— Извини. Я не виноват, что ты очутился здесь. Ариман блокировал окно света и направил пространственный канал прямо в Чинват. Я был бессилен помочь тебе.

— Я не держу на тебя зла, — ответила душа.

Едва Сфинкс покинул залу, Сраоша встал со своего места и объявил:

— Высокий суд приглашает представителя защиты светлейшего Ахурамазду.

В противоположность Ариману бог света появился чудесным образом — он вышел прямо из алтарной стены. Тотчас же весело затрещал огонь в беломраморном алтаре. Ахуры и язаты ликующе запели, злобные духи начали демонстративно переговариваться между собой.

Вежливо склонив голову в знак приветствия, Ахурамазда взошел на возвышение и взглянул на душу. Скилл в свою очередь с интересом рассматривал бога света.

Ахурамазда был очень высок, гораздо выше обычного человека, но ниже дэва или ажи. «Примерно одного роста с Ариманом», — подумала душа. Сходство меж богами было не только в росте. И тот и другой носили маски. Только у Аримана личина была черного цвета, маска Ахурамазды имела розоватый оттенок. Одинаковым оказался и покрой одежды. Похожие плащи, сапоги, шаровары. У бога света они имели белый цвет. Голову Ахурамазды венчала массивная пектораль в форме солнечного диска, холеные белые руки были унизаны перстнями.

— Братья!

Ахурамазда сказал первое слово, и душа вздрогнула. То ли оттого, что это обращение показалось ей слишком неуместным пред лицом слушателей, добрую половину которых составляли злобные духи, то ли оттого, что голос бога света удивительно напоминал голос Аримана. Скилл вспомнил историю, услышанную от странствующего мага. Какие-то непонятные силы преследовали этого мага повсюду, и он пытался укрыться от них. Чародей рассказал скифу в благодарность за кусок мяса и место у костра, что Ариман и Ахурамазда — родные братья-близнецы, зачатые в противоестественной связи гигантской львицы и великого колдуна мифической земли Атлантиды, которая, по уверениям мага, исчезла с лика земли сотни веков назад. Львица тогда родила трех детей — братьев-близнецов Ахурамазду и Аримана, а также Сфинкса. Беглец утверждал, что слышал это от самого Кермуза. Скиф не поверил магу, а через день чародея-странника не стало. Его нашли мертвым в пустыне. Лицо было перекошено гримасой ужаса, а на песке вокруг тела тянулась глубокая борозда, словно след, оставленный гигантской змеёй.

— Братья! Мы разбираем дело кочевника Скилла. Он совершил немало злого, но душе этого человека были не чужды и добрые помыслы. Деньгами, украденными в сокровищницах, он щедро делился с неимущими, он помогал в беде и горе, защищал слабых и убогих. Да, он действительно не верил в богов, но его душе были свойственны высокие порывы. Он заботился о своих друзьях, о своем коне. Захватив в плен нэрси, он не убил ее, а, напротив, отнесся к ней с должным почтением. Если его рука и пускала стрелы, то лишь по суровой необходимости. Ни одно живое существо — ни человек, ни собака — не было убито скифом Скиллом ради развлечения. У него есть лишь один существенный недостаток: он — не ариец, он — человек-насекомое. Но давайте же будем снисходительны к чужим слабостям. Я считаю, что душа кочевника Скилла не заслужила столь сурового наказания, какое предлагает наш брат Ариман. Количество содеянных им злых дел невелико. Думаю, душа Скилла заслуживает того, чтобы отправиться в веси небесного света Гаронманы. Надеюсь, высокий суд поддержит мое предложение.

Правая трибуна встретила речь Ахурамазды дружными хлопками, левая — неодобрительным молчанием. Встал Сраоша.

— Итак, мы выслушали обе стороны, а также свидетелей. Высокий суд вправе вынести два решения. Первое — Скилл признается виновным в страшных злодеяниях, как то: отрицание богов, богоотступничество, богохульство, клятвоотступничество, многократные убийства, надругательства над трупами, воровство, грабеж и прочие, и его душа приговаривается к вечному страданию в царстве Аримана…

Сраоша прокашлялся.

