9. В России

 Первым долгом я, естественно, приехал в Астрахань, но жить там долго не мог. Я должен был явиться на военную службу, а мне хотелось работать среди рабочих. Я поехал в Саратов. Я не использовал явки, которую дали мне в Льеже, и встретился с товарищами, которых знал еще по Астрахани. Среди них был один поляк, зубной техник, у которого дома находилась своего рода штаб-квартира, здесь регулярно собиралось человек 10 молодых людей, хозяин же к их приходу обычно покупал колбасу и пеклеванный хлеб.

Здесь я встретил девушку, сестру той, с которой познакомился за границей. Девушка эта мне очень нравилась. Однажды я пришел к ней и начал объясняться в своих чувствах. В этот день у меня очень болели зубы, и она не могла разобрать, отчего я больше охаю и страдаю — от любви к ней или от зубной боли. Так или иначе, ответ ее был отрицательным:

— Я вас люблю... Но не так, как вы меня... Я вас очень уважаю...

Потом она спросила, что для меня важнее — моя личная жизнь или общественная?

Я ответил, что то и другое для меня неразделимо.

О нашем разговоре я рассказал своему товарищу-студенту.

— Она дура, — сказал он. — Кого же еще ей надо?..

Но я упомянул о вопросе, который она задала мне.

— Тогда все ясно, — сказал он. — Она не дура, а себе на уме. Ей требуется человек, который думал бы только о ней...

Между тем я отправился разыскивать явку. Мне были известны улица и дом, я пришел по адресу и произнес пароль. Паренек, меня встретивший, сказал, что на другой день вечером зайдет за мной. И на завтра, в 7 вечера, мы с ним отправились на конспиративную квартиру. Вел он меня по улицам и переулкам примерно так же, как заносят кошку, чтобы она не нашла обратной дороги домой. Наконец мы вошли в домик, где нас ожидало человек 10 рабочих. Все они были пожилые, серьезные, с худыми, строгими лицами, все очень внимательно слушали мой рассказ о том, как живут рабочие за границей. Затем один из них предложил мне такую работу: в 5 — 6 верстах от города имеется кружок, в который входят железнодорожники, с ними следует пройти программу-минимум.

Я согласился. На другой день я отправился по сообщенному мне адресу. Меня ждали человек 20. Я выполнил поручение. Рабочие меня благодарили. Через пару дней я пришел к ним второй раз.

Когда я опять появился на явочной квартире, мне предложили еще одно задание.

Две недели спустя в городе должен был состояться митинг на площади. На этом митинге будут выступать с агитационными речами наши товарищи. Если я тоже хочу выступить — очень хорошо, только об этом надо заранее предупредить. Вероятно, тут не обойдется без жандармов, нужно быть готовым ко всему, но меня в любом случае сумеют спрятать...

Наступил назначенный день, я ждал, что за мной придут, как мы заранее договаривались, но никто не пришел. Что случилось?.. Мне припомнился разговор, который возник в связи с вопросом, заданным мне одним рабочим:

— На какой платформе вы стоите?

Я сказал напрямик, что «платформы» мне надоели еще за границей, нужно делать дело, а не заниматься словопрениями.,. Видно, мой ответ не понравился и я не пришелся ко двору: за мной никто не явился...

Однажды была устроена вечеринка, в ней участвовали все «наши». На этой вечеринке я познакомился с учительницей, работавшей в сельской школе. Она представилась как женщина, разошедшаяся с мужем, и пригласила меня приехать к себе. Я объяснил, что не имею паспорта.

— Я все устрою...

И в самом деле — ее брат согласился дать мне свой паспорт на время. Новая моя знакомая предупредила меня, что в круг ее гостей входят батюшка, пристав, урядник, фельдшерица и кое-кто еще. По обыкновению, когда их приглашают, все крестятся. Она и меня научила этому, поскольку я должен был числиться ее братом.

