Также он был без обуви и, черт побери, ну что такого в босом мужчине в синих джинсах? Это, конечно, клише, знаю, но он был так чертовски хорош.

И его татуировки. При виде их я облизала губы. Каждый рисунок был очень четким, но в то же время плавно перетекал в другие на обеих руках и продолжался на лопатках и по всей длине рук. Там было множество тотемов, животных, черепов, играющих в карты, изображений поп культуры, загадочным образом переплетенных в целую коллекцию изображений с самыми разнообразными историями.

Лицом к Себастиану стоял еще один мужчина, чуть ниже него на семь-десять сантиметров, то есть примерно метр восемьдесят пять в сравнении с метром девяносто пять, но, боооже мой, этот мужчина был таким накачанным. Я имею в виду, у Себастиана была спортивная фигура, но этот экземпляр... боже, он был вовсе на другом уровне накачанности. В целом, у них было одинаковое телосложение: мощные плечи и широкая грудь, узкая талия, ‒ но тот, другой парень, не просто жил в этом образе накачанного мачо, а довел его до максимального предела. Руки в обхвате были даже больше, чем у Себастиана, примерно такие же, как мои бедра, его грудь могла бы сойти за наковальню, он был просто... безумно мускулист.

Хотя его тело еще не походило на тело бодибилдера... он был худой и сильный. Все в нем кричало ‒ ОПАСНОСТЬ. Его голова была побрита наголо по бокам, только на макушке торчал небольшой загривок каштановых волос. Я смогла разглядеть только одну татуировку: кричащего орла на левом бицепсе; одним когтем орел держал трезубец, а другим ‒ пистолет-пулемет, а напротив был привязан якорь. Я узнала логотип, но около минуты не могла все сопоставить; в записке Себастиана было сказано, что его брат Зейн провел последние пару лет «словно настоящий засранец». И это был логотип спецназа ВМС США.

Черт. Возможно, он и не «вел» себя как засранец, если принять во внимание все обстоятельства.

Еще Себастиан говорил, что Зейн ‒ самый уродливый ублюдок, которого я когда-либо видела, но, оставив в стороне физические данные воина, Зейн был ровно настолько же сексуален, как и Себастиан. Скалистый, как обрыв утеса, подбородок, глубоко посаженные темные глаза, высокие скулы, широкий выразительный рот... Да, Зейн Бэдд был просто чертовски горяч. Но в отличие от жесткого, грубого, сурового Себастиана, который смотрел c опьяняющей патиной тепла и харизмы, Зейн выглядел просто... жутко. Его глаза были холодными, темными, дикими. У Себастиана была такая же дикость во взгляде, но глаза Зейна были обжигающе ледяными. Этот мужчина видел и сам совершал действительно ужасающие вещи, и это чувствовалось во всей окружающей его ауре.

Никто из них еще не заметил меня. Они стояли лицом друг к другу посреди бара. Пара ничтожных сантиметров между их массивными телами, горящие глаза, сжатые кулаки: оба были в ярости. На грани драки, по крайней мере, так это выглядело с моей стороны.

‒ Я не имел никакого понятия, что отец собирался написать такое дерьмо в завещании, Зейн! Откуда я вообще мог знать? Я даже не знал, что у него было это проклятое завещание, так же, как и не знал о его проблемах с сердцем. Он просто умер посреди смены. Он был мертв уже перед тем, как ударился об пол, и я ни черта не слышал про его завещание до вчерашнего дня. Так что хватит вести себя так, будто я знаю больше тебя.

‒ Крыса-адвокат прислал мне факсом копию завещания, Баст. У тебя есть десять штук, которых нет больше ни у кого. Тогда объясни это дерьмо.

Себастиан, казалось, был в секунде от того, чтобы окончательно выйти из себя и наброситься на брата, который, судя по всему, был близок к тому же. И учитывая невероятные размеры и силу обоих, я не была уверена, что этот бар выдержал бы их драку.

Но что я могла сделать? Я была вполовину меньше, не знала никого из них, к тому же вмешивалась в явно личный спор.

