— Да, Пол, — ответила Мирабел.

— По-моему, мне есть что тебе предложить. Гораздо больше, чем ты думаешь.

— Да, — повторила она.

А потом, ибо теперь твердо знал, чего хочет, Пол уверенно обнял Мирабел и поцеловал долгим, медленным поцелуем, исполненным глубокого значения. Мирабел ощутила этот поцелуй и его значение, впитывая его каждой клеточкой своего существа, как какой-нибудь мощный наркотик.

В этот раз было решительно невозможно сказать «нет».

Телефон начал трезвонить уже в шесть часов утра. Кто-то сообщил журналистам о решении Пола, и внезапный уход Норланда из спорта сразу вслед за победой Дэвида Чамберса обещал стать сенсацией.

Денек выдался действительно жарким, хотя все надвигалось постепенно. К середине утра главная аллея была заполнена телевизионщиками, спортивными журналистами, газетчиками и фотографами. Поместье окружил двойной кордон из охранников, срочно вызванных Самим.

Ряды прессы медленно пополнялись болельщиками и зеваками. А к полудню двоим журналистам удалось просочиться сквозь заслон, выставленный охраной, и они принялись прочесывать поместье в поисках Пола, Мирабел и вообще любого, кого можно было сфотографировать и попросить прокомментировать события.

Первой они, естественно, отыскали Мирабел. Посмотрев утренние новости по телевизору, она попросту выключила его и поэтому понятия не имела о том, что происходит. Как раз в тот момент, когда она выходила из бассейна, из кустов выскочили какие-то личности. И первым признаком присутствия чужих стало щелканье фотокамер.

— Миссис Норланд! Миссис Норланд! Мирабел! — завопили представители прессы и тут же бросились прямо к ней.

В первую минуту Мирабел, в черном купальнике с мокрыми откинутыми назад волосами, изумленно смотрела на них, затем потянулась за махровым халатом и накинула его на себя. Решительно завязав пояс, она уверенным жестом протянула руку к телефону.

— У нашего бассейна посторонние, — коротко сообщила Мирабел. И тут ей пришло в голову, что, пожалуй, она привыкла к благосостоянию гораздо больше, чем сама осознавала.

— Мы делаем все, что в наших силах, — беспомощно отозвался охранник. — Это, наверное, журналисты, вряд ли они опасны. Зато тут в толпе болтаются любители сенсаций, а вот уж они непредсказуемы. Если сможете, уходите в дом, миссис Норланд, а я постараюсь прислать к вам своих людей немедленно.

Мирабел набрала номер лаборатории.

— Марти, — сказала она. — Пол на месте?

— Какие-то проблемы? — Пол тут же подошел к телефону.

— Во всем поместье полно репортеров. Я должна с ними разговаривать или нет?

— А куда смотрит охрана? — спросил Пол.

— По-моему, охрана не справляется.

— Черт. Я должен был это предвидеть. Ладно, задержи их на время. Угости напитками или кофе и скажи, что я буду минут через пять.

Спустя четыре минуты Пол широким шагом уже шел через кусты, и Мирабел сообразила, что он, видимо, позаимствовал машину у Марти. Лаборатория находилась в двадцати минутах ходьбы, и Пол никогда не ездил туда на автомобиле.

Он обнаружил, что Мирабел невозмутимо держит оборону на кухне, беседуя о самых общих вещах и расставляя кофейные чашки. У двери, преграждая путь в основную часть дома, стояли двое охранников, а к месту событий уже подтянулся еще с десяток журналистов.

— Как вам известно, вчера Полу исполнилось тридцать, и на праздновании дня рождения он сделал заявление. Большинство гостей были его ближайшими друзьями, — говорила Мирабел, когда вошел Пол.

Он закусил губу. Утром ему довелось прослушать кое-какие новости, и сейчас он видел, что Мирабел цитирует их практически слово в слово.

— А вот и я, — заявил он о своем присутствии. Журналисты все как один повернулись, повскакали с мест и бросились к нему. Пол спокойно подошел к Мирабел, встал рядом и, ласково чмокнув ее в щеку, обнял за талию.

— Вы что, ребята, запугиваете мою жену? — бодро спросил он.

— Нет, нет! Ничего подобного! — отозвался хор виноватых голосов.

