— С чего ты решила, что он докопается?

— Ты же докопался.

— Да, я докопался. — Он встал, подошел к умывальнику и стал полоскать окровавленную тряпицу в тазу с водой.

Сюртук и галстук он снял сразу по приходе. Мятая крахмальная рубашка его была распахнута на груди, и видны были черные завитки волос и крепкие мышцы. Как странно: еще несколько дней назад ей показалось бы немыслимым сидеть в своей спальне рядом с полуодетым мужчиной. А теперь представлялось вполне естественным.

— Многие люди проявляют любопытство. — Он сложил выжатую тряпицу и аккуратно повесил на вешалку внизу умывальника. — Даже Клодия интересовалась, кто я такой и почему мы никогда не встречались с ней раньше.

— Нет, Лоуренсом двигало не просто любопытство. Он что-то заподозрил.

— Ты слишком близко принимаешь к сердцу разговоры на эту тему.

— Не думаю. — Рука Эмили, лежавшая на туалетном столике, сжалась в кулак. — В свое время Лоуренс хотел на мне жениться.

Саймон нахмурился.

— Были еще воздыхатели, о которых мне следовало бы знать?

Эмили гордо вскинула голову.

— Мои бывшие воздыхатели — не твоя забота.

— У меня на этот счет другое мнение. — Саймон опустился в кресло возле умывальника. — Любой мужчина предпочитает знать, является ли господин, с которым он разговаривает, бывшим воздыхателем его жены.

Эмили поджала губы.

— Я тебе не жена.

Он улыбнулся:

— В глазах света ты моя жена.

— Спасибо, что напомнил.

Мгновение он пытливо смотрел на нее. Взгляд его был нежен, и это вселяло тревогу.

— Каждый день я об этом вспоминаю. И каждый день задаюсь одним и тем же вопросом.

От его взгляда у нее пересохло во рту.

— Каким вопросом?

— Как бы все было, если бы мы были по-настоящему женаты. — Взгляд его скользнул по ее телу, и ее бросило в жар.

Ни один мужчина не вызывал у нее таких чувств. Казалось, только он способен пробудить в ней желание. Ее влекло к нему. А это было опасно.

— Не стоило размышлять, что было бы, если бы мы были по-настоящему женаты. Этого никогда не будет.

Он опустил подбородок на сложенные ладони.

— Помечтать-то можно.

— Перестань городить чепуху. — Слишком уж соблазнительно было поверить его заявлению. — У нас проблема, и ее надо обсудить. А ты все время переводишь разговор на другую тему.

Он ухмыльнулся:

— Так ведь другая тема интереснее.

Эмили с шумом выдохнула.

— Лоуренс из тех, кто, затаив обиду, ждет годами. Он не любил меня. Просто хотел прибрать к рукам часть компании моего отца. Он, конечно же, не простил мне моего отказа.

Саймон смотрел на нее с нежностью и пониманием.

— Не смей смотреть на меня так.

— Как?

— Как если бы я была сироткой, которую выгнали на мороз и которой некого просить о помощи.

Он засмеялся рокочущим смехом, да так заразительно, что губы ее сами собой сложились в улыбку.

— Хороша сиротка!

— Я вовсе не страдала из-за того, что Лоуренс хотел жениться на мне из-за денег моего отца.

— Ты в этом уверена? А может, он влюбился в тебя и потерял голову?

— Лоуренс не тот человек. Вряд ли он вообще способен потерять голову из-за женщины. Слишком уж он практичный. Поэтому я и встревожилась. Если он заподозрил правду, то вполне может начать собственное расследование.

— Сомневаюсь, что Стэнбери станет этим заниматься. Слишком хлопотно. Знаю по собственному опыту.

— А как ты обнаружил правду?

Он поколебался, прежде чем заговорить.

— Я следил за тобой, искал способ с тобой познакомиться.

Странно, но душа ее от этих Слов преисполнилась и надеждой, и ужасом.

— Почему ты хотел со мной познакомиться?

Мускул на его щеке дернулся, челюсти сжались.

— Эмили, ты очень красивая.

— Но ты желал познакомиться со мной отнюдь не по этой причине, ведь так? — Она бросила взгляд на томик сонетов на туалетном столике. Нельзя было смотреть на него, верить, что он явился из ее мечты. — Ты знал, что я наследница.

— Да. — Он подошел к ней и остановился прямо за ее спиной, так близко, что она ощутила жар его тела. — Эмили, при других обстоятельствах мне было бы совершенно безразлично, есть у тебя деньги или нет.

