Русские уже стали травоядным народом, и отгрызание российских территорий на юге одной Чечней не ограничится – на очереди Дагестан и Ингушетия. Но еще опасней ситуация в Татарстане и Башкирии вследствие географического положения, экономического веса и политического значения этих республик, где к тому же действует тот же исламский фактор. Эти республики – кривой мусульманский ятаган, который может отсечь Европейскую часть России от ее Азиатской части. Президент Башкирии М.Рахимов открыто сожалеет, что лишь 37 км территории Оренбургской области отделяют Башкирию от Казахстана, однако федеральные власти смотрят на башкирский сепаратизм сквозь пальцы, а русское население Башкирии, как и везде, с бараньей покорностью готово смириться с любой судьбой, даже с судьбой невольников новой Орды.
Зов крови и идеология
Мы уделяем здесь так много внимания крови, потому что «Миф XX века», как озаглавил свою книгу А.Розенберг, это, по его же собственному определению, «миф крови», «новая вера», которая видит в крови «божественную сущность человека», «религия будущего».
Кровь это не просто красная жидкость, которую можно исследовать в пробирке, а национальная принадлежность. Это не второстепенный факт, которым можно пренебречь, «был бы человек хороший», а судьба, обязанность выполнять определенную миссию в этом мире. Восприимчивость или, наоборот, невосприимчивость тех или иных народов к определенным религиям и идеологиям не случайны; различия в формах государственности целиком зависят от расовых различий; литература, искусство, наука – все это лишь разные проявления голоса крови.
А.Розенберг действительно творил миф, но подлинно мифическим элементом в нем была теория о неких особых качествах и преимуществах именно нордической крови. Сегодня эта теория с успехом пересматривается.
Жан Тириар правильно предостерегал молодых романтиков из крайне правых организаций от увлечения «нордическим хламом».
Г.А.Амодрюз пишет в своей книге «Мы – другие расисты»:
«Национал-социализм не включает в себя целиком расизм, который существовал до него и пережил его. Несомненно, национал-социалистские руководители совершили ряд ошибок, иначе они выиграли бы войну…
Назовем главную из этих ошибок, которая касается национал-социалистической концепции расизма. Она была слишком узкой и ограничивалась нордическим типом. Она привела, в частности, к тому, что с народами Восточной Европы – поляками, украинцами, русскими – обращались как с покоренными, вместо того, чтобы сразу же подключить их к антикоммунистической борьбе. Есть все основания думать, что это теоретическое заблуждение было решающей ошибкой” [27].
«Социально-расовый манифест», напечатанный в названной книге Амодрюза, а теперь, наконец и на русском языке [28], исходит из наличия в Европе пяти расовых типов, которые должны рассматриваться как равноправные. Это: 1) нордическая раса – светлые долихокефалы, 2) альпийская раса – темные брахикефалы, 3) восточно-балтийская раса – светлые брахикефалы с небольшим носом и выступающими скулами, 4) юго-западная или средиземноморская раса – темные долихокефалы и 5) динарская раса – темные брахикефалы с типичной формой черепа с как бы обрезанным затылком.
Что означают слова «Мы – другие расисты»? Все очень просто. Справедливо осуждая расизм как проповедь превосходства одной расы или одного народа надо всеми другими (немецкий – «народ господ», «богоизбранный» еврейский народ и т. д.), мы не должны выплескивать вместе с водой ребенка и пренебрегать теорией, изучающей различия между расами и нациями. Не задумываясь над вопросом о психологической совместимости разных народов, их насильственно запихивают в пресловутый «плавильный котел» в надежде, что они в нем переплавятся в нечто полезное.
Эта переплавка дает отрицательный результат, если смешиваются не близкородственные расы (вроде перечисленных европейских), а, например, белые и негры. Жак де Майе, директор Института науки о человеке в Буэнос-Айресе, пишет в своем «Кратком очерке биополитики» [29], что у новой расы, образовавшейся в результате такого смешения, навсегда исчезнут энергия и творческие способности, характеризующие арийские народы.
