Его взгляд переместился на пол, затем он кивнул.

Я пропускаю Адама обратно к столу, а затем жду, пока он уйдет. Люди искоса смотрят на нас, впрочем, делая вид, что заняты своими делами. Адам разворачивается и протискивается мимо парочки мужчин в направлении к выходу.

Я чувствую руку Рэйчел на своей руке.

— Что ты ему сказал?

Слежу, как Адам пробирается к передней части бара. Он останавливается и что-то говорит своим друзьям, затем выходит за двери.

— Пирс, что ты ему сказал?

Я наклонился, целуя Рэйчел прямо в губы.

— Велел оставить тебя в покое.

— Он выглядел напуганным до смерти.

— Он? — Я беру пиво со стола. — Я и не заметил.

Она улыбается и тянет меня, чтобы прошептать на ухо.

— Спасибо, что поговорил с ним.

— С удовольствием. — Я усмехаюсь, когда думаю о выражении лица Адама. Рэйчел права. Он испугался до смерти.

Мы остаемся в баре еще около часа. Рэйчел танцует пару танцев, пока я подпираю стену и смотрю на нее. Затем мы возвращаемся домой. На этот раз я за рулем, потому что никогда не ездил на пикапе и очень хотел попробовать.

— Спасибо, что пошел со мной, — благодарит Рэйчел, откидывая голову на сиденье. — Мне было приятно снова всех увидеть.

— Даже ту... рыжую?

— Да. Хотя мы не были с ней друзьями, она на год старше меня.

— Она говорила, что к тебе приходил тренер, желающий подготовить к Олимпийским играм.

— Странно, что она помнит о таком, это было так давно.

— Так это правда?

— Да. Один из тех, кто обучает новичков, подающих надежды, приехал сюда, чтобы поговорить со мной. Он видел, как я плавала на соревнованиях штата и сказал, что у меня есть потенциал.

— Но тебя это не заинтересовало?

— Не совсем, просто слишком дорогое удовольствие. Мои родители не бедные, но вместе с тем и их нельзя назвать богатыми. Я не хотела, чтобы они разорились, отправив меня в учебный центр и наняв тренера, потому что, если бы это не сработало, и я не попала бы в команду, тогда у моих родителей ничего бы не осталось. Я не могла с ними так поступить.

Протянув руку, я поглаживаю ее пальцы.

— Ты продолжаешь меня удивлять.

— Чем?

— Всем. — Я широко улыбаюсь, целуя ее ладонь.

И это чистая правда. Чем больше я узнаю Рэйчел, тем больше она меня поражает. Например, сегодня я узнал, что она отлично ладит с детьми. Что у себя в школе она была королевой. Что могла танцевать то, что здесь называется танцами. И еще я узнал, что, если бы Рэйчел не беспокоилась о своих родителях, то она, возможно, попала бы на Олимпиаду. Еще более удивительно то, что она, похоже, не понимает, насколько это важно.

Когда мы возвращаемся в дом, ее родители уже в постели.

— Могу я проводить тебя в твою комнату? — спрашиваю, когда мы уже наверху идем по коридору.

Она притворяется, что обдумывает ответ.

— Я думаю, это замечательная идея.

Я провожаю ее, останавливаясь у двери. Дарю на сон грядущий быстрый и невинный поцелуй.

— Доброй ночи.

Развернувшись, направляюсь в свою комнату.

— И это все? — интересуется Рэйчел.

Я возвращаюсь.

— Ты же меня не пригласила войти.

— А ну иди сюда! — яростно шепчет она.

Я дразнил ее, потому что прекрасно понимал, насколько сильно Рэйчел хочет, чтобы я был всю ночь рядом с ней. И по какой-то причине ей нравится видеть меня в этой рубашке, и думаю, что, избавив ее от Адама, заработал бонусные очки. Возвращаюсь к ее двери, и она тянет меня в свою комнату. И там я делаю то, что хочу делать каждую ночь. Я занимаюсь любовью с моей горячей, сексуальной, красивой женой. Дважды. Потому что завтра я уже не смогу. Мне придется уехать обратно в Коннектикут. Вернуться к моей другой жизни. Назад к дьяволу, который ждет, потирая руки.

