Выступавшие гневно осудили тех, кто, пользуясь небрежностью охраны, присваивал себе средства, вырученные от незаконной продажи продукции. Прямых обвинений в адрес директора не было, но Акбасова почувствовала, что все сказанное относится непосредственно к ней.

Выступления были разные — и острокритические, и расплывчатые, некоторые из выступавших внесли ряд предложений по организационным и технологическим вопросам. Никто не сказал ни слова о качестве продукции. Только директор и Хаиткулы знали, что часть продукции имела заниженную против нормы крепость. Заведующий лабораторией отмалчивался, он лишь один раз был вызван в прокуратуру, где в ответ на заданный ему вопрос о качестве продукции сослался на низкий уровень лабораторного оборудования, на то, что работать в лаборатории приходится почти «на глазок». Хаиткулы было интересно, станет ли Акбасова обвинять и лабораторию, но она не произнесла ни слова. Следовательно, здесь был или сговор, или директор действительно не придавала значения положению в лаборатории, халатность, мол, и все.

Хаиткулы поднялся из-за стола президиума, вышел на трибуну. Выступление его было небольшим, но веским. Он был уверен, чувство ответственности за сохранность социалистической собственности присуще подавляющему большинству коллектива. Высказал упрек руководству завода, выразил надежду, что заводской коллектив будет всегда пресекать любые попытки разбазаривания народного достояния.

Последней снова выступила Ханум Акбасова. Она еще раз покаялась во всех ошибках, просчетах и упущениях. Вину старалась взять на себя, со слезами на глазах сообщила собравшимся о том, что вынуждена, как несправившаяся, покинуть свой пост ради должности более скромной, и даже поблагодарила коллектив за доверие к ней на протяжении четырех лет ее деятельности.

После собрания она некоторое время провела со своими сотрудниками, потом осталась в кабинете одна. Раздался телефонный звонок, такой резкий, что ей показалось — звонят из другого города. Но звонивший, как оказалось, был недалеко. Ханум говорила в трубку почти шепотом, да еще прикрывала ее рукой:

— Когда приехал? Ты же обещал дать телеграмму. Что? Домой не заходил? Правильно. Скоро буду, жди.

На ходу накинула пальто на плечи, бросила секретарше: «Пока. Ушла совсем. Ты тоже не сиди». Долго не могла найти своего шофера, а когда тот появился из наливочного цеха, уже не было сил его ругать, только и произнесла:

— Гони домой!

Поднялась на свой этаж, но через несколько минут вернулась, велела шоферу как можно скорее ехать в поселок Комсомольск. Шофер не знал, зачем она туда едет, но ни о чем не спрашивал, беспрекословно выполняя все ее приказы. В Комсомольске снова велела шоферу ждать, а сама почти бегом домчалась до сберкассы. (Шофер не должен был видеть, зачем она приехала сюда.) Ей выдали на руки приличную сумму, но не всю, которая была у нее на книжке. «Заранее надо предупреждать, мы бы приготовили. Приходите завтра».

Ханум выбежала из сберкассы вне себя от бешенства. «Завтра! Завтра неизвестно что будет!» Шофер почувствовал, что директор какая-то сама не своя, и боялся уже смотреть в ее сторону. Теперь они гнали на максимальной скорости в другой поселок, в Уралку. Снова, таясь от шофера, Ханум добежала до здешней сберкассы. Успела! Дверь ей открыли, но сегодня она была последней посетительницей. Ее знали, поэтому ей не пришлось уговаривать кассира выдать все ее накопления, немалую сумму.

Возвращались медленнее, чем ехали сюда. Ханум немного пришла в себя, у своего дома велела остановиться, вышла, но шофера строго предупредила:

— В двадцать один ноль-ноль жду тебя на этом месте. Поедем в аэропорт, поэтому не опаздывай!

Шофер знал, что впереди у него много свободного времени, съездил заправиться, а отъезжая от автозаправочной станции, увидел Юсуп-агу, поднявшего руку. Притормозил, Юсуп-ага обрадовался, увидев знакомого:

— Ну, мне повезло. Бекназар сегодня женится и просил быть на свадьбе. Сказал: возьми своих друзей, а у меня их никого не осталось в живых. Пойдем со мной. Он тебя тоже звал, будет очень рад.