— Да, и оскорбление суда. Всего этого вполне достаточно для того, чтобы передать душу и тело скифа Скилла великому Ариману. Но высокий суд справедлив, и мы не отвергаем возможность другого решения. Если суд найдет, что преступления Скилла уравновешиваются добрыми делами, совершенными им, душа отправится в веси высокого света, а тело будет брошено на съедение собакам.

— Заявляю протест! — завопила душа, памятуя о том, что пределом мечтаний Скилла было окончить свое бренное существование под высоким курганом, политым кровью и вином тризны. — Требую вернуть меня в тело и отпустить на волю!

— Это невыполнимо. Душа, высокий суд требует, чтобы ты молчала, иначе мы будем вынуждены заключить тебя в хрустальную клетку.

Душа пыталась что-то возразить, но Митра закрыл уши руками.

— Объявляю: суд удаляется на совещание!

С этими словами судьи дружно поднялись и по очереди юркнули в небольшую дверь, внезапно появившуюся за алтарем Ахурамазды.

Спектакль подходил к финалу. Душа попыталась огорченно сплюнуть, но без особого успеха. Публика переговаривалась, мало интересуясь исходом дела.

Митра и его подручные объявились довольно скоро. Они вновь заняли свои места за столом. Сраоша развернул лист пергамента и ликующим тоном провозгласил:

— Высокий суд рассмотрел дело души кочевника Скилла. Принимая во внимание прозвучавшие показания и соразмерив соотношение добрых и злых дел, совершенных Скиллом за его жизнь, суд постановил: учитывая, что кочевник Скилл совершил в своей жизни ряд богоугодных дел, как то: помогал бедным и обиженным, был щедр к нищим, честен и справедлив в отношениях с товарищами, не был замечен в предательстве и лжесвидетельстве, признать его душу достойной для помещения в заоблачные веси. — Пока секретарь говорил, Рашну кидал на одну из чаш своих весов белые камешки, означавшие добрые дела Скилла.

Публика удивленно охнула. Все ожидали иного решения. Душа не была удовлетворена подобным исходом дела, но внутри как-то полегчало. Однако оказалось, что Сраоша еще не закончил.

— Я повторю: признать душу достойной помещения в заоблачные веси Гаронманы. Но, учитывая множество дурных поступков, совершенных кочевником Скиллом, суд постановил признать его виновным в отрицании богов, богоотступничестве, богохульстве, клятвоотступничестве, многократном убийстве, надругательстве над трупами и многих других злодеяниях. На основании вышесказанного суд постановляет: приговорить душу кочевника Скилла к вечным мукам в царстве Аримана, а его тело — к вечному услужению Ариману.

Все то время, пока секретарь перечислял мнимые и действительные злодеяния Скилла, Рашну методично бросал на свободную чашу весов черные камешки до тех пор, пока эта чаша не опустилась вниз.

По зале вновь пронесся гул. Встав со своего места, Митра подытожил:

— Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

— Как это не подлежит! — взвилась душа. — Если вы не хотите слушать моих оправданий, то я уличаю вас в грубом нарушении судебного процесса.

Сраоша хотел возразить, но внезапно Митра остановил его.

— Пусть душа говорит, что хочет, — велел Митра и тут же отвлекся, поднеся левую руку к уху. Создалось впечатление, что он выслушивал какие-то приказания.

Лицо бога приняло озадаченное выражение, и он, запинаясь, вымолвил:

— Соображения души не лишены некоторого смысла. Высокий суд попал в затруднительное положение. Для того чтобы разрешить возникшее противоречие, суд решил прибегнуть к помощи мудреца Заратустры. Позовите Заратустру!

Маг появился лишь после третьего восклицания Митры. Его вели под руки двое живых мертвецов. Ноги мудреца ступали неверно, судя по всему, он был мертвецки пьян.

Так вот каков он, мудрец и маг Заратустра, мнящий себя пророком новой веры! Заратустра был невысок ростом и худ телом. Лицо строгое, аскетичное, чуть опухшее от неумеренных возлияний. В глазах, затуманенных вином, то и дело проскальзывал, словно просыпался, живой огонек.

Заратустру возвели на подиум, суетливо подбежавший Сраоша что-то пошептал ему на ухо. Маг кивнул и начал говорить. На удивление ровно и складно, как подобает пророкам.