В сияющем небе висело черное солнце.

Дейв из племени Черепахи шагал навстречу своей судьбе, и небосвод над его головой был полон погасших и еще горящих звезд, темных и пылающих туманностей и галактик, а в земле под ногами покоился прах семисот пятидесяти четырех миллионов поколений.

«Кто ищет жену, тот найдет дракона», говорили в его племени.

Для пессимистов эта поговорка звучала зловеще, для оптимистов – обнадеживающе. Ведь в мире встречались как злые, так и добрые драконы. По крайней мере, так считал Дейв. Сталкиваться с драконом ему еще не доводилось.

Как часто случается с людьми, отношение Дейва к жизни менялось в зависимости от настроения. В данный момент он был подавлен и испуган, и, следовательно, смотрел на жизнь с пессимизмом.

Дейв шагал прочь от Перевернутого Дома, в котором обитало племя Черепахи. Огромный металлический конус Дома возвышался за его спиной. Его стены были раскрашены красными, зелеными и белыми квадратами. Плоское основание Дома, шириной в полторы сотни шагов, поднималось на высоту десяти этажей. Острие конуса уходило в землю на глубину десяти этажей.

Старухи рассказывали, что в древние времена Дом целиком находился под землей, но десять поколений назад вода, ветер и землетрясения частично обнажили его.

Слева от Дейва росло дерево, плодоносящее яйцами душ. Его голый сучковатый ствол поднимался на высоту трех человеческих ростов, где начиналась крона в форме перевернутого конуса. Кора переливалась красным, белым, зеленым, голубым и пурпуром. Повышенное содержание кварца сделало ее прочной как камень.

С ветвей дерева свисали яйца душ, каждое размером с кулак Дейва. Вокруг дерева была расчищена круглая поляна шириной в пятьдесят шагов, аккуратно засыпанная белой землей. Поляну охраняли четверо лучников. Рядом с деревом возвышалась башенка, в которой сидели четверо наблюдателей, барабанным боем предупреждавших о приближении врага или хищного зверя.

Вслед за Дейвом шло все племя – мужчины, женщины, дети, а также собаки и кошки. Все шумно поддерживали его, и только Гурни выкрикивал ритуальные оскорбления:

– Йаааа! Вот и Дейв, вот и красное яйцо его души! Смотрите, как его пугают джунгли! Это ли достойный сын наших храбрых предков? Это ли наследник своего отважного отца? Нет! Он весь дрожит, он еле переставляет ноги! Он сейчас от страха кучу навалит! А что же его красное яйцо? Ха! Смотрите, красное яйцо! Оно позеленело от испуга, как его душа! Кролик! Мышь! Распрями спину, шагай как мужчина, как воин Черепахи! Что ты жмешься к земле, как трусливый койот?

Когда Гурни уходил искать себе жену в соседних племенах, ритуальные оскорбления ему в спину кричал Дейв. Сегодня настал час расплаты.

Дейв бросил взгляд на яйцо души, болтающееся на кожаном шнурке у него на груди. Его лицо вспыхнуло, и все тело, прикрытое одной набедренной повязкой, покрылось краской стыда. В самом деле, полупрозрачный камень, обычно красноватый, был пронизан зелеными прожилками, которые пульсировали в такт его бешено колотящемуся сердцу.

Какой позор! Какое унижение!

– Не слушай этого горлопана! – послышался рядом голос его матери. – Не родился еще такой воин, который отправился бы на поиски жены, не показав зеленых прожилок! Только великому Килроу это удалось, но он жил пять поколений назад. И не все, что про него рассказывают – правда!

Рядом с Дейвом заплясал шаман Агору. Его голову украшала повязка из птичьих перьев, а щеки и ягодицы были расчерчены тремя вертикальными полосками: красной, белой и голубой. На его набедренной повязке был нарисован кривой крест. Колени были обмотаны кожаными ремнями, с которых свисало по семь прядей человеческих волос. В одной руке он держал череп гигантской черепахи, а другой потрясал посохом, к наконечнику которого были привязаны три черепашьих панциря. Яйцо его души было темно-синим, с зеленовато-голубыми прожилками.

