За завтраком Аузахет объяснял ему, почему Гор должен был непременно вывести корабль из шторма. Он выискивал один довод за другим, убеждая не столько Мала, сколько самого себя. Аузахет утверждал, что Гор самый прилежный его ученик, а, кроме того, рядом с ним – опытный Сехмен.

– Ты думаешь, что Гор не справился с рекой и утонул? – спросила Лия, строго глядя в глаза Малу.

Мал и в самом деле полагал, что Гор не вернется, но по обыкновению не проявлял даже намека на горечь утраты. При этом Мал не верил в крушение «Осириса» – разве для такой бесславной гибели присоединился к нибурскому флоту посланец богов?

– Губит людей не море и не река, а ветер! – вскрикнул Аузахет так, словно бы его ужалила пчела.

Мысль о том, что Гор погиб, и в этом есть часть его вины, уже разъедала Аузахета изнутри, но слышать, как кто-то рассуждает о смерти юного и неопытного капитана, было выше его сил.

Пока матросы сливали с кораблей воду, сушили паруса и чинили мачты, женщина с «Бастет», взобравшаяся на рею, потеряла равновесие и свалилась в воду. С трудом удерживаясь на поверхности, она стала кричать и просить о помощи. Двое матросов немедленно кинулись за ней. Еще несколько мужчин и женщин прыгнули в воду, но лишь затем, чтобы искупаться.

– Вот дура! – недовольно проворчал Аузахет – Сначала научись плавать, а потом лезь наверх.

Мал видел, что капитан готов сорваться на ком угодно. Он сам тут же представил себе, как во время шторма корабль Гора переворачивается, юный капитан идет на дно и через некоторое время оказывается в щупальцах гигантского Кракена. Страшная картина, воссозданная его собственным воображением, проявилась столь ярко, что Мал не удержался и описал ее Лие.

– Нет ничего хуже, чем умирать в пасти морского чудовища оттого, что оно медленно пережевывает тебя, как водоросли, – отозвалась Лия.

– Вздор! – пробормотал Аузахет, но так, чтобы Мал и Лия смогли его расслышать, – никаких чудовищ в Ниле не водится, да и если бы водились, то во время шторма эти твари уходят на дно.

Люди, все еще плескающиеся в воде, неожиданно, один за другим издали крики ужаса. Поверхность воды сначала приподнялась, а затем из-под нее показалась огромная пестрая рыба с толстыми губами и темно-коричневыми плавниками. Она неуклюже держалась возле людей, не собираясь ни на кого нападать. Рядом вынырнули несколько человек и разом, беспомощно раскинув руки, пошли на дно. Другие, успев прийти в себя, подхватили их и потянули на корабль. Тем временем рыба стала медленно уходить на глубину. Мал и Лия так и не поняли, что произошло. Аузахет разразился потоком брани:

– Бестолочи! Вам что жизнь не мила? Молний захотелось под зад?

Выяснилось, что несколько смельчаков вытащили рыбу на поверхность, собираясь убить ее и поживиться ее мясом. Рыба дала себя поднять, а потом все, кто прикасался к ее телу, получили от нее мощные удары молний.

– Это Рааш, – слегка успокоившись, объяснил Аузахет, – водяная кошка. Ее прозвали так, потому что она умеет шипеть. Рааш всеядна, и потому очень опасна для всех. Этих негодяев спасло только то, что кошка не охотится по утрам. Мясо у нее, конечно, вкусное, но цена его слишком высока. Благо, что живет Рааш недалеко от берега и при желании ее можно поймать, но для этого нужно хорошо знать ее повадки.

– Возможно, раньше здесь и был берег, – заметил Мал и добавил, – до того, как начался большой разлив Нила.

Весь остальной день Мал провел в тягостном ожидании, что вот-вот на горизонте появятся паруса «Гора». На кораблях продолжались восстановительные работы. Ночью матросы спустили на воду шлюпку и с зажженными факелами стали ловить рыбу. Они ждали, когда рыба подплывет, привлеченная светом, и поражали ее гарпунами. «Гор» и «Осирис» так и не вернулись.