По словам Ж.Де Майе, ценность сообщества зависит от общей наследственной массы, но это верно только для однородных сообществ, в разнородных же мы имеем не одну, а несколько разных наследственных масс [30]. Устойчивость общества от этого, разумеется, не повышается.
Новая ситуация, в которой оказалась Россия, требует новых подходов, на одном традиционализме нам не выехать из исторической ямы и не создать ту национальную идеологию, о которой все вдруг хором заговорили по команде президента. «Просвещенные патриоты» из нашей творческой «элиты», которые привели русское национальное движение к позорному провалу, все время двигались вперед с головой, обращенной назад. В этой связи возникает задача преодолеть болезни классической русской философии, наблюдаемые, в первую очередь, у Вл. Соловьева, Н.Бердяева и С.Булгакова.
«Русскую идею», только она вновь забрезжила в политике, сразу же пытаются столкнуть на ложный путь.
При первой же попытке заикнуться о своих правах русским задают контрольный вопрос: «А кого считать русским?» Почему-то не спрашивают, кого считать грузином, немцем, латышом, евреем и т. д., а вот от русских непременно требуют, чтобы они предъявили какое-то удостоверение национальной идентичности. Подмечено, что этот наглый вопрос часто приводит русских в смущение, и они начинают бормотать что-то «политически корректное».
«Политически корректным», т. е. ежели по-русски, правильным, считается такой ответ: «Русский – тот, кто вне зависимости от своего этнического происхождения принимает нормы русского культурного поведения как свои». К этому добавляется для разъяснения: «Нация и национальное государство образуются общностью культуры, а не крови и этнического происхождения» [31]. Цель в данном случае состоит в том, чтобы никого – прежде всего авторов такого рода тезисов – не спрашивали об «этническом происхождении».
В том же направлении предпринимают усилия те, для кого русские – не нация, а «сверхнация» с изначально смешанными этническими корнями. В этом случае спутником любых умопостроений является удрученность перспективой утверждения в России национальной идеи «нормального среднего государства», печаль по «вселенскому размаху культуры» и надежда толкнуть русских к поиску не национальной, а мировой идеи [32].
Помимо играющих в традиционализм публицистов, у нас обнаруживаются и любители трансцендентных исканий. Например, эволианец С.Кургинян, в статье которого «Красный смысл» [33] содержится утверждение, будто «вне ответа на вопрос о Смысле Жизни жизнь прекращается», а «отбрасывание невещественных аспектов человеческой реальности… это признак гуманитарного невежества».
Кургинян может писать слово «смысл» со сколь угодно большой буквы и окрашивать его в любой цвет, но ему никуда не уйти от трагических уроков истории: именно навязывание людям всякого рода «смыслов жизни» превращало их жизнь в бессмыслицу и в ад. Как писал Р. Роллан в романе «Клерамбо», «для человека безопаснее быть откровенным скотом, чем наряжать свое скотство в лживый и болезненный идеализм… Он извращает свои инстинкты, углубляя их в единственном направлении. Все, что уклоняется от предначертанной линии, стесняет узкую логику его мысленной постройки, он не только отрицает, он просто разрушает во имя священных принципов. В живой бесконечности природы он производит огромные порубки, чтобы позволить существовать единственно избранным им древам познания: они развиваются в пустыне и на развалинах, чудовищным образом». Так что смысл жизни – это прокрустово ложе, в которые пытаются насильственно втиснуть жизнь.
Те идеи, которые уже пережиты и преодолены Западной Европой, для России внове. У нас никогда не было национального государства, нам его только предстоит создать, если мы соберемся это сделать. Над нашим сознанием довлеет мираж империи. Самой империи уже нет, но имперское сознание осталось. А тут еще проник на российский рынок и стал входить в моду Эвола с его имперскими идеями – вот и встретились «два одиночества».