Г. Борн. Бледная графиня. Роман.

Роман приключений

Перевод с немецкого Олега Азарьева

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I. ПОКУШЕНИЕ

В замке графини Варбург переполох. Взволнованная прислуга толпилась во дворе у аллеи, осененной столетними деревьями. Люди всматривались в ее дальний конец. Аллея вела к массивным пристройкам, где находились конюшни.

Графиня стояла у одного из высоких окон своей комнаты и тоже напряженно смотрела на аллею. Она была в расцвете лет: красивая брюнетка с правильными чертами бледного лица и великолепной фигурой. Вся поза ее выражала нетерпение. Глаза горели мрачным огнем.

— Неужели все кончено? — прошептала она, словно ждала необыкновенного происшествия, а событие оказалось весьма будничным.

«Кажется, и в самом деле, кончено, — с облегчением подумала она, завидев в конце аллеи мужчину, идущего к замку. — Вот и Курт! Он жив. Он — один…»

Отнюдь не забота о каком-нибудь близком, любимом существе волновала графиню Варбург, пока управляющий ее имением шел к замку. Не это заставляло гордую красавицу с таким нетерпением наблюдать за ним. Нет, скорее дикая радость, адское торжество читались в эту минуту на ее демонически-красивом лице.

Курт фон Митнахт, разорившийся дворянин, давно управлял графским имением. Он появился в замке Варбург почти одновременно со второй супругой графа, нынешней хозяйкой замка. По ее рекомендации граф назначил Курта управляющим — незадолго до своей смерти.

Это был стройный рослый мужчина сорока с лишним лет с пышной черной бородой. Сейчас, подходя к порталу замка, он выглядел бледным и расстроенным. Беспорядок в его костюме говорил о том, что он упал с лошади, или вообще с ним случилось какое-то несчастье. Повелительным тоном он отдал распоряжения конюхам и быстро вошел в замок.

«Он идет. Я сгораю от нетерпения. Кажется, ему удалось…» — задыхаясь, подумала графиня и быстро отошла от окна.

Ее богатое платье фиолетового шелка тяжелыми складками ниспадало до пола. Длинный шлейф шелестел по паркету. Графиня была в сильном возбуждении. Глаза ее лихорадочно горели, лицо и все жесты выражали нетерпение. Временами она нервно вздрагивала.

Но вот появился тот, кого она ожидала и чей приход привел ее в такое сильное волнение. Судя по всему, известие, которое должен был сообщить графине управляющий, имело для нее немаловажное значение.

Курт фон Митнахт с шумом распахнул портьеру и бесцеремонно вошел в комнату, словно он не управляющий, а муж или любовник графини.

— Все кончено? — тихо спросила его Камилла Варбург.

— Поблизости никого нет? — мрачно и вполголоса спросил управляющий.

— Никого, Курт. Ты один. Тебе удалось?

— Она жива, — ответил он тем же мрачным, зловещим тоном. — Лошади понесли. Мне удалось устроить все так, как я рассчитывал, но — увы…

— Она ранена, выброшена из экипажа?

— Ни то, ни другое.

Графиня отшатнулась, ошеломленная неожиданной вестью. Она заранее вкушала сладость торжества — и вдруг такое страшное разочарование.

— Однако все побежали туда, — сказала она. — Из своей комнаты я слышала тревожные крики, видела смятение на лицах…

— Мне удалось устроить все как нельзя лучше, но девчонка осталась целой и невредимой, будто какие-то высшие силы охраняли ее.

— Какой вздор, Курт. Просто ты нерешительно и без должной энергии взялся за это дело.

— Сначала выслушай, а потом уж обвиняй меня, — отвечал управляющий глухим голосом. — Обе новые русские лошади были запряжены как следует, упряжь снабжена опорами. Лили и ее молочная сестра Мария Рихтер сели в легкий открытый экипаж. Я же занял место на козлах, чтобы сдерживать дикие порывы лошадей — ты ведь их знаешь…

— Знаю, но знаю также и то, что заплатила за них три тысячи талеров ради того, чтобы привести в исполнение мой замысел. И сегодня все зависело от тебя.

— Мы поехали, — продолжал Курт. — Я изо всех сил сдерживал лошадей. Чем бешеней они мчались, тем веселей и возбужденней становилась Лили. На обратном пути я воспользовался удобным случаем и ослабил вожжи. Лошади почувствовали это и понесли. Я делал вид, будто стараюсь удержать их и мне это не удается. Вихрем неслись они по аллее. С немыслимой быстротой увлекали за собой наш легкий экипаж, словно пушинку в порывах бури. Необъезженные лошади в самом деле перестали слушаться вожжей. Мария Рихтер завопила от ужаса и прижалась к Лили.

— А девчонка? — перебила графиня, и в тоне ее слышалось нетерпение. — Она не пыталась выпрыгнуть из экипажа?

— Лили вначале вроде бы испугалась, но испуг ее длился недолго. Через минуту она уже вполне владела собой. Она представляла полную противоположность своей подруги. Та, бледная, испуганная, беспомощно прижималась к Лили. А Лили оставалась совершенно спокойной. Ее хладнокровие в эту минуту казалось невероятным. Улучив момент, я соскочил с козел и отлетел к самым деревьям. Девчонка попыталась схватить вожжи, но ей это не удалось — вожжи соскользнули вниз и били по задним ногам лошадей, что еще больше подстегивало их. Казалось, они несутся на край света и никакая земная сила не в состоянии остановить их. Каждое мгновение экипаж грозил перевернуться или вдребезги разбиться о стволы деревьев.

— Хорошо, славно. Что дальше?

— А дальше случилась неожиданная, похожая на чудо развязка, жестокая насмешка судьбы над всеми нашими планами. Я никогда не поверил бы в возможность подобного, если бы сам не был свидетелем этого чуда. Обе девушки сидели, прижавшись друг к другу, и крепко держались за борта экипажа. Ни та ни другая даже не пытались соскочить и лишь громко звали на помощь. Лошади неслись прямо на каменную стену, в которую упирается главная аллея. Еще несколько секунд — и обе неминуемо разбились бы вместе с экипажем и лошадьми. И тут лошади неожиданно свернули в боковую аллею, которая ведет к конюшням. Дорога эта была им хорошо знакома. Они понемногу успокаивались. Громкое ржание свидетельствовало о том, что они завидели впереди свою конюшню. Спустя минуту, не успел еще лесничий Губерт схватить их под уздцы, не успели сбежаться конюхи, как экипаж уже стоял перед воротами конюшни. Лили и ее спутница были спасены. Обе остались целы и невредимы.

— Странная, почти невероятная история, — пробормотала графиня, не скрывая неудовольствия.

— Лили как ни в чем не бывало спокойно выпрыгнула из экипажа, увидела у входа в парк лесничего Губерта и пошла к нему, желая, как видно, о чем-то переговорить с ним. Мария Рихтер, напротив, выглядела обессиленной и вымотанной. Она была в таком изнеможении, что едва передвигала ноги, и попросила у Лили позволения уйти в свою комнату: ей необходимо было прийти в себя от волнения и пережитого страха. Лили охотно отпустила ее. Сама же не переставала шутить и смеяться над пережитым приключением…