— Это совершенно не имеет значения. — Эмили провела пальцами по тисненным золотом буквам на обложке томика и солгала: — Дело в том, что мы с тобой совершенно не подходим друг другу.

— Ты в этом уверена?

Вопрос повис в воздухе.

Наступившую тишину нарушали лишь тиканье позолоченных бронзовых часов, стоявших на каминной полке, карканье вороны, которая разгуливала по карнизу за окном, и гулкие удары ее сердца. Она чувствовала, что он наблюдает за ней.

Эмили подняла глаза и увидела его отражение в зеркале — воин, словно сошедший со страниц старинной книги. Лицо его выражало затаенное желание. Он поймал ее взгляд в зеркале. И на мгновение ей показалось, что в бездонной глубине его глаз она видит все то, о чем когда-то мечтала. Он смотрел на нее из зеркала с таким выражением, словно именно ее-то он и искал всю жизнь, а потом отвернулся, взял с кресла халат и сказал:

— Я собираюсь принять ванну, прежде чем ложиться спать. — У дверей он приостановился и, не обернувшись, добавил: — Хочешь, ложись сегодня на кровать. А я посплю на диванчике.

Эмили, глядя в зеркало, наблюдала за тем, как он выходит. Сердце ее болезненно сжалось. Он оставил ее одну. Господи, ей хотелось, чтобы он обнял ее! Хотелось поверить в то, что он видит в ней не только мешок с золотом. Хотелось почувствовать себя красивой. Обожаемой. Любимой — любимой этим мужчиной. Только им одним.

Она поставила локти на туалетный столик и уронила лицо в ладони, презирая себя за слезы, которые обжигали глаза. Она не могла больше жить так, рядом с этим человеком, сознавая, что она ему совершенно безразлична. Если она не найдет способ изгнать его из своей жизни, он погубит ее.

Каменный переход вел из западного крыла дома в тропический рай с полами и стенами из белого мрамора, застекленной крышей и множеством растений в кадках. В этой части дома отец Хью Мейтленда воссоздал кусочек своей Ямайки, словно волшебством перенесенный в Бристоль. По его указаниям к типично шотландскому жилищу строители пристроили два просторных зала, отделенных друг от друга широкой аркой. В одном зале помещался большой бассейн, наполненный холодной водой, в другом — бассейн, куда вода поступала из природного горячего источника.

Саймон сел на скамью, которая шла по периметру всего бассейна, и погрузился в горячую воду, пузырившуюся и кружившую вокруг его плеч, снимая напряженность усталых мышц. Он протер рукой свой сразу запотевший бокал с бренди, и влага закапала с граненого хрусталя.

Однако бренди не смог облегчить его муки, вызванные мисс Эмили Мейтленд. Если бы он сейчас пошел к ней и обнял ее, то смог бы овладеть ею, В этом он не сомневался. Он с легкостью прорвал бы ее оборону. Погрузился в ее тепло. Утонул в ее огне. А потом, когда миссия его закончится, узнал бы, каково это — жить с нечистой совестью. Пальцы его крепче сжали бокал.

— Право, сэр, лучше бы вы подыскали другое место для встреч. — Последовал тяжелый вздох, затем старшина Дигби пояснил: — Здесь жарче, чем в Талавере в июле!

— Баня — одно из немногих мест, где мы можем разговаривать, не опасаясь чужих ушей.

— Да, сэр. — Дигби стянул с себя ливрейный камзол и перекинул через руку. — Я тут вчера услышал разговор в одном заведении, называется «Путник». Один пьянчуга похвалялся, будто его капитан так ловко устроился, что он и его команда зарабатывают недурные деньжонки, вовсе не надрываясь.

Саймон насторожился.

— Похоже, ты наткнулся на что-то интересное.

— Да, сэр. Непременно постараюсь разговорить этого пьянчугу, раз уж он служит у такого ловкого капитана.

— Капитан, который перевозит контрабанду, — это здорово, это важный кусок головоломки. — Саймон посмотрел на свой бренди в бокале. — Итак, все куски головоломки налицо. Наш таинственный предатель в «Мейтленд энтерпрайзиз» покупает оружие у местных производителей. Его сообщники-контрабандисты прячут оружие среди вполне законного груза, тем самым уменьшая риск попасться патрульному кораблю. Груз переправляют агенту Наполеона в Танжере. А уж из Танжера переправить его в Испанию — сущие пустяки. Очень ловко придумано.