‒ Если ты видел завещание и знаешь, что у меня есть эти десять штук баксов, из которых я, черт побери, не увидел и копейки, ‒ тогда знаешь, что отец завещал. Потому что я всегда был единственным, кто приходил сюда. Я взял на себя кухню, когда мама умерла. Я взял на себя бумажную работу, чтобы отец мог хотя бы отчасти выйти на пенсию. Я заправлял этим местом, Зейн. Я. Вы все сбежали в погоне за своими мечтами, а я остался здесь управлять баром вместе с отцом. Никто даже не спросил, хочу ли я этого. Так что отец дал мне пару лишних баксов в качестве незначительной награды или типа того, а у вас кишка не тонка, чтобы завидовать? К черту… вас всех.

Себастиан сделал акцент на последней фразе и жестко толкнул брата, заставив того отшатнуться на пару шагов назад.

А Зейн? Ну… он не очень хорошо воспринял этот выпад. Естественно. Его кулак полетел, и челюсть Себастиана отлетела в сторону.

И потом все завертелось, оба набросились друг на друга, плюясь проклятиями и размахивая кулаками.

Нужно было прекратить драку.

Это было неосознанно, правда, я просто отреагировала. Когда мне было два года, отец учил меня боевым искусствам. Каждое утро перед рассветом мы практиковались в ката, и один раз в неделю я ходила с ним боксировать в спортивный зал. Мне всегда было все равно на пояса или что-то вроде этого, потому что я делала это больше для отца, однако все же прошла испытание на вторую степень черного пояса по его настоянию.

Я знала, что справлюсь, и невольно ринулась останавливать драку. Я умела драться, и использовала при необходимости свои умения, чтобы защитить других... Этому тоже меня научил отец.

Когда начиналась драка, я всегда вмешивалась.

Я блокировала правую руку Себастиана, удар пошел в сторону, озадачив его, и прошел мимо лица Зейна, который уже направил удар туда, где был Себастиан, и где теперь была я. Я уклонилась от удара, обошла Зейна, схватила его за руку и выгнула ее, выполнив болевой захват.

Я планировала таким образом повернуть его вокруг оси и оттолкнуть в сторону, чтобы вывести братьев из борьбы, но недооценила скорость реакции Зейна на захват. Он действительно был из Морских Котиков, черт его побери... Чего еще я ожидала? Он наплевал на боль из-за захвата и ударил меня тыльной стороной ладони по груди, прямо по диафрагме. Я начала задыхаться и хватать ртом воздух. Это был несильный удар, и инстинктивный результат сотен часов тренировок.

До того, как я успела отреагировать, он обхватил пальцами мое горло, отчего я не смогла больше дышать, и поднял от пола сантиметра на два.

‒ Что это за сука, Себастиан? ‒ спросил он.

Конечно, я умела действовать в ситуациях, когда в горло впивается чья-то рука, и меня не так легко задушить или запугать, будь то спецназовец или кто-то другой. Я схватила руку Зейна обеими руками, вывернула ее ему за спину, заставив самого развернуться, и ударила коленом ему между ног изо всех сил.

И огромный зад этого солдафона рухнул на пол, весьма спешно.

Я согнулась рядом с Зейном, который корчился от боли на полу.

‒ Меня зовут Дрю Коннолли. Еще раз назовешь меня сукой, оторву яйца, понял меня?

Он кивнул, прикрывая свои яйца руками и хватая ртом воздух.

Я почувствовала, как две руки легли мне на плечи и куда-то потянули. Сначала мне захотелось начать новую драку, но потом я поняла, что это был Себастиан, и поэтому позволила ему оттянуть меня на несколько метров.

Я развернулась на месте и уставилась на него.

‒ Ты же сказал, что твой брат урод, ‒ сказала я, ‒ но не говорил, что он конченый ублюдок.

Себастиан слегка улыбнулся.

‒ Я ведь, вроде, говорил, что не стоит ждать от него хороших манер.

‒ Ну да. ‒ Я заметила, что у Себастиана была разбита губа и из носа шла кровь. ‒ Ты ранен. Пошли.

Еще одна инстинктивная реакция, которая срабатывала без малейшего обдумывания. Я потянула его к бару и усадила на стул. Там лежало белое полотенце, свернутое в несколько раз; я взяла его, положила в него несколько кусков льда из бара и коснулась им распухшей, воспаленной губы Себастиана, возле раны, потом уголком заткнула ему нос. Не знаю, что на меня тогда нашло, честно говоря. Это было довольно странное чувство. Необычное для меня... Оно было слишком... Правильное. И знакомое.