– Об этом знают все, кто видел птицу Бенну, прилетевшую с небес на первозданный холм, потому как в священных книгах сказано: «В тот год, когда Бенну снизойдет на землю, вода Нуна поднимется и разольется по всей стране между двумя пустынными утесами, как было в начале начал». Страна, о которой идет речь, Египет. Скоро он окажется во власти воды.

– Стало быть, грядет великое наводнение, – сделал вывод Мал. – Но даже если и так, мне непонятно, почему змеиные боги не торопятся выкорчевать корень чуждой веры, дабы ствол ее больше никогда не пускал ветви и не разбрасывал семена.

– Змеиные боги знают, что не следует искоренять чужую веру. Если в Египте воцарится единоверие, разум людей, живущих в нем, утратит силу. Чтобы народ любой страны жил и развивался, ему нужна еще одна вера, которая бы соперничала с изначальной. Если все будут служить одним и тем же богам, государство придет в упадок. К власти рано или поздно придет тиран, который установит единообразие жизни, и обезличит своих подданных. Так уж повелось в Египте: чужеземцы приходят сюда и приносят свою веру, а вместе с ней и свои обычаи. Но никто прежде не дерзал уничтожать ту веру, что установилась до них. Так было до тех пор, пока арабы не возомнили, что Аллах превосходит всех остальных богов. Они принялись превозносить себя и отвергать все, что им казалось чуждым. Тогда первые боги вернулись в Египет. Но не для того, чтобы заставить всех поклоняться им. Они хотят спасти тех, кто верит в них и тех, кто их отвергает. Мы не собираемся уничтожать мусульман! Мы хотим показать силу наших богов и вернуть уважение к нашей вере. Мы отправились в священный поход не для того, чтобы покорить и завоевать, а для того, чтобы защитить. Мы возвращаем змеиным богам принадлежащие им дома не ради их победы, а для того, чтобы увеличить силу противостояния, потому как чужая вера вызывает не только страх, но и божественный трепет.

– Но как же пророчество мусульман о пришествии аль-Хидра, о покорении Египта, и о возвращении на его земли веры в древних богов. Разве оно не означает, что мусульманская вера должна быть повержена?

– Не забывай, Змеиный князь, что это пророчество истолковали те, кто считает нас врагами. Они лишены способности видеть наши действия в истинном свете. Мы кажемся им идолопоклонниками, которые общаются со злыми духами и приносят человеческие жертвы. Зато мы видим, как вера мусульман пропитана хитростью и потворству страстям. И ни один человек не рассудит нас по справедливости. Мы хорошо знаем об этом, и потому только богам позволяем повелевать своей судьбой.

– Выходит, что поход голландской армии на Рим – город змеепоклонников, мог нанести только урон христианам, – подумал Мал. – И без того, именно там я уничтожил свою армию, а сам попал в ловушку, расставленную змеиными богами. Но сколько раз бывало, что один народ одерживал вверх над другим, а боги тех, кто потерпел поражение, молчали. Или все дело в том, что победитель не слышит ничего, кроме восхвалений своего имени. Он убежден в том, что слабым богам всего лишь пришлось уступить тем, кто сильнее их. По словам Сейт-Акха выходит, что боги думают иначе. Они понимают, что в противостоянии с достойным соперником их мощь только возрастает так же, как и сила тех, кто им поклоняется. Они видят, что победа может обернуться поражением и потому не стремятся к ней. Кто знает, возможно, что боги поделили между собой Египет. Лучше всего им удалось это сделать в Нибуре. Там идущие к истине разными путями не только уживаются друг с другом, но лучше других познают самих себя, потому как нет лучшего способа самопознания, нежели чем взгляд на свое отражение в глазах чужого.

Дни, когда мысли о пропавшей Маргарите доводили Мала до безумия, давно миновали. Но и сейчас, если бы ему предложили выбирать между смертью Маргариты и смертью Елены, пусть гречанке даже пришлось бы пережить ее десятикратно, он не стал бы сомневаться. Тоска по утраченной возлюбленной превратилась в горстку пепла, но под тонким слоем серой пыли таилось нечто такое, что не позволяло Малу поставить Маргариту в один ряд со всеми остальными женщинами. Боль потери оставила в его душе слишком глубокий отпечаток – змеиная природа так и не смогла вытравить его без остатка. Смерть Елены не огорчила его, но она пробудила в нем воспоминания о Маргарите. Между ними существовала таинственная связь, которая и заставила Мала похитить Елену из дворца Салаха. Могла ли она знать, отправляясь вслед за Малом, что гонится за призрачной надеждой, что конец ее земного пути близок и ее хрупкое тело вскоре обретет последний приют в могиле под стенами Амир-аль-Мадины?