– Замолчи, женщина! – вскричал он. – Ночью к тебе придет дух Килроу и приставит рога к голове твоего мужа! А родившийся ребенок выпьет тебя досуха!

– Смотри сюда! – воскликнула мать Дейва. – Даже если ребенок родится крупный и толстый, как ты, он лопнет прежде, чем выпьет обе!

Раздались восторженные крики и свист. Шаман покраснел и убрался прочь.

Дейв усмехнулся, на время забыв свой страх и стыд. Его мать не боялась ничего. Как бы он хотел быть таким же смелым!

Впрочем, его матери часто приходилось расплачиваться за свой острый язык. Раньше или позже шаман найдет способ ей отомстить. Но она никогда не жалела о сделанном и всегда была готова ответить за свои слова – особенно когда вставала на защиту своего ребенка.

Ее ребенок был почти двухметрового роста, выше любого мужчины в племени. Широкоплечий и длинноногий, своим худощавым сложением Дейв напоминал бегуна. Его кожа была медно-красного цвета, черные кудри мелко вились. Портрет завершали высокий лоб, густые брови, орлиный нос, полные губы и округлый подбородок с ямочкой. Достаточно было одного взгляда, чтобы с уверенностью сказать – это юноша из племени Черепахи.

Из одежды на Дейве была только алая набедренная повязка, высокие кожаные сапоги и черепаший панцирь на голове. В кожаных ножнах лежал узкий обоюдоострый меч, а рядом на поясе висел каменный томагавк. Через одно плечо был переброшен кожаный мешок с духовой трубкой, пневматическим поршнем и дюжиной отравленных дротиков в особом кармашке, а на другом плече болтался моток веревки.

Это была традиционная одежда человека, путешествующего в поисках спутника жизни.

Зайдя в джунгли, Дейв тут же укрылся за большим кустом с перистыми листьями и стал наблюдать за провожающими его сородичами. Вскоре все племя двинулось в обратный путь, кроме его родителей и их пса по кличке Джум. Чуть поодаль в позе сфинкса возлежала его кошка Эджип.

Дейв выжидал до тех пор, пока родители не пошли обратно к Дому; затем он свистнул, и Джум огромными прыжками бросился к нему. Это был крупный, похожий на волка пес с большими стоячими ушами, темно-рыжей шерстью, черным кончиком хвоста и раскосыми зелеными глазами. Высокий, как у шимпанзе, лоб выдавал его развитый ум. Джум облизывал хозяину ногу, пока тот не приказал ему сидеть смирно; тогда он послушно уселся, вывалив язык.

Независимая и гордая, как все кошки от начала времен, Эджип не подошла на свист. По пояс человеку в холке, ростом она почти не уступала Джуму. Рыжевато-бурую шерсть украшали черные розетки. Над большими желтыми глазами виднелись черные отметины. Лоб у нее был такой же высокий, как у Джума.

Дейв хотел было подозвать ее повторным свистом, но кошка явно не собиралась следовать за ним в путешествие. Всем своим поведением она показывала, что ее товарищ – ведь хозяев у кошек не бывает – безусловно повредился в рассудке. Кроме того, она ревновала к Джуму, который последние две недели был общим любимцем.

Немного подождав, Дейв пожал плечами, развернулся и зашагал по тропе, ведущей в глубину джунглей. Джум бежал в нескольких шагах впереди.

Чем дальше за спиной оставалось родное племя, тем сильнее охватывали Дейва одиночество и тревога. Если бы рядом с ним сейчас оказался другой охотник, он с радостью провел бы вдали от дома и ночь, и семь ночей. Но ему предстояло самостоятельно преодолеть свой – лишь Великая Мать знает, насколько долгий! – путь, и от этой мысли его била нервная дрожь.

Впрочем, страх не лишил его бдительности. Он постоянно прислушивался, осматривался и нюхал воздух. За любым деревом могла скрываться ядовитая змея, рой гигантских красных тараканов, чудовище с подвижным носом, призрак с отравленной мочой, охотник за пальцами или воин враждебного племени, жаждущий завладеть яйцом души и отрезанной головой Дейва.

Также его могла подстерегать женщина чужого племени, вышедшая на охоту за мужем, хотя такое случалось очень редко.