— Там, — сказал Феликс, показывая в сторону клуба. — Меня девочка Лиля позвала играть. Я думал, что мы будем играть. Но она сказала неправду. Там был тренер Вен-Вен, Сначала он читал, потом рассказывал. Девочка Лиля говорила, что все понимает, но я видел, что она ничего не понимает. Я еще меньше понимал. Боря, если девочка Оля говорит: «Птицы, птицы, не пролетайте мимо…», то почему это значит, что она хочет пойти к мальчику Коле?

Борис понял меньше даже, чем Феликс. Пьеса Вен-Вена в пересказе Феликса яснее не стала.

— Тебе голову не напекло? — спросил Борис, слегка встревожившись. — Какая Лиля? Какая Оля? При чем тут птицы? Что ты несешь?

— Лиля настоящая. И тренер Вен-Вен настоящий, а Оля и Коля — на бумаге. Вен-Вен много про них рассказывал, но на бумаге было совсем другое.

Борис вспомнил, что утром в столовой какая-то девушка объявляла о репетиции.

— Ты был на репетиции! — сообразил он. — Морковкин читал вам сценку и хотел, чтобы ее разыграли. Запомни: играть можно не только в футбол. Играть можно на гитаре или на сцене. Все это называется «играть». Морковкин не тренер, а культурник. Он здорово играет на барабане.

— Он меня выгнал, — сказал Феликс без всякой обиды. — Сначала он назвал меня стариком, а потом выгнал. Боря, разве я старик?

— Он назвал тебя стариком потому, что ты ему понравился.

— Тогда почему он меня выгнал?

— Наверное, ты что-то не так сказал. Ты ему не нагрубил?

— Нет. Я один раз назвал его на «ты», ему не понравилось.

— Ну и дурак, — сказал Борис, тут же спохватился, но слово уже вылетело. — Пора знать, что взрослых называют на «вы».

— Я давно знаю. Но я не думал, что он взрослый. Боря, почему ты…

— Хватит спрашивать, — прервал его Борис. — Я ничего не могу объяснить тебе про репетицию, если сам не видел.

На этот раз Феликс не послушался.

— Я не буду спрашивать про репетицию. Я хочу тебя спросить про другое. Ты мне все рассказываешь, объясняешь слова. Ты все время ходишь со мной. Почему другие ребята со мной не ходят и ничего не объясняют? Почему только ты один?

— Потому что я твой друг, — ответил Борис, радуясь тому, что Феликс не обратил внимание на «дурака».

— А у человека бывает только один друг?

— Бывает и ни одного.

— А два друга бывает?

— Бывает и пять.

— Тогда почему у меня не пять?

Это был один из тех вопросов, на которые невозможно ответить. Борис не смог бы объяснить, почему у него до сих пор и одного друга среди ровесников не было. На такие вопросы обычно отвечают: «Спроси сам себя». Но это тоже не ответ, а отговорка. Тем более нельзя было так ответить Феликсу. Он жил на Земле всего несколько дней. Ему не объяснишь, что друзей приобретают всю жизнь, а теряют за считанные секунды.

— Не знаю, почему у тебя не пять, — ответил Борис. — Просто так получается.

— А почему у тебя не пять?

— Мне больше никто не нравится. Кроме тебя, конечно.

— Теперь понятно, — сказал Феликс. — Мне понятно про тебя, но непонятно про меня. Мне нравятся все ребята.

— Даже Дегтярев?

— Дегтярев мне не нравится. Если я его увижу, то опять за тебя заступлюсь.

— Лучше не надо, — сказал Борис. — Он сейчас ни к кому не лезет. Кончил свои вопросы?

— У меня есть еще один.

Борис вздохнул. Феликс задавал вопросы о вещах, над которыми Борис никогда не задумывался. Но лучше было все же ответить самому, чем ждать, пока Феликс начнет спрашивать кого-нибудь другого.

— Давай. Только последний. Сегодня ты меня больше ни о чем не спрашиваешь. Договорились?

— Больше не буду, — согласился Феликс. — Мне непонятно… Ты назвал меня «чучело космическое»…

— Это была шутка.

— Ты назвал меня «дурак»…

— Тоже шутка.

— А Вен-Вен назвал меня «старик». Кто же я на самом деле?

