Но посмотрим, что это за толпа народа собралась возле рынка. Может быть, какой — нибудь бродяга предсказывает желающим судьбу и продаёт лекарства и любовные напитки? Или показывает чудеса чародей из Индии? Нет, вон в центре ораторствует человек со всклокоченной бородой, в рваном плаще, с сумой и дубиной. Это философ Перегрин. Он странствует из города в город, проповедуя на площадях и рынках. Знать его ненавидит, называет то беглым рабом, то отцеубийцей, а народ слушает его речи охотно. Он ругает даже самого императора. А уж над прочими властями как смеётся! Недавно видит, как эдил тащит какого — то бедняка, укравшего курицу, и говорит во всеуслышание: «Вот большой вор маленького воришку ведёт!» Он учит, что почтеннее всего человеку быть бедняком и жить простым полезным трудом, лучше всего обрабатывать землю, а изготовлять предметы роскоши для никчёмных богачей позорно. Смеётся над философами, которые проповедуют величие духа и добродетель, а сами готовы передраться из — за подачки богатого невежды, как псы из — за кости. Смеётся над религиозными празднествами. «Неужели, — говорит он, — какой — нибудь бездельник, только от того, что узнал фокусы жрецов, станет любезнее богам, чем честный, трудящийся человек?» Говорит, что всё в мире должно быть у всех общее: и родина, и имущество, и жёны, и дети. Бедные люди отовсюду сбегаются его послушать. Раз дело чуть не дошло до мятежа. После его речи хотели выгнать из города богатого сенатора, на статую которому уж очень жестоко собирали с народа «добровольные пожертвования». Не выгнали сенатора только потому, что во время подоспели солдаты.

Но вот народ стал расходиться: скоро начнутся представления. Этими зрелищами легче всего отвлекать народ от опасных мыслей. Императоры это знают и поэтому всячески поощряют зрелища. Но не будем громко говорить об этом, ведь везде шныряют тайные соглядатаи. Нередко бывает так: зайдёт человек в таверну, выпьет лишнее, подсядет к нему какой — нибудь молодец, начнёт разговор о дороговизне, неурожаях, несправедливости в суде: слово за слово — начнёт рассказывать о тайных предсказаниях, пророчащих великие беды, начнёт и самого императора осуждать. Простофиля развесит уши и поддакивает, а собеседник — то его, оказывается, переодетый солдат; мигнёт страже — и пропал человек. Не помогут тут ему ни уверения в своей невиновности, ни клятвы Геркулесом или священным именем императора. Потому — то большинство и предпочитает говорить о цирке и о театре.

Теперь у нас амфитеатр, театр и цирк устроены по столичному образцу. И сегодня ты увидишь знаменитого римского наездника Диокла, который уже 13–летним мальчиком одерживал победы, правя четвёркой лошадей. Теперь ему 25 лет, и он насчитывает уже свыше 400 побед на состязаниях. Увидишь ты также танцовщика Париса, любимца императора Люция Вера, и 30 пар отборнейших гладиаторов.

Все уже давно с нетерпением ждут сегодняшних игр, и, наверное, о них будет запись в погодной городской хронике. Надо поспешить получить свинцовый жетончик — тессеру — на вход в цирк, а кстати взять такие же тессеры на право получения хлеба, вина и масла из городских амбаров. Ты тоже имеешь на всё это право, так как приписан к гражданам этого города.

Цирк у нас каменный. Скамьи идут по кругу. Внизу, у арены, места наиболее почётных лиц. Крыши нет; иногда над помещением раскрывается род шатра из алой материи, что даёт удивительное освещение. Для прохлады бьют душистые фонтаны.

Сегодня в беге колесниц будет восемь заездов, по четыре колесницы, запряжённые четвернёй, а потом Диокл будет править сразу восьмёркой лошадей. В нашем городе, как и повсюду в империи, зрители делятся на четыре цирковые партии: красные, белые, зелёные и голубые. И колесницы, и наездники появляются в цветах своей партии. Они делают восемь кругов по арене, огибая каменную мету; побеждает тот, кто первый пришёл к черте. Победитель получает огромные деньги; его приверженцы ликуют; проигравшие вопят и бранятся. Тут стираются все различия: подростки, старики, женщины, император в Риме и последний бедняк в нашем городе одинаково увлечены состязаниями, одинаково горячо прославляют наездника своей партии. Наиболее знаменитых воспевают поэты; им и их лучшим лошадям ставят статуи. Ведь всем известно, что когда — то император Калигула, страстно увлекавшийся бегами, хотел сделать консулом знаменитого коня Инцитата. Он даже запрещал говорить громко вблизи его конюшни, чтобы не волновать лошадь перед бегами. А сколько богатой молодёжи разорилось на бегах, сколько пытается выиграть, обращаясь к колдовству. В перерывах между заездами ты увидишь также ловких наездников, которые покажут своё искусство в верховой езде, будут скакать стоя, перепрыгивать с лошади на лошадь, прыгать через четвёрку лошадей.