На рассвете нибурский флот пошел дальше. Мал все еще не мог смириться с гибелью юного капитана. После утренней молитвы он скрылся в каюте и принялся рассуждать:

– Если бог Гор спас юношу от смерти в замке Незерби, то почему он не пришел ему на помощь в этот раз? Или юный Гор больше не нужен могущественным богам? И в самом деле, ведь боги вернули себе по праву принадлежащие им священные дома, и больше они не нуждаются в помощи людей. Владыка мира мертвых перед тем, как забрать к себе своих рыцарей, отправил их ко мне со словами благодарности. Какой великодушный жест! Но разве не бесчестно то, что затем он предоставил их тела рыбам на съедение. Или же он присуждает им высшую награду – быструю смерть, смерть, избавляющую от страданий, и направляющую в обитель высших благ, где герои обретают покой и блаженство. Они заслужили этот дар. Но почему я все еще здесь, цел и невредим. Ответ прост: я поклоняюсь единому Богу – Иисусу Христу. Я иду к обители Иисуса, и пока я не доберусь до нее, – моя миссия не закончена.

– Мал! – раздался чей-то голос.

Мал оглянулся. Из прохода, завешанного тканью, показалась голова Лии. Она прошла в каюту и села напротив Мала.

– Прости, если отвлекаю тебя. Давай возобновим наши занятия, – Лия перевела взгляд на стоящий у постели меч Рамзеса.

– Идем, – без пререканий согласился Мал.

Хрупкая девушка Лия, умеющая быть искренней в любых обстоятельствах, обладающая сильной волей и добрым нравом, отважно противостоящая жестокому миру, как никто другой достойна любви. И Мал любил ее, но не сердцем, а умом.

К нему вернулась привычная сдержанность. Вслед за Лией он вышел на палубу, где нибурцы разминались под неодобрительное брюзжание Аузахета. Лия уже успела выучить несколько атакующих и защитных приемов. Для нее пришло время довести их до совершенства. Но Лие не хватало гибкости, ее шаги были слишком пружинистыми. Она двигалась как деревянная кукла. Ее слабые и тонкие руки не были созданы для того, чтобы держать меч или кинжал. Предводитель нибурцев, с позволения Мала, учил Лию владеть телом. Она наносила нибурцу удары, а тот, не совершая ни одного лишнего движения, спокойно отклонялся. По сравнению со своим наставником, девушка двигалась очень медленно. Нибурец показал Лие несколько упражнений, которые могли помочь сделать ее тело более гибким. Девушка отнеслась к уроку со всей серьезностью. Она внимательно слушала и в точности исполняла все, что ей говорили. Лия быстро уставала, но продолжала идти вперед. Так она проявляла самое важное качество ученика, которое исповедовали саисские и нибурские мастера, – сосредоточенность.

Мал и Лия забрались под навес напиться воды и отдохнуть. Уже сквозь подступившую дремоту, они услышали доносящие издалека крики впередсмотрящих:

– Прямо по курсу – люди, – таково было послание, дошедшее с флагманского корабля.

Навстречу им плыли хижины на плотах. А за их вершинами проступала тонкая полоска земли. В хижинах сидели арабы, добывающие себе пропитание рыбной ловлей. С флагманского корабля до «Сетха» дошел новый приказ Бердана:

– Причалить к берегу.

Сейт-Акх вышел из каюты, вгляделся в сторону приближающей земли и улыбнулся:

– Отец и сын идут рука об руку.

Он первым увидел стоящие на причале корабли «Гор» и «Осирис». Их мачты все до одной были целы. Они оказались прочнее, чем это могло показаться на первый взгляд.

Песчаный берег был усеян рыбацкими хижинами. Вдоль берега юноши загоняли длинными палками рыб в сеть, растянутую перед зарослями папируса. Чуть поодаль из воды торчали ноздри и кончики ушей могучих и ловких бегемотов, вооруженных клыками, способными продырявить днище любого корабля. Над ними парили, высматривая добычу, пеликаны. Выше располагался счастливо избежавший наводнения город.

Это был Аль-Карнак – последний южный оплот арабов в Египте, и это означало, что нибурский флот уже вышел за пределы Сабии и оказался в Верхнем Египте – в Галаре, за пределами которой только великая Нубийская пустыня. Если идти дальше по Нилу, то берега реки обступят горы и дикие леса. А за ними – Мемфис – город богов.

От адмирала Бердана пришло сообщение:

– Всем капитанам немедленно собрался на флагманском корабле.