Этредж, низко опустив голову, не шевелился. Затем тихо сказал:

— К черту переговоры! Если бы Мэри видела меня сейчас, она бы одобрила то, что я сделаю. Я вас прикончу! — Его кулак под пиджаком неожиданно сжался.

Граф Вурц усмехнулся.

— Ваш пистолет тут не поможет, — многозначительно произнес он. — А теперь… Себастьян, присмотри-ка за дверью!

Вурц прыгнул, вытянув вперед руки с ногтями, подобными когтям хищной птицы. Рука Этреджа вынырнула наружу со скоростью света.

— Это не пистолет, Вурц, — прошипел он, — а кинжал, убивший Айкельмана!

Тускло сверкнуло серебро, занесенное для удара.

Вурц безуспешно дернулся, пытаясь остановить свой бросок — но было слишком поздно. Лезвие уже распороло его смокинг, разорвав рукав от плеча до локтя.

Вурц отпрянул. Его глаза жарко сверкнули, наполнившись страхом попавшего в западню зверя. Из раненой руки полилась кровь и закапала с пальцев на ковер.

— Себастьян, — выкрикнул он, — кинжал!

Обезьяноподобный шофер сделал выпад, уклонившись от удара Этреджа с нечеловеческой ловкостью; его пальцы сжали и вывернули запястье комиссара. Окровавленный кинжал упал на пол.

Вурц хмыкнул — невыразимо зло и жутко. Быстро наклонился, намереваясь подобрать оружие. И в то же мгновение пошатнулся и опустился на колени с выражением невероятного изумления и смертельного страха на лице.

На его груди, слева, расплылось алое пятно! За спиной Этреджа грянули выстрелы: это Питерс выпалил два раза подряд. Шофер графа Вурца пьяно покачнулся, когда пули вошли в его тело, затем упал лицом вниз. Катарина Грант, пылая сверхъестественной ненавистью, выпрыгнула из кресла и набросилась на Питерса, оказавшегося в нескольких шагах от нее. Но ее прыжок быстро оборвался.

Целясь в ее юную грудь со спокойствием стрелка по мишеням и глазами, исполненными невыносимой муки, Питерс одним выстрелом пробил ей сердце.

И тут раздался крик ужаса. Этредж и Питерс обернулись. Это кричала Мэри!

— Чарльз! Чарльз! Оглянись!

Она лишилась чувств. Из-за двери доносились звуки ударов и возбужденные возгласы.

Этредж пошел открывать — и схватился за горло, окаменев от увиденного.

На великолепном ковре лежало обезвоженное тело, забальзамированный труп девушки, умершей много месяцев назад; ее желтая кожа покрылась пурпурными пятнами, щеки ввалились, полузакрытые глаза подернулись пленкой гнили. А чуть поодаль от нее виднелись два скелета, утонувшие в грудах пропитанной серой слизью одежды и сочащиеся алой кровью.

Питерс с пепельно-серым лицом бессмысленно бормотал:

— Боже! Как мне объяснить Мэгги, зачем я попросил оружейников переплавить ее серебряные ложки в пули?

Луна, поднявшаяся на ширину двух ладоней над горизонтом, пронзила лучами черный океан, преобразив кильватерный след «Синтии» в волшебное серебро дороги. Небо засияло звездами.

Этредж, Питерс и Мэри Робертс сидели плечом к плечу на корме яхты и кутались в бушлаты: близилась полночь, а погода стояла не по сезону холодная. Они негромко переговаривались, надолго замолкая. На их лицах, бледных в лунном свете, все еще читался пережитый ужас.

— Итак, — тихо сказал Питерс, — дело Айкельмана завершено.

Он вынул баснословно дорогую нить жемчуга из футляра, лежащего на столике у его локтя, и полюбовался ее красотой и блеском в лунном сиянии, а затем положил обратно.

— Жалко, что нельзя это подарить Мэри, да, Чарльз?

— Да, — усмехнулся Этредж, — а еще другие драгоценности с облигациями. Все они будут возвращены наследникам Айкельмана.

Он немного помолчал.

— Нам с Мэри для счастья Айкельмановских жемчугов не требуется.

