли тень рабского унижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна; проворство и ловкость удивительны». Важно напомнить, что из 65 губерний и областей, существовавших в Российской империи на 1858 год, в трех остзейских губерниях (Эстляндия, Курляндия, Лифляндия), в Земле Черноморского войска, в Приморской области, Семипалатинской области и области Сибирских киргизов, в Дербентской губернии (с Прикаспийским краем) и Эриванской губернии крепостных не было вовсе; еще в 4 административных единицах (Архангельской и Шемахинской губерниях, Забайкальской и Якутской областях) крепостных крестьян также не было, за исключением нескольких десятков дворовых людей (слуг). В оставшихся 52 губерниях и областях доля крепостных в численности населения составляла от 1,17 % (Бессарабская область) до 69,07 % (Смоленская губерния).