Я скептически приподнял бровь.

- Парни, если вы все это видели и прекрасно знали, что Мишель живет впроголодь, так какого черта ничего не сделали? – и вот тут я увидел эти виноватые взгляды. Да, он им друг, да, они присматривают за ним, да, может даже пытались что-то предложить, но…

- Мы пытались, но он слишком гордый.

Я рассмеялся, Мишель грустно вздохнул.

- Не замечал. – Отсмеявшись, с сарказмом ответил я.

- А ты вообще замечаешь хоть что-то, кроме своей персоны? – зло прошипел Тед.

- Тед! – попытались остановить его в один голос Фокс и Мишель, но Теда понесло.

- Да он, когда ты появился, весь осунулся, бледный ходил, как бумага. Голодный! Улыбался через силу. Я вообще не понимаю, как ты можешь испытывать к нему хоть какое-нибудь чувство!

Я жестом подозвал официанта и попросил счет.

Тед замолчал, но как только официант отошел, он продолжил:

– Ты не думай, мы к нему как к хорошему другу относимся, и нам стало любопытно, что ты собой представляешь, раз Мишель в таком состоянии - значит, тебе нравится его мучить.

Принесли счет, я расплатился.

Мишель не двигался с места, нервно сжимая в руках салфетку и смотря на недоеденную пасту.

- Доедай. – Спокойно сказал я, но это спокойствие далось мне с таким трудом. Все во мне заполняла ярость. Я так себя еще никогда не ощущал.

Мишель взял вилку, она ходила ходуном у него в пальцах. Я не шевелился, ребята с удивлением смотрели на это.

- Мишель, ты чего, мы же не тебе претензии предъявляем? – удивился Тед, Фокс же закусил губу, наши глаза встретились, он медленно выдохнул и совсем тихо попросил:

- Он не виноват ни в чем, не надо делать глупостей.

Я улыбнулся, чуть наклонился к нему и, пряча ярость под вежливостью, проговорил:

- А это уже не ваше дело, господа.

Я встал и мне тут же подали пальто, Мишель вскочил, замешкался, прощаясь, и ему пришлось догонять меня уже на улице. До дома было недалеко, я решил немного пройтись. Дышать становилось трудно, а когда он неуверенно положил мне руку на предплечье, я втянул воздух сквозь зубы.

Понять себя было трудно. Я ревновал. Но причина этой ревности было непонятна. Мое поведение можно было интерпретировать как состояние патологического аффекта. Меня раздирала ярость, и я точно знал, на ком я вымещу свою злость, и идущий рядом молчаливый мальчик тоже знал это…

С каждым шагом она не выветривалась, а только становилась сильней и, влетев в квартиру и напугав Морис, я толкнул его на диван.

- Микки… - попытался он остановить меня, я рыкнул, и он ничего больше не сказал.

Я срывал с него вещи и разорвал футболку, вырвал ширинку, он всхлипнул и получил пощечину.

- Микки! – попытался снова остановить меня мой нежный мальчик.

- Заткнись! О тебе ведь есть, кому позаботиться, у тебя ведь такие шикарные друзья… - я перевернул его и вдавил лицом в диван. – Вот пусть они и заботятся о тебе!

- Нет, Микки, это не так, не то… Микки! – лепетал он. – Я люблю тебя!

- Верю. Только этого мало сейчас.

Я сдернул с него джинсы и навалился, он все также всхлипывал и шептал что-то неразборчивое. Я зафиксировал ему руки за спиной и дернул на себя, ноги у него разъехались, и я услышал тихий вскрик.

Меня трясло от возбуждения и желания сделать ему больно, унизить.

– Если я еще раз услышу в свой адрес подобные вещи от твоих ярых защитников, ты знаешь, что будет.

Он, молча, плакал, стоял на коленях передо мной.

– Знаешь? – прошипел я, хватая его за волосы и поднимая заплаканное лицо, и вдруг в его глазах мелькнуло что-то, и он, не вырываясь, тихо проговорил:

- Я знаю. – С каждым словом все тверже. – Я прекрасно знаю, на что ты способен, в свете последних дней я увидел тебя совершенно с другой стороны. Ты для меня всегда стоял на первом месте. Я прекрасно осведомлен о твоей силе и нежности. Микки, я не хочу, чтобы чужие слова так заводили тебя, а потом, Тед не сказал ничего такого. Он просто беспокоится обо мне. Но я хочу сказать не об этом сейчас… - он сглотнул и вдруг улыбнулся слегка дрожащими губами. – Давай поиграем?

