Он продолжал спать, когда я раздевал его и укладывал в кровать. И только заворочался и сжал в руке угол одеяла, когда я разделся и лег рядом.

Я не мог уснуть, меня душили противоречия. С одной стороны - его страх, с другой - влюбленность. А если бы я не знал о его любви? Что тогда?

Что я бы думал о его страхе?..

- Мммм Микки… - вдруг тихо простонал он.

Я повернул голову и столкнулся с туманным взглядом светлых глаз.

– Я уснул?

- Да. Спи.

Он подполз ко мне и устроился рядом, положил голову на мое предплечье и затих.

Когда я подумал, что он уснул, Мишель тихо прошептал:

- Я все думал и думал… почему ты приходишь? И на работе тоже не переставал задавать себе этот вопрос… А вот в ресторане получил на него ответ. Ты как огонь, такой же яркий и всепоглощающе страстный. Твоя стихия. И чувства твои такие же. Ты жжешь и ранишь. Но в то же время от тебя идет тепло, оно такое редкое, но когда ты хочешь - я тону в своих чувствах… ты спрашивал, почему я другой на работе? Я не мог ответить, и даже сейчас, но ночью мне не так страшно увидеть презрение в твоих глазах. – Он перевел дыхание, а я затаил свое, ожидая. – Микки, займись со мной сексом. – Почти плача.

Я привстал и повернул его голову за подбородок.

- Ты уверен?

- Я умру, если ты не сделаешь этого, я просто уже не знаю, куда мне деться, меня переполняют чувства…

- Мишель.

И я больше не сказал ни слова, я просто накрыл его дрожащие губы.

Бояться быть отвергнутым и молчать по этой причине, бояться остаться в одиночестве и сжиматься от любого прикосновения – это страшно.

Мы были голые, и я был благодарен своей предусмотрительности. Я накрыл его собой, и он раздвинул с готовностью ножки, нетерпеливо потерся об меня. Я даже застыл. Он действительно весь горел. Его возбуждение было такое искрящееся. Я терялся, но точно знал, что спешить не стоит, поэтому медленно провел рукой по его боку, мягко по округлому бедру. Чуть сжал.

- Микки, знаешь, я ведь люблю твои ласки.

- Я знаю. – Также тихо ответил я.

Знаю, что любишь, знаю, где тебе приятно. Все это я знал и раньше, просто не придавал значения.

Не спеша я спустился поцелуями по его тонкой шейке к ключицам. Мягко обвел соски, прикусил один и поласкал другой. Без рывков и горящей страсти. Медленно и плавно.

Опустился ниже и раздвинул сильней эти точеные ножки. Прошелся языком по головке его члена.

Мишель мяукнул и прикрыл лицо руками. Стесняется, потому что ему приятно? Удивительно.

Я дотянулся до прикроватного столика и открыл ящик, нашарил там банку смазки.

Не спешить, главное не напугать его еще больше.

- Ты веришь, что я не сделаю тебе больно?

В звенящей тишине после моего вопроса раздалось нервное «да». И я открутил крышку у банки и окунул туда пальцы, погрел немного прохладную субстанцию в ладонях. И поднес ее к его дырочке. Размазал. Мишель снова напрягся.

Я наклонился и поцеловал его в искусанные губы.

- Посмотри на меня, я хочу, чтобы ты видел Меня, а не то, что было семь лет назад.

Он раскрыл глаза, и как только в них улеглась паника, я медленно ввел в него два пальца. Со смазкой они проскользнули легко. Я высунул язык и прошелся по его нижней губе, мягко прикусил ее.

Медленно я растягивал и готовил его для себя. Мое собственное возбуждение было невыносимо, но где-то в подсознании я понимал – рано. Нужно, чтобы он не только попросил заняться с ним сексом, но и был готов к этому.

- Хочу, чтобы тебе было хорошо, слышишь? – оторвался я от его мягких губ.

Он не ответил, и я приподнялся и отстранился от него совсем.

- Я слышу. – Невнятно. – Я почти сгорел, Майкл.

Я понял.

- Как ты хочешь? – никогда особо не интересовался этим, но сейчас мне было необходимо знать.

- Так.

Он просто шире развел ноги, и я сглотнул.

В свете ночника его кожа была розоватой и казалась бархатной, лихорадочно светящиеся глаза и красные зацелованные губы, и довершала всю это эротическую картину эрекция. Сочащаяся и желанная.

