Стая волков тенью следовала за ними, двигаясь чуть выше, вдоль горных хребтов. Эс-Ти решил обойти стороной ближайший городок и на развилке выбрал восточную дорогу. Один дикий собрат уже поплатился шкурой за неудачную попытку Немо наладить контакт с людьми. Цыгане заманили его в ловушку и убили, а шкуру выставили напоказ вместе с париком, который потерял Немо. Теперь всем говорили, что стая уйдет выше в горы, где будет в безопасности.

Мелодичный вой разнесся с вышины, и Немо радостно откликнулся. Потом он вскочил, снова прыгнул на Эс-Ти и, оттолкнувшись, огромными прыжками помчался по берегу реки, исчезнув среди деревьев.

— Он вернется? — внезапно спросила Ли.

Это были первые слова, произнесенные ею за четверть часа. Восторженное возбуждение, которое испытал Эс-Ти, спасая ее, исчезало, но еще не прошло совсем, медленными, сильными, ровными ударами пульсируя в крови. Он постоянно ощущал присутствие Ли рядом с собой.

— Если ему станет уж очень одиноко.

— Он не уйдет с другими?

— Я не думаю, что стая приняла его.

— Он так долго не возвращался, — сказала она. — Может, вам сделать ему поводок?

— Поводок?! Вы просто ничего не понимаете.

— Мне это кажется практичным.

Он глубоко вздохнул и покачал головой:

— Вы не понимаете.

— Я понимаю. Вы глупый человек. Живете в своих снах.

Он принял этот удар, пытаясь не смотреть на ее лицо, такое прекрасное и такое холодное в свете луны.

Слишком верно подмечено, подумал он, отворачиваясь.

— Я знаю место, где можно остановиться на ночь — если вы склонны почтить меня своим присутствием, — сказал он. — Это недалеко отсюда.

Она коротко кивнула, странным образом приободрив его и тем самым доказав, что была совершенно права, а он, несомненно, болван и тупица.

Немо выскочил из темноты, тяжело дыша, по-прежнему не приближаясь к Ли. Он теперь бежал впереди по дороге, возвращаясь, чтобы ткнуться носом в руку Эс-Ти.

Ущелье с отвесными стенами, по дну которого шла дорога, переходило в небольшую долину. У брода через реку Эс-Ти сошел с дороги. Немо, разбрызгивая воду, перебежал на другой берег и отряхнулся так, что сверкающие капли разлетелись в разные стороны. Эс-Ти подумал было, что хорошо бы галантно перенести Ли на руках, но сразу отказался от этой затеи. Какое будет унижение, если он потеряет равновесие. Поэтому он лишь закинул на плечо ее сумку и свою портупею и без всяких церемоний вошел в воду.

— Становитесь на этот камень, мисс Страхан, вот сюда, я помогу вам перебраться через ручей.

На мгновение он подумал, что она откажется. Он видел, ей хочется отвергнуть его предложение, но пресловутая практичность победила. Ли прыгнула на камень. Он схватил ее за локти и почти перебросил на другой берег. Она благополучно приземлилась, а следом вышел и он, чувствуя, как хлюпает вода в сапогах.

— Спасибо, — сказала она.

— Пожалуйста, — пробормотал он, поправляя шпагу.

Впереди виднелись руины храма, построенного еще римлянами: три колонны одиноко стояли на лугу, освещенные лунным светом. Эс-Ти прошел по тропе, ведущей к развалинам, снял с плеча сумку, положил ее на обломок стены.

— Мы сможем здесь поспать. — Он сел на землю и стянул промокшие сапоги.

Ли тут же взяла их. Порывшись в сумке, она достала пузырек с салатным маслом и, обмочив кончик своего галстука, стала смазывать мокрые сапоги.

— Не нужно этого делать.

— Иначе они засохнут.

Он вытащил сверток с едой. Немо подбежал к нему и сел рядом. Эс-Ти бросил волку ножку каплуна, соскоблил воск с горлышка бутылки, вытащил пробку и протянул вино Ли.

— Я не пью вина, — сказана она.

Он отпил большой глоток и вздохнул. Немо подвинулся ближе, неотрывно глядя на каплуна. Но как только Эс-Ти сделал еще глоток, Немо попытался пролезть вперед.

Эс-Ти ждал, поставив бутылку, словно не замечал, что волк медленно подкрадывается к еде. Внезапно он схватил Немо за загривок, навалился на волка и, грозно рыча, порядком тряхнул его. Немо тут же упал на брюхо и перекатился на бок, поджав хвост, визжа и скуля. Как только Эс-Ти отпустил его, волк поспешно удалился, плотно прижав уши. Он улегся в нескольких ярдах от хозяина, положив голову на лапы, и печально стал глядеть, как Эс-Ти ест каплуна.

