— … И тогда мы пошли по этому следу… Толька хотел Шарика пустить, но он такой дурной, бестолковый — ничего не получилось, не пошел. А мы шли, шли — и пришли прямо на пасеку к дедушке Тимофею.

— И у самого дедушкина шалаша остановились, — поспешно уточнил Толик, ерзнув на стуле.

— Мы потом спросили дедушку, кто у него был без нас, — продолжал Миша.

— А он что?

— Ну, он сказал, что какой-то чудак приходил, покосы глядел… Еще пчелы его, говорит, сильно покусали, вот… — Миша вздохнул и замолчал.

— Когда это было?

— А мы не спросили, — ответил Толик и украдкой зевнул.

— Не спросили? — капитан покачал головой. — Это плохо. В другой раз спрашивать надо.

— Есть, товарищ капитан! — не поднимаясь, ответил Миша.

Шатеркин задумался. Из-за косяка выглянуло солнце, и светлая золотистая полоса пополам разделила стол, в комнате стало светло, уютно, просторно; в большой хрустальной вазе на столе игриво засветились прозрачные искры. Толик залюбовался ими, незаметно потрогал пальцем рубчатую поверхность вазы.

— Интересно же, дядя Коля, поймать его, да? — спросил он вдруг.

— Кого ты имеешь в виду?

— Конечно, того, который убил.

— Он же сам убился. — сказал капитан, внимательно поглядывая то на одного, то на другого.

— А почему тогда возле него чужой след? — возразил Миша. — Почему лодки тут не оказалось?.. Нет, надо поискать хорошенько…

— Верно, Миша, тут надо хорошенько и добросовестно поискать, — ответил Шатеркин, положив на плечо мальчика свою тяжелую сильную руку. — Договоримся мы так: вы на свой остров пока не пойдете, денечка два-три в городе погуляете. Согласны? Вы — пионеры, сознательные ребята и должны понять, что даже небольшой просчет в этом деле может погубить всё. Вы же этого не хотите? — Лица ребят огорченно вытянулись. — Ну, не сердитесь, мы еще увидимся, а о том, что знаете, — никому ни гу-гу. Поняли?

— Поняли.

Капитан по-дружески обнял мальчишек.

— А теперь до свиданья. Бегите домой. За то, что сделали, спасибо.

Проводив Толика и Мишу, Шатеркин наскоро закусил и снова отправился на службу.

Для старшего лейтенанта Котельникова у секретаря отдела оставлена записка, в ней — подробный перечень вопросов, на которые требуются безотлагательные ответы. Шатеркин часто так делал в интересах сохранения времени, да и Котельникову это облегчало работу: перед ним был ясный и конкретный план действий.

Наказав секретарю немедленно, как только появится в отделе Котельников, вручить ему записку, Шатеркин пошел на доклад к полковнику Павлову.

Пока он перелистывал бумаги, полковник закурил. Большая черного дерева трубка была отделана тончайшей серебряной гравировкой и служила скорее украшением, чем приспособлением для курения. По этой красивей трубке, но порожней хрустальной пепельнице на столе можно было судить о том, как редко курит полковник. Видимо поэтому в кабинете не ощущалось того «векового» табачного духа, какой бывает там, где постоянно и без меры курят. И вообще, все в этой просторной и светлой комнате говорило об аккуратности ее хозяина.

— По делу Керженекова, — начал Шатеркин, — в настоящее время создалась такая обстановка, что уже можно сделать некоторые выгоды.

Полковник кивнул головой.

— Во-первых, самый главный вывод — совершенно отпадает версия о самоубийстве. Во-вторых, собранные данные наводят на мысль о том, что за убийством Керженекова скрывается, должно быть, что-то еще… Может быть, еще одно преступление.

— Каковы эти данные?