— Я тебе объяснил: «стариком» называют человека, когда он нравится. А «чучело» и «дурак» — это шутливые слова.

— Нет, — твердо сказал Феликс, — это не шутка. Я уже знаю: шутка— это когда смешно. Ты не смеялся, а сердился. Это плохие слова.

— Вот чу… — сказал Борис, но вовремя остановился. — Вообще-то ты прав. Слова не совсем хорошие. Если тебе их скажет кто-то другой, то можно обидеться. Но если тебе говорит друг, то у них получается совсем другой смысл. Я могу назвать тебя дураком или свиньей. И ты не должен на меня обижаться. Это все говорится по-дружески. Понимаешь? Это все вроде «старика».

— Теперь понимаю, старик, — сказал Феликс.

— Вот и хорошо. А сейчас пойдем сыграем в футбол.

— Пойдем, дурак! — обрадовался Феликс. — Я уже давно не играл в футбол, свинья.

Борис вздрогнул, и Феликс это заметил.

— Это я только тебе, чучело, — пояснил он. — Другому я никому не скажу.

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ

Начало конца

В это воскресенье в лагере был выходной день — никаких занятий.

Неподалеку от лагеря протекала речка Кулемка, но купаться в ней запрещалось. Виновные немедленно изгонялись из лагеря.

Обнаружить виновных было предельно просто: они окрашивались в синий, зеленый или красный цвета. Эта окраска за один раз не смывалась даже под горячим душем. Таково было свойство речки Кулемки. Свойство не природное, оно появилось не так давно.

Речка Кулемка имела синие, зеленые и красные дни. Все зависело от того, какую продукцию в этот день выпускала фабрика игрушек. Если делали пушки, танки и самосвалы, то из красильного цеха в речку лилась зеленая струя. Когда «нажимали» на флажки, мячики и матрешки, то струя приобретала праздничный красный цвет. Если же не выпускали ничего, то струя становилась почему-то синей и оставалась такой от вечера пятницы до утра понедельника.

Сегодня был синий день.

Лагерь предусмотрительно построили на берегу чистого лесного озера, ходить к речке не разрешалось, да и не было в этом никакой нужды. Но почему-то все же находились любители окунуться в запретные воды. За все годы существования лагеря из него были выдворены восемь синих, два красных и один зеленый— все мальчики.

Сегодня разрешили купаться в озере около лагеря. Пока первая смена барахталась в воде, Борис и Феликс наблюдали за ними с берега. Феликс смотрел с завистью. Он вообще не мог смотреть равнодушно, если собиралась группа ребят и они что-то делали вместе.

— А когда мы будем купаться? — спросил Феликс.

— Не наша смена, — сказал Борис.

Вторая смена залезла в воду. Веселья и шуму было не меньше, чем в первой.

— Опять не наша смена? — спросил он.

— Опять, — ответил Борис. — Ты же видишь, что я не купаюсь.

На этот раз Борис соврал. Смена была их с

Феликсом. Борис не хотел, чтобы Феликс пошел купаться. Попробуй уследи за ним в такой толчее. Его могли схватить за ноги и опрокинуть, могли окунуть головой в воду и держать там, пока он не начнет задыхаться (популярная шутка под названием «огурец»). Да мало ли что мог выкинуть и сам Феликс в этой новой для него стихии.

Наконец и третья смена, отшумев, вылезла из воды.

— Опять не наша? — спросил Феликс.

— Не наша, — вздохнул Борис.

— А больше смен нет.

— Мы будем купаться завтра.

Но Феликс был уже не тот Феликс.

— Боря, ты меня обманул, — сказал он. — Купались все. Только мы не купались. Зачем ты меня обманул?

— Я за тебя боялся. Ты мог утонуть. Я тебя обманул, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.

— Это я уже знаю — сделать плохо, чтобы стало хорошо. Но мне совсем не хорошо. Ты хотел для меня сделать плохо и сделал? Почему?

— Потому, что я твой друг, — пробубнил Борис.

— Значит, у них друзей нет? — Феликс показал на остальных ребят. — Они все купались, их никто не обманывал.

— Далось тебе это купание! — сказал Борис. — Я вот не купался, и мне ничего.

— Тебе ничего, а мне чего, — возразил Феликс. — Разве я хуже их?