По Ключевскому Россия пришла и на Кавказ тоже в поисках своих естественных границ, а когда она встала лицом к лицу с гигантским Кавказским хребтом как естественной границей, то Россия, якобы, перешла этот хребет против собственной воли, как это было после этого и в Азии. Вот как это случилось по Ключевскому: «В 1739 году владения России на юго-востоке дошли до Кубани… Россия очутилась перед Кавказским хребтом. Русское правительство совсем не думало переходить этот хребет, не имело ни средств к тому, ни охоты; но за Кавказом, среди магометанского населения, прозябало несколько христианских княжеств, которые начали обращаться (к русским) за покровительством… Екатерина принуждена была послать за Кавказский хребет, в Тифлис, русский полк». Как анекдот звучит замечание Ключевского, когда он пишет, что, направляя русский полк в Тифлис, Екатерина II толком даже и не знала, где лежит Тифлис — на Черном море, на Каспийском или где-то внутри России. Но чего не знала императрица, хорошо знали ее генералы. Русское правительство, которое «совсем не думало переходить хребет», в 1784 году заложило на Тереке, перед главным Кавказским хребтом, военную крепость с символическим названием «Владикавказ», — то есть «владей Кавказом», которая ныне стала городом Орджоникидзе. Тогда же генералы приступили к строительству известной Военно-Грузинской дороги, соединяющей Россию с Тифлисом. Дорога была закончена в 1799 году. В том же году сын Екатерины Павел I направил русские войска в Тифлис.
Дальше происходят какие-то опереточные действия, в которых сам грузинский народ не участвует. Последний грузинский царь Георгий XII, пишет Ключевский, «завещал Грузию русскому императору, и в 1801 году волей-неволей пришлось принять завещание». Другими словами, больше волей, чем неволей, Павел I аннексировал Восточную Грузию, а затем его сын Александр I завоевал Западную Грузию. За этой аннексией последовали две войны с Персией, в результате которых к России были присоединены два кавказских народа: один мусульманский народ — азербайджанцы (1813) и другой — древнейший в мире христианский народ — армянский (1828). Создалось стратегически странное положение: Россия стояла теперь обеими ногами в Закавказье, а на Кавказе ее власть распространялась только на линию военных крепостей с казачьим беглым населением от Кубани через Терек до Баку, Эривана и Тифлиса.
Русские войска перешли Кавказский хребет, разбив Мансура, но не покорив еще народы перед этим хребтом. Вот как описывает Ключевский как эти народы, так и новую стратегическую проблему России: «Русские полки в Тифлисе очутились в чрезвычайно затруднительном положении: сообщение с Россией возможно было только через Кавказский хребет, населенный дикими горными племенами; от Каспийского до Черного морей русские отряды были отрезаны туземными владениями…». Нужно было, говорит Ключевский, для безопасности пробиться на запад Кавказа (против черкесов) и на восток Кавказа против чеченцев и лезгин (здесь Ключевский путает лезгин с аварцами, ибо лезгины живут на северных границах Азербайджана). (Ключевский, т. V, стр, 194).
В отличии от профессора Ключевского герой шпицрутенов и вешатель декабристов Николай I выражался насчет покорения Кавказа более энергично. Награждая завоевателя Армении генерала Паскевича титулом «Графа Эриванского» (за подавление Польского восстания 1831 года он был награжден и новым титулом «Светлейшего Князя Варшавского»), царь писал в рескрипте на его имя: «После того, как выполнена и эта задача, задача покорения Армянского нагорья, предстоит Вам другая задача, в моих глазах не менее важная, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшая, — это покорение горских народов или истребление непокорных» (М. Н. Покровский, «Дипломатия и войны царской России в XIX веке»).
Эта знаменитая Кавказская война началась еще в 1817 году и кончилась почти через 50 лет — в 1859 году пленением выдающегося полководца и организатора общегорского государства — имама Шамиля (последнее наибство Имамата Шамиля Черкессия пала в 1864 году).