— Пока самые скромные. Но мне думается, товарищ полковник, что Керженеков и его убийца были связаны между собой какой-то тайной. Убийца, видимо, опытный и матёрый преступник, не желая делить тайну между двумя ее обладателями, а возможно и заподозрив Керженекова в каких-нибудь нежелательных намерениях, решил убрать его. Подготовка этой операции протекала, должно быть, в течение нескольких дней. Для того чтобы скрыть следы преступления и надолго запутать расследование, преступник умело воспользовался отпуском Керженекова. Накануне отъезда в отпуск преступник уговорил Керженекова, чтобы тот не брал с собой никого из провожающих, а сам в назначенное время приехал на вокзал. В девять часов утра Керженеков сдал свой чемодан в камеру хранения. Поезд же на Московское направление, на котором он должен был ехать, отправляется в 13 часов 45 минут. Должно быть, им надо было еще о чем-то поговорить. Располагая временем, преступник пригласил Керженекова в ресторан, там они позавтракали и немного выпили. Затем спустились к берегу, сели в лодку, которая перед этим таинственно исчезла с водной станции, и спустились вниз по течению. Вероятно, у Керженекова не было никаких подозрений, и он охотно поехал с преступником. Они отплыли вдоль берега за город, на двенадцатый километр, остановились на безлюдном полуострове. Некоторое время сидели у берега под черемухой. И здесь же выстрелом из пистолета Керженеков был убит.

Для того, чтобы сбить с толку следователя, преступник на месте происшествия создал обстановку самоубийства. Выстрел он сделал в упор, в заднюю часть правого виска…

Затем обыскал свою жертву и забрал все, что могло способствовать опознанию трупа, а в его правую руку вложил заряженный пистолет «Вальтер».

— Предусмотрительно, — заметил Павлов.

— Да, по-моему, он человек с опытом, и мне думается, действовал не в одиночку. Дело в том, что этот несчастный «Вальтер» полгода тому назад при неизвестных обстоятельствах и неизвестно кем был похищен у Денисова. Вы, должно быть, помните это дело?

— Он, кажется, начальник охраны завода?

— Так точно. Подозрительное совпадение: в этом же доме, в котором проживает Денисов, жил и Роман Онучин, арестованный по делу ювелирного магазина.

— Очень любопытно! — воскликнул полковник. — Придется снова вернуться и к делу Онучина и к делу Денисова, чтобы проверить эти подозрения.

— Проверка уже начата, товарищ полковник.

— Хорошо, — одобрил Павлов и, немного подумав, спросил: — У Онучина при обыске ничего не было такого?..

Шатеркин понял вопрос Павлова, хотя он и остался недосказанным.

— Ничего, — с огорчением ответил он. — Во всяком случае, не было найдено ничего, что давало бы основание подозревать его в хищении оружия… — Капитан умолк, сосредоточенно сдвинул брови. — В этом деле заслуживает внимания еще одна деталь: в руке у потерпевшего оказался не тот пистолет, из которого совершено убийство.

Полковник крякнул и сунул в пепельницу дымящуюся трубку.

— Что-то из ряда вон… — сказал он, сомневаясь.

— Из этого пистолета еще в лодке, заранее, был произведен., выстрел, что подтверждает обнаруженная в ней стреляная гильза; это, должно быть, специально для того, чтобы закоптить канал ствола оружия… После совершения убийства преступник на той же лодке спустился по течению реки примерно на три километра и затопил ее в кустах возле берега. В город он возвращался пешком, шел вдоль берега, видимо, заблудился и уже на следующий день забрел на пасеку, которая находится недалеко от места происшествия. Пасечнику Тимофею он объяснил, что осматривает будущие покосы, но как только зашел разговор о том, что произошло здесь, его перестали интересовать покосы, он стал расспрашивать старика, кто и каким образом обнаружил труп, опознан ли самоубийца. А когда Тимофей сказал, что труп нашли ребята, он захотел повидать их.

Павлов задумчиво постукивал по столе пальцами и тихо повторял:

— Так, так… Это бывает. Преступник иногда напоминает зайца, спугнутого гончими. Ведь заяц, как только собьет с толку собак, обязательно возвращается на то место, откуда его спугнули. Вот так и преступник иногда поступает: придет на место преступления, осмотрится, проверит, надежно ли заметены следы. Вгорячах думать некогда… — Павлов немного помолчал, потер шрам на щеке. — Вот так… А внешние приметы известны?

— Пока самые поверхностные, товарищ полковник.