— Поедем. Только времени у меня маловато. Директор просила заехать за ней в девять.

Когда Юсуп-ага и шофер Ханум Акбасовой протиснулись к краешку стола, под высоким брезентовым пологом тосты уже звучали вовсю:

— …Пусть долго живут, пусть вместе состарятся. Пусть будет у них девять сыновей и столько же дочерей!

Юсуп-ага, как все, аплодировал каждому тосту. Он чокнулся с соседями по столу и выпил свой бокал с отвращением, закрыв глаза, будто ему дали отраву. Он всегда пил только пиво.

Старик разглядывал гостей. Как хорошо выглядит сегодня Бекназар: как киноактер… А невеста — что за прелесть! Фата просто сказочная, и столько цветов вокруг красавицы Лалы…

Он многих не знал: незнаком был с Марал, женой Хаиткулы, которая сидела по правую руку от жениха, не знал в лицо и сидевшего слева от невесты Хаиткулы.

Шофер хлопнул его по плечу:

— Яшулы, я поехал. Скоро девять.

Если бы шофер не сказал этого, то Юсуп-ага вообще забыл бы, что приехал сюда не один, так он был увлечен зрелищем свадебного тоя.

— Подожди, посиди еще…

— Нет, должен быть там ровно в девять.

Шофер ушел. Старик услыхал, как тамада произнес:

— …А теперь слово скажет начальник отдела, в котором работает Бекназар, капитан Хаиткулы Мовлямбердыев…

Юсуп-ага несколько раз слышал это имя от Бекназара, и теперь ему захотелось увидеть человека, становившегося все более известным в их городе.

Хаиткулы говорил о человеческих качествах Бекназара, рассказал о нем и как об исполнительном и перспективном работнике милиции. Юсуп-ага одобрительно кивал после каждой фразы Хаиткулы, которая, казалось ему, точно соответствует какой-нибудь черте характера Бекназара, которого старик успел узнать за эти дни довольно хорошо. Но вот он почувствовал, что слова Хаиткулы начинают перебиваться в его мозгу собственными мыслями.

— Бекназар — молодой работник. Прошло всего каких-нибудь пять месяцев, как мы знаем его…

«Директор просила заехать за ней в девять…»

— …Несмотря на этот небольшой срок, мы убедились в его прекрасных деловых качествах. Работа милиции подобна полю битвы…

«Куда ехать? Почему так поздно? Что она задумала?»

— …которое требует от каждого человека находчивости и бесстрашия…

«Срочно куда-то везет ее…»

— Давайте поднимем этот тост за Бекназара Хайдарова — хорошего милиционера, будущего хорошего отца, и за то, чтобы он был предан своей любимой до конца своей жизни!

За этим тостом последовали другие, послышалась музыка, песни. Возбужденный собственными мыслями, Юсуп-ага приподнял край брезентового полога и вышел на свежий воздух. Крики и шум детворы, сбежавшейся сюда, где так хорошо пели и где раздавались звуки тара, непринужденные беседы гостей, беготня юношей, сновавших с чайниками, отвлекли его от навязчивых мыслей.

Ему захотелось подойти к старикам, выпить с ними пиалу-другую чая и поговорить с ними возле очага. Но Юсуп-ага вернулся с полпути. Нерешительно подошел к Бекназару. Бекназар, увидев его, встал со своего места, протянул обе руки. С одного взгляда понял, что тот пришел не только затем, чтобы поздравить:

— Юсуп-ага, вижу, что-то хотите мне сказать! Отойдемте в сторонку.

Старик, показывая на часы, начал быстро говорить:

— Ханум куда-то ездила с шофером… Сказала, что в девять куда-то срочно надо ехать снова…

В одно мгновенье Бекназар очутился рядом с Хаиткулы:

— Может быть, за ней приехал тот тип, товарищ капитан!

— Будь спокоен, Бекназар! Талхат, я думаю, об этом позаботился, он должен был проследить за поведением Ханум Акбасовой после собрания. Но старому азербайджанцу мы должны быть, конечно, благодарны, он нас подстраховал.

Хаиткулы поднялся в дом хозяев свадьбы и по телефону связался с дежурным, попросил проверить, где находится Талхат Хасянов. Оказалось, лейтенант недавно сообщил, что он срочно направляется в аэропорт.