Репортеры тут же забросали Пола вопросами, и Мирабел воспользовалась моментом, чтобы улизнуть и одеться. Когда она вернулась в кухню, там никого уже не было, включая и охранников. Слегка удивленная скоростью, с которой Полу удалось отделаться от пишущей и снимающей братии, она вышла из дома, и тут загадка сразу разрешилась.

Пол вовсе не избавился от журналистов. Все собрались за оградой на стоянке, сгрудившись вокруг необычного вида машины. Щелкали фотоаппараты, жужжали телекамеры, Пол что-то говорил, и репортеры слушали его, как завороженные.

Одолеваемая любопытством, Мирабел направилась к Полу и внимательно вгляделась в автомобиль, который снимали журналисты. Если кто-то собрался выиграть на такой машине, то она вообще ничего не понимает в гонках.

— Это наша первая полностью работающая модель, — объяснял Пол.

— И как давно вы ее разрабатываете? — поинтересовался кто-то, когда Пол замолчал.

— Идея зародилась, когда я учился в университете, — ответил Пол. — И еще до его окончания я создал исследовательскую группу.

— Черт, так это ж семь лет назад! — изумленно ахнул репортер. — И вы занимались этим все время, пока выступали в гонках?

— Совершенно верно.

— Этот последний прорыв и послужил причиной вашего ухода из команды?

Пол улыбнулся, глядя на Мирабел:

— Это было одной из причин.

— Проходите прямо к нему, Пол, — нервно сказала Этел. — Он о вас уже спрашивал.

Пол спокойно поздоровался с личной секретаршей деда и прошел в кабинет.

— Что все это значит, черт побери? — в ярости завопил Арчибалд, размахивая листком бумаги. Его физиономия побагровела, а брови сошлись на переносице, как мохнатые гусеницы в рукопашном бою.

Пол закрыл за собой дверь.

— Доброе утро, дед, — жизнерадостно поздоровался он. — Я вижу, ты получил письмо моего адвоката.

— Твоего адвоката! С каких это пор «Прескотт, Прескотт и Льюкк» стали твоими адвокатами?

— С тех пор как у Эйба возникли проблемы с…

— И что это означает, черт возьми? — продолжал бушевать Сам. Подняв бумагу, он яростно потряс ею в воздухе.

— Почему ты не попросил Эйба объяснить, если сам не понял? — Пол с ленивой грацией пересек кабинет и опустился в кресло. — Это означает ровно то, что там написано: тебе дается тридцать дней на то, чтобы перевести состояние моего отца на мое имя. Если нет, я начну против тебя судебное преследование.

При этом подтверждении дерзости внука, ярость Самого несколько улеглась. Рука опустилась, брови вернулись на место, а черные глаза пронзили противника острым взглядом:

— Ты этого не сделаешь, мальчик! Ты не сможешь выиграть это дело. Все твое состояние уйдет на адвокатов. Ведь тяжба такого рода может тянуться годами.

— Именно это ты и сказал моей матери тридцать лет назад. Но не рассчитывай, что со мной пройдет тот же номер. — Пол вернул старику полный спокойной уверенности взгляд, какого дед еще у него ни разу не видел. — Я больше не стану с этим мириться, дед. И не надейся оплатить судебные издержки деньгами моего отца, потому что мы намерены потребовать наложить на них арест, чтобы ты не смог ими воспользоваться.

Сам смотрел на внука во все глаза:

— Это же появится во всех газетах! Подумай о наших акционерах! У нас ведь еще никогда не было скандалов!

Пол расхохотался:

— Во всяком случае, последние восемьдесят лет.

— Ты погубишь «Норланд компани»!

— Если потребуется, то да, — мрачно объявил Пол.

Внезапно словно произошла перемена власти. Оба собеседника этого не осознали умом, но ощутили интуитивно.

— Я всю жизнь положил на то, чтобы создать корпорацию! — патетическим тоном произнес Арчибалд. — Ты не можешь этого сделать, ма… — Он вдруг осекся — слово «мальчик» не шло с языка. — Пол! — взмолился старик.

— «Прескотт, Прескотт и Льюкк» разработали документ, по которому состояние моего отца переходит ко мне, — безжалостно заявил Пол. — Ты получил копию вместе с письмом?