Малу меньше всего хотелось оказаться рядом со смертью, причиной которой послужил он сам. И только пересилив себя, сопровождаемый Лией, Мал отправился к могиле гречанки. По пути амазонка рассказала ему о том, как Сейт-акх распорядился похоронить Елену по христианскому обряду и как нашлись люди, которые сколотили гроб и крест. Лия говорила так, словно бы речь шла о чужом человеке, а не о той, которую она выхаживала несколько недель подряд, лишая себя сна и покоя. Словно бы амазонка так же, как и Мал, была лишена способности чувствовать боль:

– Кто знает, возможно, воспитание женщин-воительниц сделало ее столь бесстрастной по отношению к смерти… Но почему тогда ее соплеменницы так легко теряют самообладание во время сражений? – Мал на мгновение представил Лию с искаженным от гнева лицом, – Что ж, такова ее судьба.

Речи амазонки пробудили в нем желание вернуть Маргариту. До сих пор оно таилось на самой глубине души. Его появления он ждал меньше всего на свете. В Краке он даже не стал расспрашивать о том, как обошлись его люди с прахом оборотня: закопали в землю вместе со всеми остальными трупами или сожгли, а пепел развеяли по ветру: потому что он не хотел ни видеть ее мертвой, ни даже вообразить себе хоть на мгновение, что она умерла, и в тот самый момент навсегда утратить надежду вернуть ее, хотя и понимал, что это невозможно:

– Человек не может возвращать к жизни себе подобных, а всемогущие боги глухи к обращениям людей, возжелавших избегнуть великого таинства смерти.

Но жажда возвращения возлюбленной уже охватила его ум, и Мал сделал последнюю попытку обуздать ее:

– Даже если боги согласятся вернуть ее к жизни, я не знаю, где находится ее тело. Я и без того их данник, и час расплаты еще не пришел. Обитель Христа – вот истинная цель моих скитаний. Я достигну ее и тогда, если Господу будет угодно, воссоединюсь с Маргаритой на небесах.

Стоя у свеженасыпанного могильного холма, Мал не испытывал жалости к умершей, но он осознавал степень своей вины перед ней и утешал себя, вспоминая о словах Елены, брошенных в лицо Салаху еще в Айе:

– Лучше принять смерть, чем вернуться в гарем!

Лия стояла напротив и выжидающе смотрела на Мала. Он наконец выдавил из себя:

– Прости, Елена, за то, что не смог тебя уберечь. Покойся с миром!

Мал перекрестился и зашагал по направлению к пристани.

Там его уже ждал готовый к отплытию корабль. Стоило ему подняться на борт, как Аузахет приказал поднять паруса. Малу бросилось в глаза, что людей на корабле заметно поубавилось: кроме трех десятков матросов, Гора и Сехмена, вслед за жрецом из прежней свиты в полном составе отправились только амазонки. Из трех неизменных спутников Сейт-Акха в белых одеяниях на корабль взошел только один. Жрец, угадав недоумение Мала, пояснил ему, что первый из его братьев по вере остался в Айе вместе с Нофер-Амуном, второй задержался здесь, в Иуну так же, как и все остальные приверженцы веры в первых богов, последовавшие за аль-Хидром, третьему же предстоит обосноваться в Пер-Меджете, где ныне властвуют арабы.

– Как же мы возьмем Пер-Меджет? Или мы идем в Нибур для того, чтобы нанять там воинов? – удивился Мал.

– Ты ошибаешься, Нибур никогда и никому не давал наемников. Нибурские воины не участвуют в походах против других городов, зато они могут охотно отправиться в экспедицию за пределы Египта, а уже там, при случае, встанут под наши знамена. И в этом нам поможет бог Монту – искусный полководец и дипломат так же, как он всегда помогал египетским царям собрать воинов для сражений с захватчиками. Иноверцам могло показаться, что если у Египта нет большой армии, значит, он немощен и слаб, но на самом деле, фараоны всего лишь верно служили богам и во всем полагались на их волю. Когда Египту угрожала война, на его границах собирались пустынные племена и преграждали врагам дорогу, и в этом фараоны видели проявление Монту. Скоро, Змеиный князь, ты своими глазами увидишь, как сначала вместе с нами по доброй воле отправятся нибурцы, а затем, как арабы, что укрываются за стенами Пер-Меджета, будут рады нашему появлению.