Артема печатают не только молодежные журналы, но и «Правда», «Рабочая газета», самарская «Коммуна». Его целиком захватила литературная работа, поэтому занятия он посещал нерегулярно, правда, лекции Брюсова старался не пропускать.

«В институте мы бывали редко, — вспоминал Алексей Костерин. — Неудивительно. Пять лет революционный шторм бросал нас из конца в конец страны […] Мы принесли с фронтов не только жадность к жизни, стихийный порыв к новому, но и полную уверенность, что вершины социалистической культуры мы возьмем также штурмом, и с тем же боевым кличем — „даешь!“. Вероятно, в качестве протеста против институтских требований, против редакторов и педагогов, требующих внимания к запятым, но не дающих „живой и мертвой воды“ творчества, Артем поместил в журнале „Молодая гвардия“ отрывок из „Рек огненных“ без единого знака препинания.

— Слово должно играть и сверкать, а не запятые и всякие восклицательные знаки! — говорил Артем» ⁹.

Обнаруженное у Артема еще на флоте неблагополучие с легкими, обострилось зимой 1923 года. Неудивительно, он, как и многие студенты в общежитии, жил впроголодь. Мало что изменилось с осени 1921 года, когда он писал «обедаю раз в два дня, завтраков и ужинов не признаю принципиально».

В 1923 году Правление Брюсовского института просит Госиздат взять шефство над учебным заведением, готовящим «свободных художников слова».

Среди других сведений о ВЛХИ В. Я. Брюсов, подписавший письмо директору Госиздата О. Ю. Шмидту, сообщал, что «стипендиаты в количестве 60 человек в большинстве случаев не имеют побочных заработков, получают стипендию в сумме 90 рублей и паек, состоящий из муки и растительного масла, причем из этих же сумм стипендиаты обязаны оплачивать расходы по доставке пайка» ¹⁰.

Самарский писатель Иосиф Маркович Машбиц-Веров, учившийся в Брюсовском институте, рассказал в шестидесятых годах: недавно до него дошли слухи, что в свое время нескольким студентам (точно известно, что троим — Артему Веселому, Михаилу Светлову и Михаилу Голодному) дополнительную стипендию платил Маяковский, о чем знал только Брюсов.

Возможно, это легенда.

Из воспоминаний А. Смирновой-Козловой

О студентах Валерий Яковлевич действительно очень заботился. Тревожиться ему было отчего. Вот, например, такое заявление в стипендиальную комиссию:

«Ввиду того, что я, начиная с августа, систематически голодаю, вследствие чего около двух месяцев болел (периодически), на службе нигде не состою. Литературный заработок почти ничтожный, — за два месяца написал одно стихотворение. Прошу зачислить меня на стипендию, ибо иначе я не только не смогу учиться, а просто околею с голоду…

Михаил Голодный» […]

Если полистать личные дела других бывших студентов-брюсовцев, обнаружатся от времени пожелтевшие клочки бумаги, на которых изложены просьбы помочь обмундированием, талонами на трамвай, на столовую и т. д. Все были раздеты, разуты ¹¹.

В комиссию по распределению обмундировки

Заяв.

Прошу выдать ботинки и штаны с пиньжаком.

АРТЕМ ВЕСЕЛЫЙ

4/ IV 24.

Резолюция: Выдать.

Брюсов узнал, что Артем Веселый серьезно болен и даже собирается оставить учебу.

Встревоженный Валерий Яковлевич, — продолжает А. Смирнова-Козлова, — вызвал Веселого к себе, уговорил не уходить из института, взять отпуск, а Козлова, которого назначили освобожденным парторгом, Брюсов попросил:

— Пожалуйста, достаньте путевку Веселому, его надо серьезно лечить.

Артем взял отпуск на несколько месяцев и, не дожидаясь путевки, укатил собирать материалы об Одиннадцати армии и революционном движении на Кубани, в Черноморье, Ставропольской и Терской областях.

Вернувшись из отпуска, Артем Веселый пишет заявление в учебную часть ВЛХИ:

Прошлый год более трех месяцев провалялся с больными легкими. В начале мая уехал на юг. Там не было возможности подготовляться: в результате ни одного зачета я не сдал.

Для меня интересно специальное [творческое] отделение и практическая работа по художественной прозе, а потому прошу перевести меня на второй курс с обязательством сдать зачеты за первый, по мере возможности, до Нового года.

За последние полгода напечатал:

«Молодая Гвардия» № 1. Сколок с романа «Реки огненные».

«Пролетарское студенчество» № 1. Вторую часть романа.

№ 2. Рассказ «Зеленя».

«Юный коммунист». Три рассказа.

Рассказ «В деревне» премирован ВЛХИ на Октябрьском конкурсе 22 г.

Повесть «Хлеб» кончаю.

25/IX-23.

Н. Кочкуров (Артем Веселый) ¹²

Молодежь покупать книги не имела возможности, а студенческие библиотеки были в плачевном состоянии.

В начале 1923 года В. Я. Брюсов сетовал, что институт «не имеет не только специальной библиотеки, но и библиотеки общего характера, располагая лишь случайным собранием книг бывшей частной библиотеки Соллогуба».

Брюсов просил Госиздат помочь пополнить библиотеку. На письме Брюсова имеется резолюция О. Ю. Шмидта: «Я сговорился с представителями, что дадим немного книг» ¹³.

Директор книжного магазина МК комсомола на Тверской улице, 15-летний комсомолец Лев Гурвич, был знаком с Артемом, как уже было сказано, по работе в «Юношеской правде». «Николай Кочкуров часто заходил в магазин, мы разговаривали о книгах, — вспоминал он. — В виде исключения я давал ему книги для прочтения с уговором вернуть в срок и в чистом виде. Николай всегда этот уговор соблюдал».

14 января 1924 года секретарем партячейкики Иваном Козловым была выдана справка в том, что Артем Веселый «прошел партпроверку в ячейке ВЛХИ им. Брюсова».

Его партийной нагрузкой стала работа с творческой молодежью, это ему было интересно, но отнимало много времени.

В учебную часть ВЛХИ

В виду чрезмерной перегруженности общественной работой, совершенно не имею возможности учиться. Прошу исключить из числа студентов.

19 ноября 1924

Артем Веселый — Николай Кочкуров ¹⁴.

Из института его не отчислили.

В 1924 году Артем Веселый публикует «Вольницу» и «Дикое сердце», переиздает «Реки огненные».

К началу 1925 года закончена повесть «Страна родная». Работа над историей гражданской войны продолжается.

«Дарование Веселого только еще разворачивается, — пишет критик И. Крути. — Мастер Веселый весь в будущем. Его родила революция, его выдвинула комсомолия, его воспитывает пролетариат. В этом залог роста и расцвета богатого дарования и недюжинного таланта нового революционного бытописателя» ¹⁵.