Мэри взяла теплыми пальчиками его руку и поднесла ее к своим губам. Все трое замолчали, охваченные дружескими чувствами…

— Да, — чуть погодя продолжил Питерс, — хорошо, что мы… похоронили тех в море. Уж в такое точно никто не поверил бы.

— Нет, — согласился Этредж. — О том, что на самом деле случилось, знают только оказавшиеся сегодня на борту яхты. А они будут молчать.

Питерс сухо засмеялся.

— Побоятся, как бы их не сочли помешанными, — с видом настоящего мудреца изрек он.

Этредж покрепче прижал к себе Мэри.

— А Грантам не стоит говорить, что мы вскрыли… могилу Катарины, — задумчиво добавил он. — Жаль, конечно, что Бениати с Мурами под суд не пойдут.

— Да, их не осудить, — негромко подтвердил Питерс. — Иначе нас весь город засмеет.

Лицо Этреджа озарила привычная загадочная усмешка.

— Точно, — не стал спорить он. — Мы только и можем, что устроить слабоумного беднягу-слугу в приличную клинику. Занятно, что Вурц держал при себе идиота.

Питерс покачал головой.

— Ему пришлось. Человек в здравом рассудке сразу бы почувствовал, кем был граф, и не смог бы ему служить. Тот идиот был крестьянином; наверное, Вурц привез его еще ребенком из собственного поместья.

Этредж покосился на луну.

— Красивая сегодня луна, Питерс, — сказал он.

Питерс улыбнулся и поднялся на ноги.

— Намек понят. Кажется, мне не откажут, если я попрошу стюарда принести мне в каюту немного виски из запасов Муров. Нечасто доводится отведать спиртного за счет миллионеров. Спокойной ночи, Чарльз… доброй ночи, Мэри…

Звук его шагов смолк. Непрерывное гудение двигателей, шорох волн, бьющихся о корпус яхты, шепот ночного ветра были тем аккомпанементом, что могли даровать влюбленным только боги. Луна все выше поднималась по небосводу; океан мерцал, играя серебряными бликами.

Этредж повернулся к возлюбленной и посмотрел в ее омытое лунным светом лицо. Его губы коснулись ее рта, руки обвились вокруг плеч.

Он привлек ее к себе…

Пол Эрнст

ДУЭЛЬ МАГОВ

Рик Баллард еще раз взглянул на крохотные воспаленные отметины на шее лежащей без сознания девушки. Его лицо, встревоженное загадочной болезнью, внезапно постигшей невесту, побледнело еще сильнее, когда заговорил Толл.

— Но, профессор, то, что вы утверждаете, невероятно. Невозможно! — воскликнул он. — В такие сказки могут поверить лишь малые дети.

Профессор Толл нетерпеливо покачал головой. Благородной головой. Длинные белоснежные волосы ниспадали волной почти до плеч; седая борода говорила о мудрости и почтенности обладателя. Его нос был большим и резко очерченным, губы и подбородок — твердыми, глаза — серыми, холодными и пронзительными.

— Если это нечто иное, то что?

Рик Баллард озадаченно прикусил губу.

— А мне откуда знать? Даже врачи в недоумении.

Палату только что покинул чуть не весь персонал больницы, работавший этой ночью. Медики крайне серьезно и изумленно изучили красные точки на горле бледной, как статуя, девушки, лежащей перед ними в состоянии, схожем с гипнотическим трансом. Ни один из докторов так и не смог согласиться с коллегами по вопросу происхождения этих отметин.

— Конечно, они ничего не скажут, — продолжал профессор Толл. — А вот я скажу, хотя мне и в голову не придет открыть правду этим замечательным… ученым. — Его мужественные губы тронула насмешливая улыбка. — Я не сомневаюсь, что перед нами следы клыков. Клыков… вампира!

У Рика перехватило дыхание.

— Невероятно! — сипло повторил он.

— А как еще их объяснить?

— Может, крыса укусила? Или большое ядовитое насекомое?

— В современной больнице? Ну уж нет, мой юный друг! В это еще сложнее поверить, чем в вампиров!

Рик одарил старика долгим взглядом. Он успел привязаться к нему, полюбить и начать уважать, несмотря на то, что они впервые встретились всего два дня назад.

Два дня! Мысль об этом заставила Рика вернуться к мучительным воспоминаниям.