Эс-Ти взглянул на Ли, которая сидела, скрестив ноги, на траве и втирала масло в его сапога.

— Вы не голодны?

— Я поем, когда закончу.

Эс-Ти расстелил салфетку, разложил для нее хлеб и птицу и стал искать в ее сумке серебряную чашку, чтобы принести воды.

— Не смейте. Я не желаю, чтобы вы копались в моих вещах.

— Почему? Одно платье и пара туфель, один корсет, одно жемчужное ожерелье, альбом, две золотые пряжки, веер, лекарства — всякие там порошки, разное белье, чашка, ложка, три ливра двадцать пенсов денег. Стоимость оценивается в четыре гинеи — не считая жемчуга. Я покопался во всем этом уже давно.

— Пока я болела? — Она гневно взглянула на него. — Вы не джентльмен.

— Во мне нет ни капли благородства. — Он улыбнулся. — А вы чего ожидали? Я разбойник. — Он нашел чашку и осторожно вернулся к реке. Немо бесшумно поднялся и потрусил впереди него на почтительном расстоянии. Эс-Ти встал на колени перед водой, взглянул на волка и тихо позвал его. В ответ Немо чуть слышно заскулил.

— Ну будет, старина, ты же знаешь, нельзя воровать еду. Иди сюда. Ты что, думаешь, я больше тебя не люблю? Что с тобой происходит?

Волк вопросительно склонил голову, глядя в глаза Эс-Ти.

— Это из-за нее, да? Боишься, что она войдет в нашу стаю? Дело в том, Немо, что я настоящий болван, когда дело касается женщин. Я не могу устоять против них. Я знаю, только чертов остолоп может влюбиться. Ну, не волнуйся. Она мне даже не нравится.

Он снова вздохнул. Немо навострил уши, рысью подбежал к нему и стал лизать его подбородок и щеки.

— Ну вот, так-то лучше. Помирились?

Когда они вернулись, Ли все еще занималась его сапогами. Эс-Ти сел на траву, опираясь спиной о камни. Легкий ветерок шевелил страницы альбома, который он положил на каменную плиту, когда искал чашку.

— А вы художница, — сказал он, держа альбом на коленях.

— Это просто наброски.

Он положил альбом обратно в сумку, думая о папе, спящем в библиотеке, и Анне, с ее высоким капитаном. Эс-Ти нравилась ее семья. Сама мысль о ней вызывала у него улыбку, ностальгию по тому, чего у него самого никогда не было.

— Где вы учились рисовать? — спросила она.

— Вас это действительно интересует?

— Мне это интересно. У вас романтический стиль, и вы широко используете светотень, но я не смогла определить школу письма.

— Венецианская академия. Я учился у Джованни Пьяццетта. А потом провел три с половиной года в студии маэстро Тьеполо.

— Я думаю, он мог бы вами гордиться. Ваши картины… они светятся.

Эс-Ти перевел дух. Ей нравятся его картины. Она считает, что они светятся. Боже!

Ему захотелось поцеловать ее, сжать в своих объятиях, утонуть в ней.

— Позвольте мне нарисовать вас. Давайте вернемся в мой замок… Я вас напишу такой, как сейчас… при свете луны, на фоне развалин. Вы так прекрасны.

Она покачала головой:

— Нет.

— Вы сводите меня с ума. Вы хотите, чтобы я научил вас обращаться со шпагой? Вернитесь и дайте мне написать ваш портрет, и я обещаю, что буду учить вас.

— Не думаю, что это у вас получится.

— Почему? Потому что я больше не могу драться сам? Моему учителю фехтования было восемьдесят восемь лет, когда я пришел к нему, мисс Страхан, и он сделал из меня хорошего бойца — лучшего из всех.

Да, конечно, это правда: его учитель был лучшим наставником во всей Европе. В его школе Эс-Ти оттачивал свое мастерство.

— Художник и рубака, — задумчиво проговорила она. — Кто вы, монсеньор дю Минюи?

— Я не знаю.

— Простите меня. Я не хотела выпытывать ваши секреты.

— А тут особых секретов нет. Моя мать убежала от мужа и произвела меня на свет по прибытии во Флоренцию. Я почти уверен, что не он был моим отцом. Но дата моего рождения была достаточно убедительна, чтобы он признал меня. А что еще ему оставалось делать? Мой старший брат дрался на восемнадцати дуэлях, каждый раз убивая своего противника, а потом свернул себе шею, выпав из окна борделя. Несомненно, старик молился, чтобы во мне проявился твердый характер. Чего, к несчастью, были полностью лишены остальные члены нашей семьи. Его ждало горькое разочарование. Тем не менее я имею право называть себя достойным английским именем Мейтланд.