Я снова зачерпнул смазку и смазал свой член, немного помедлил и поудобней расположился между разведенных ног.

Наклонился и тихо проговорил:

- Это новое начало, Мишель, и я хочу, чтобы ты мне сказал, если тебе будет больно.

Он посмотрел на меня внимательным взглядом и только кивнул.

Я подставил головку к его входу и мягко толкнулся внутрь. Жарко. Даже горячо, я бы сказал, и узко. Я был поражен этим.

Когда растягивал - не заметил, но, похоже, имея двух дружков геев, у моего мальчика не было секса. Я рыкнул. Он сжался.

А я вовремя вспомнил, что обещал быть другим, и нежно накрыл его плечико губами.

Еще раз толкнулся, и перед глазами заплясали разноцветные искры. Счастье. Я никогда в жизни не был так счастлив, как в этот момент.

- Ах… - тихий стон.

- Покричи, ладно, я обожаю, когда ты стонешь для меня, Мишель.

И я задвигался, обхватил его бёдра руками и задвигался в странном рыжем мареве. Он обхватил меня ногами и руками за шею, двигался со мной в такт, срывался на гортанные крики и сжимал мышцы.

Я тонул. Танец. Огонь. Нежность ушла на второй план, я сначала пытался сдержаться. Но когда он сам укусил меня за шею и, получив глубокий толчок, лишь сильнее сжал зубы, я понял - мы оба потерялись.

Не было больше прошлого, не было будущего, только это танец двух тел в ночи и его тихое, на самой грани:

- Люблю.

И я сделал финальный толчок и обнял его хрупкого, мокрого от пота, всего в сперме, моего. Прижал к себе и уткнулся в его влажные волосы, также тихо прошептал:

- И я.

Что будет дальше - знать не хочу. Это уже другое, и это будет утром. А сейчас он спал в моих объятиях, отрубился сразу, как только я обнял его.

Глава 7

Я лежал уже где-то с полчаса, не двигаясь и стараясь дышать ровно. Он не спал. Я чувствовал кожей, как трепещут его ресницы и как он нежно касается меня кончиками пальцев. Я лежал и думал: почему притворяюсь спящим? Почему не могу просто открыть глаза и обнять его? Сказать, что прошлая ночь была волшебной…

Он вздохнул. И тихонько сполз с кровати, пошел в душ. И я, наконец, открыл глаза. Я понимал, почему обманул его, ведь Мишель наверняка стесняется. Его стеснение делает его замкнутым и пугливым, робким настолько, что он сжимается от моего взгляда.

Я точно знаю, он помнит свои вчерашние слова, поэтому выбрать тактику поведения сложно.

Я встал и пошел в ванную комнату внизу.

Вода взбодрила, но не прояснила мысли.

Морис, когда я вышел из ванной, утробно заурчала, а я фыркнул.

- Есть хочешь, кашалота? – придерживая полотенце на бедрах, я пошел на кухню. – Пойдем, покормлю.

Она спрыгнула с кресла и, важно виляя попой, пошла за мной.

Я насыпал корма в миску и задумался. Что, если просто сказать ему, что я на самом деле чувствую? Будет ли это выглядеть как признание в любви, или же просто как подачка?

От моих мыслей меня отвлек вздох за спиной. Я обернулся.

Мишель стоял в дверном проеме, уже одетый во вчерашние джинсы и футболку. Я нахмурился.

- Доброе утро, Микки. – Отводя взгляд, невнятно проговорил он.

- Доброе утро… Солнышко.

Он резко поднял голову, в глазах непонимание.

Я сделал шаг к нему и обнял за шею, ладонью зарываясь в волосы.

– Что такое, Мишель?

- Ничего. Просто удивился.

- Завтракать будешь?

Он не смотрел мне в глаза, его взгляд блуждал по кухне, иногда цепляясь за предметы.

- Да. Мне сегодня опять к обеду на работу. У тебя сегодня есть какие-нибудь дела?

- Посмотри на меня. – Наклоняясь ближе, попросил я.

Он медленно выполнил просьбу-приказ, поднял на меня свои глаза. В них, как я и думал, был испуг. Точнее, даже не испуг, а паника, он нервно облизал губы.

– Мишель, что случилось?

- Ничего. – От этого тихого ответа меня всего охватила ярость.