Ни одна война по покорению чужих народов не стоила России стольких жертв, как Кавказская война, а ее продолжительность (55 лет!) беспрецедентна вообще в истории колониальных войн. Она началась при Александре I, продолжалась все царствование Николая I и кончилась только при Александре II. Со стороны горцев ее возглавили имамы Кази-мулла, Гамзат-бек, а с 1834 года имам Шамиль. Когда в 1840 году к Шамилю присоединилась Чечня, война приняла общекавказский характер. О Кавказской войне существует огромная дореволюционная русская и иностранная литература. Наиболее объективно о Кавказской войне писали ее непосредственные русские участники. Их всех поражало упорство горцев в борьбе за свою независимость. Корреспондент «Московских ведомостей» сообщал своей газете с Кавказского фронта: «В Чечне только то место наше, где стоит наш отряд; двинулся отряд, и это место немедленно переходит в руки повстанцев».
Особенное восхищение современников вызывает не только героизм горцев, но и полководческий гений Шамиля. Путешествуя по территории Имамата Шамиля, писатель Александр Дюма писал в своей корреспонденции в Париж: «Шамиль — титан, который воюет против владыки всех русских». Маркс называет Шамиля «великим демократом».
Классики русской художественно литературы — Пушкин, Лермонтов и Толстой (последние два — участники Кавказской войны) осуждали ее и сочувствовали горцам. О самом свирепом завоевателе — о первом главнокомандующем Кавказской войны генерале Ермолове Пушкин писал:
Твой ход, как черная зараза,
Губил, ничтожил племена…
Но се — Восток подъемлет вой.
Поникни снежною главой,
Смирись, Кавказ: идет Ермолов.
И смолкнул ярый крик войны:
Все русскому мечу подвластно…
Кавказа гордые сыны,
Сражались, гибли вы ужасно;
Но не спасла вас наша кровь,
Ни очарованные брони,
Ни горы, ни лихие кони,
Ни дикой вольности любовь!
Лермонтов вошел в историю Кавказа как великий певец его свободы. Все помнят эти пламенные строки поэта:
Кавказ, далекая страна!
Жилище вольности простой!
И ты несчастьями полна
И окровавлена войной!..
Нет! прошлых лет не ожидай,
Черкес, в отечество свое:
Свободе прежде милый край
Приметно гибнет для нее.
Этот великий русский человек глубоко постиг всю философию горцев, когда писал во вступительной части «Измаил-бея»:
И дики тех ущелий племена,
Их бог — свобода, их закон — война…
Там поразить врага не преступленье;
Верна там дружба, но вернее мщенье;
Там за добро — добро, и кровь — за кровь,
И ненависть безмерна, как любовь.
По официальным данным действующая русская армия на Кавказе составляла 200 тысяч человек (царский генерал Фадеев писал, что в последние годы войны она доходила до 280 тысяч человек). Для тогдашних масштабов это большая цифра (вспомните, русская армия против Наполеона доходила только до 240 тысяч человек). Армия Шамиля составляла около 20 тысяч человек с примитивной техникой против выдающейся русской артиллерии, да еще плюс новое русское нарезное оружие, которое впервые появилось после Крымской войны, чего не было у горцев.
Отношение советских историков к Кавказской войне менялось столько раз, сколько раз менялась сама «генеральная линия». Сначала Шамиль был, как и по Марксу, «великим демократом», а завоевание Кавказа — актом колониальных грабежей царизма. Потом Шамиль стал реакционером и даже турецким шпионом, а завоевание Кавказа — «меньшим злом». Наконец, в исторической науке появился новый ученый с Кавказа, который нашел, что «меньшее зло» тоже есть «зло», а покорение Кавказа Россией вовсе не было злом, а великим «историческим прогрессом». Это новое научное открытие теперь распространено на все покоренные народы. Имя его автора знает теперь весь мир — Шеварднадзе.
Как уже указывалось, народы Туркестана и Кавказа, воспользовавшись победой Октябрьской революции и многократными заявлениями большевистской партии о праве нерусских народов на выход из России, образовали свои независимые государства, которые сразу очутились между двух огней: между Красной Армией Ленина и Троцкого и Белой армией Колчака и Деникина. Поскольку эти бывшие царские офицеры боролись за «единую и неделимую Россию», а большевики продолжали проповедовать право на самоопределение нерусских народов, то они сочувствовали большевикам и даже поддерживали их против белогвардейцев. Сталин приписывал победу большевиков как раз этой поддержке, когда писал: «Революция в России не победила бы и Колчак с Деникиным не были бы разбиты, если бы русский пролетариат не имел сочувствия и поддержки со стороны угнетенных народов бывшей Российской Империи» («Вопросы ленинизма», стр. 52).