Утром в субботу мы все вчетвером идем в ресторан, где подают разные виды блинов. Рэйчел очень их любит, и это было одно из ее любимых мест с детства, поэтому она настояла, чтобы отвезти меня туда. До сегодняшнего дня я никогда не ел блины, так что согласился попробовать. Но мне они не понравились, о чем я, естественно, ей не сказал.

Остаток дня мы провели в доме. Я смотрел футбол с Генри, а Рэйчел помогала маме нарядить рождественскую елку. На мой взгляд - рановато, но как выяснилось, они всегда ставят дерево через день или два после Дня благодарения. Рэйчел любит праздники, особенно Рождество.

Я никогда не заботился, как провести Рождество. В это время года я обязан ходить на вечеринки, на которых не хочу быть, и разговаривать с людьми, с которыми мне неинтересно. Даже в детстве меня не интересовало Рождество, возможно, потому, что мои родители его не праздновали. Моя мать не включала рождественскую музыку и не пекла рождественское печенье. Она всегда нанимает людей, чтобы украсить дом, и каждый год он выглядит одинаково. Одно и тоже большое дерево в том же самом месте, с теми же белыми огнями. Вот и все. Никаких других украшений.

Но дом Эвансов полон огней и украшений. После того, как Бет и Рэйчел украсили дерево, они натянули гирлянды вокруг окон и камина. Затем Генри спустил коробки с чердака, полные украшений, и Рэйчел, и ее мать все же придумали куда их развесить. Мне кажется с Сантой и оленями перебор, но нравятся разноцветные огни.

В четыре часа мы едем в аэропорт. Рэйчел, возможно, хотела побыть со мной наедине, но ее родители настаивали на том, чтобы поехать с нами. Ее мать даже приготовила мне сэндвич в случае, если я проголодаюсь на самолете. Очень любезная женщина. Она и ее муж действительно самые приятные люди, которых я когда-либо встречал. Неудивительно, что они воспитали такую замечательную дочь.

Они обнимают меня, говорят «до свидания», а потом ждут в машине, пока я прощаюсь с Рэйчел.

Она тоже крепко обнимает меня.

— Я знаю, что это всего лишь день, но я буду скучать по тебе.

— Я тоже буду скучать по тебе. Постараюсь забрать тебя завтра, но, если вдруг не смогу освободиться, пришлю машину.

— Ты действительно думаешь, что твой отец не отпустит тебя?

— Он запланировал встречу на то же время, что и твой прилет, но я надеюсь, что смогу уйти раньше и приеду за тобой.

— Не волнуйся, я не хочу, чтобы ты и твой отец ругались еще больше, я просто возьму такси.

— Завтра мы все выясним. — Я целую ее. — Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

На следующий день я направляюсь на встречу «Дюнамис». Она проходит в особняке в Стэмфорде, принадлежащему одному из наших членов и оборудована подземной комнатой. Суд для меня, где мне вынесут приговор, а затем озвучат и наказание.

В подобных встречах участвуют меньшее количество участников, чем в наших обычных. Собрание возглавляет правящий совет, состоящий из десяти членов, которые и примут окончательное решение относительно наказания. Они меняются с периодичностью раз в полгода, и вы никогда не знаете, кто именно из членов организации находится в совете. Это огромный секрет, потому что организация не хочет, чтобы кто-то пытался повлиять на их решение. Чтобы скрыть свою личность, они надевают черные мантии с капюшоном и сидят в темноте, поэтому вы не можете видеть их лица.

Я был только на одном вынесении приговора. Это было год назад, и мне не понравилось. Процедура довольно зловещая. Я надеялся, что мне не придется посещать подобные собрания в течение очень долгого времени. Но теперь я здесь, и на этот раз наказывают меня.

Появившись в комнате, меня тут же препровождают в центр. Я стою лицом к десяти капюшонам. За мной находятся другие приглашенные участники. Я знаю, что мой отец и Джек здесь, и Арлин Синклер тоже. Но кто еще, мне неизвестно. Комната погружена во мрак, кроме света, направленного на меня, обвиняемого.

Мужчина в одежде с капюшоном, сидящий прямо передо мной, ударяет молотком о стол.

— Заседание начинается.