Не меньше волнуются зрители в амфитеатре при боях гладиаторов. Одни сочувствуют тяжеловооружённым фракийцам, другие — ретиариям, которые сражаются только с сетью и трезубцем. Конечно, у нас не то, что в Риме. Колизей вмещает более 50 тысяч зрителей, а на арене выступают иногда до 200 пар. Я был один раз в Риме на бое гладиаторов. Какое это зрелище, когда они перед началом боя проходят по арене, сверкая дорогим вооружением, и приветствуют императора словами: «Будь здоров, император, идущие на смерть приветствуют тебя!» Но и у нас есть хорошие гладиаторы. Начальники гладиаторских школ скупают сильных рабов и военнопленных, им отдают преступников, осуждённых служить по нескольку лет гладиаторами, да и свободные бедняки, отчаявшись найти иной заработок, нередко продаются им. Зато и наживаются же начальники школ, сдавая своих бойцов магистратам, устраивающим игры! А удачливые бойцы, которым хозяин тут же, на арене, передаёт сосуд с золотыми монетами, за несколько лет богатеют, уходят в отставку, сами заводят школу или даже покупают имение и заставляют забывать, каким позорным ремеслом нажито их состояние. Многие надеются на этот удачный исход, многих привлекает самая борьба и опасность. Ведь даже знатная молодёжь втягивается иногда в это дело. Но сколько профессиональных бойцов гибнет, не дождавшись удачи! Ведь раненых без жалости добивают. И жизнь гладиатрров очень тяжела: за малейшую провинность — розги, пытки; они всегда под стражей, взаперти; их хозяева боятся, как бы не подняли мятеж эти сильные, отчаянные люди, как когда — то при Спартаке. И бежать им нет никакой возможности. Когда мёртвых бойцов уносят с арены, раб испытывает их раскалённым железом, чтобы, притворившись убитыми, они не пытались бежать.

Не знаю, как тебе понравится театральное представление. Театр у нас любят меньше, чем цирк, хотя давно уже перестали ставить утомительные и скучные трагедии. Сегодня знаменитый танцор исполнит пантомиму «Суд Париса». Он так искусен, что, хотя танцует один, зритель видит перед собой и Париса, и каждую из трёх богинь, которые явились ему, чтобы он рассудил, кто из них самая красивая.

Потом будет несколько коротких шуточных представлений, мимов. Эти будут тебе по вкусу, они из народной жизни. Увидишь там и ловкого раба, и неверную жену, и глупого судью, и умного ремесленника, и простоватого крестьянина. Насмеёшься вдоволь.

Любит народ эти праздники! Хотя, говоря откровенно, ведь на наши же денежки устраивают их магистраты. Императорам даже пришлось издать эдикт об ограничении расходов на зрелища, а то города и граждане разоряются на них, — налоги не уплачены, городские кассы пусты. Приходится назначать из Рима специальных кураторов, чтобы привести в порядок городские финансы.

Вот посмотришь форум и цирк да почитаешь льстивые надписи на статуях императоров и наместников, так подумаешь, что все счастливы, как в золотом веке. А посмотрика на окраины — какая нищета! У богатого сотни рабов для услуг, роскошные сады, внутренние дворы с фонтанами, драгоценнейшей мозаикой и статуями. В приёмных удивительная живопись, редкостные учёные птицы, в столовых мебель из драгоценного дерева и слоновой кости, серебряная и дорогая стеклянная посуда и изысканные яства. А бедняки? Бедняк теснится с семьёй в душной комнатке на пятом этаже, и ему даже негде сварить свою луковую похлёбку. Работает за несколько мелких монет в мастерской гончара или каменотёса, а там, смотришь, хозяин купил раба и его выгнал. Эти хозяева всё больше сами из вольноотпущенников. Даст ему бывший его господин что — нибудь на обзаведение, чтобы тот выплачивал ему часть дохода. Некоторым удаётся разбогатеть. Ведь свободные люди ему большей частью не конкуренты, к труду мало приучены, считают всякую работу достойной лишь раба, предпочитают жить на счёт раздач от города и частных благодетелей. За работу берутся только в крайности. А потом ещё негодуют, что вчерашний раб стал богатым человеком.