В моменты духовного кризиса иной раз случаются такие состояния, которые можно назвать просветлением... Я заметил, что женщины умеют показать то, что у них красиво. Если красивые руки — они будут обнажены, красивая шея — ее подчеркнет выемка, красивые плечи — их приоткроют разрезы. Я знал женщин, у которых были красивые ноги — и только, но они умели владеть ими, как хороший рабочий — руками... Что было у моей знакомой, кроме фигурки, которую она перед всеми демонстрировала, и стремления всегда казаться веселой, обладая звонким, звучным голосом?. Смеялась она часто без всякой причины. Просто владела улыбкой, голосом — как иные женщины ногами... Но незаметно для себя я ею увлекся...

Среди тех, с кем я общался, были брат и сестра. Брат — ссыльный, лет 45, сестра — девушка лет 20. Они просили меня обучить их переплетному делу. У них была большая библиотека, но помимо того, им хотелось переплетать подпольную литературу, в частности «Искру», в отдельные книги. Я приходил к ним часто, иногда с ночевкой. У них была квартира из двух комнат и собачка по имени «Бомба».

Я поехал в село к учительнице, не зная толком — зачем. Да, она была красива, особенно глаза. Вроде бы обычные, но удлиненные, миндалевидные, и когда она пристально смотрела на вас, глаза ее широко раскрывались и приобретали удивительную выразительность.

Я всегда любил смотреть в окно в поезде. А тут я ехал, смотрел на покрытую снегом землю и думал: зачем я еду?.. Она встретила меня на платформе:

— Здравствуй, как хорошо, что ты приехал, я уже перестала надеяться...

Мы прошли через вокзал и сели в сани. На мне было легкое летнее пальто, я порядком замерз, пока мы подкатили к ее одноэтажному дому. Я увидел огромную печь, у печи — корыто, перед ним поросята. В доме было много икон. Сильно пахло кизяком. Хозяйка провела меня к себе в комнату. Книги... Чистота... Узкая железная кровать...

— У меня все готово — щи, пироги... Но надо часок подождать — все соберутся...

Мы ждали часа два — никто не появлялся. Поели сами. Я осмотрелся — где же спать? Спать вроде мне не на чем...

— Ложись на кровать, — говорит она.

— А ты?

— А если я лягу с тобой — разве нам будет тесно?

Ночь прошла «в любви». Несмотря на это, чувствовалась чистота ее души, свет и ясность, от нее исходившие... Назавтра она ушла в школу, на уроки. Так промелькнули три дня. Нам было хорошо вдвоем, но ее расстраивало — почему никто не приходит... Однако на третий день к вечеру к дому подъехали сани, кучер передал ей письмо — ее с братом, то есть со мной, приглашали в гости к знакомой помещице.

Я впервые оказался на таком вечере. Гостей было много, среди них было двое артистов — они пели, декламировали, всячески развлекали приглашенных. У всех на виду из русской печки вынули на противнях несколько пирогов и расположили посреди стола, один к одному, получилось что-то вроде шоссейной дороги.

Так прошло время до самого утра, только тогда стали разъезжаться. Миновал еще день. К нам по-прежнему никто не приходил. Моей хозяйке тайком шепнули, что ее «брата» хотят арестовать, просто немного выжидают... Было ей также сказано, якобы «брат» привез из-за границы десять тысяч революционных брошюр, их надеялись обнаружить... Теперь все прояснилось...

Стало ясно: надо уезжать. Но если меня арестуют, каково придется ей? А ее брату, который дал мне свой паспорт?.. Мне было жаль их обоих — что до меня, тут все понятно, для ареста требовался лишь предлог, но они-то?..

— Завтра утром, перед всенощной, тебе нужно уезжать...

Мне хотелось утешить, приласкать ее. «Нет, нет, — отстранилась она, — в субботу это делать нельзя, грех...» Но подумала-подумала и сказала: «С тобой... С тобой никакого греха нет...»

10. Арест

Надо было как-то существовать, я поступил в переплетную мастерскую. Я удивил всех искусством делать переплеты, мне положили 50 рублей в месяц. Но через месяц я объявил, что должен ехать за паспортом в Астрахань, паспорт хозяин требует... И с переплетной было покончено.