Я отпустил его волосы и провел по щеке, мои пальцы немного подрагивали от перевозбуждения и пережитых эмоций. Я отошел от него на шаг и включил бра.

Гостиная утонула в оранжевом свете, и в этом неярком свете передо мной было божество. Я сглотнул.

Мишель спустился с дивана и снова убрал за спину руки, сел передо мной на колени и, смотря прямо в глаза, тихо повторил:

- Поиграй со мной.

Я застонал. Вся моя ярость и злость куда-то ушли, осталось только сильнейшее возбуждение. Я провел по красному следу на его щеке пальцами, он облизал губы. Медленно.

Томно.

Не вызывающе, а как раз так, как я люблю.

- Высуни язык.

Он подчинился, в блестящих глазах была покорность, но, кроме нее, там было желание. Я медленно погрузил в горячий рот два пальца. Провел по мягкому языку.

– Соси.

Снова беспрекословное подчинение. Он обхватил мои пальцы губами и несколько раз качнул головой, посасывая.

– Хороший мальчик.

Я убрал руку и медленно провел по его шее, лаская кожу. Он стоял на коленях, с руками за спиной, такой покорный, весь мой. Я улыбнулся и наклонился, накрыл его губы, аккуратно поднял его с колен.

Сдернул с плеч испорченную футболку, а он переступил почти снятые джинсы. Мы пока молчали, каждый из нас наслаждался процессом. Я обошел его и встал сзади, поцеловал в плечо, несильно сжал ягодицы.

- Кого ты представляешь сейчас? – прошептал я ему на ухо, захватил мочку зубами, чуть оттянул.

- Мне не нужно никого представлять. Тот, кого я хочу - рядом.

Всхлип, но не от боли, а от переполняющего его желания.

Я плавно провел ему по рукам до кистей – разрешая расцепить руки. Прижался к нему. Нежно обнял одной рукой за талию, другой прошелся по горошинкам сосков. Мишель шикнул и откинул голову мне на плечо, я снова накрыл губами его шею.

Я не понимал, каким образом ему удалось подавить мою агрессию. Ведь раньше я вообще его не слушал, просто брал и делал что хотел с его телом, ломая и коверкая душу.

Я застыл.

- Люблю тебя. – Шокированно прошептал я в ушко парню, который плавился в моих руках.

Его выгнуло.

Говорят: любовь способна на многое, но я только сейчас осознал, что это не просто слова.

Я потянул Мишеля обратно к дивану и несильно стукнул по попке, заставляя залезть на него. Мой мальчик устроился на коленях и облокотился о спинку руками, раздвинул ножки, выставляя себя напоказ. Я улыбнулся и устроился чуть ниже, поцеловал половинку. Я не скажу, что действовал слишком мягко или нежно, мои действия были на грани. Прикусил кожу, руками немного раздвигая половинки, Мишель затаил дыхание. А мне совершенно не хотелось его разочаровывать, и я обвел языком его дырочку. Вознаграждением мне стал полноценный гортанный стон. Я ласкал его, покусывал и четко понимал - схожу с ума. Теряю рассудок от его стонов и нерешительных движений бедер. Я уткнулся в его расщелину и проскользнул немного языком внутрь, обвел по краю.

- Микки! – закричал Мишель и сам накрыл мои руки на своих ягодицах, раздвинул сильнее.

Это стало толчком для дальнейших действий, я отстранился и резко расстегнул свою ширинку, попутно стянул футболку. Меня трясло от нетерпения и четкого понимания, что если я сейчас не войду в него - кончу. Но Мишель соскочил с дивана и потянул меня в спальню, я зарычал.

А он заливисто рассмеялся и, не дойдя до комнаты совсем чуть-чуть, повис у меня на шее, страстно целуя. Я в шоке раскрыл рот, и он воспользовался моментом, проскользнул язычком, завлекая меня в танец страсти, я подхватил его под попку и толкнул дверь спальни, даже не думая сопротивляться ему. Это было так необычно, так завораживающе-прекрасно. Его язык в моем рту, его короткие ногти, царапающие мои плечи. Я опрокинул нас на кровать и тут же нашарил смазку, нетерпеливо сорвал крышку с тюбика и выдавил на его промежность, не прекращая поцелуй.