- Да, - сказала Наташка, только чтобы заставить его замолчать.

     - Вставай, - рука убралась с шеи и тут же перехватила ее локоть. Они спешно поднялись наверх по склону и вышли на более ровную поверхность. Там Гонза достал из рюкзака еще один крепящийся на голову фонарь и протянул Наташке.

     - Иди за мной и молчи. Я сейчас не в настроении тебя ни слышать, ни видеть. Поняла?

     - Да, - устало повторила Наташка, у которой в данный момент тоже не было ни малейшего желания находиться в столь изысканном обществе. Но сначала нужно добраться до Ракушки. В безопасность.

     И они куда-то пошли.

     Теперь Гонза выглядел очень напряженным. Все вылетающие из его рта звуки походили на резкие окрики или в лучшем случае на приказы.

     - Не топай. Не задерживай. Обойди тут. Мы не так быстро идем, чтобы пыхтеть, как после стометровки.

     Наташка молчала, прилежно плелась следом, стараясь не спотыкаться, и одёргивала собственную руку, которая периодически поднималась, намереваясь дотронуться до его плеча, чтобы убедиться - он живой, настоящий. Рядом человек, человек. Живое разумное существо, умеющее говорить. Ей не мерещится!

     Потянувшись в очередной, бесчисленный раз она все-таки не удержалась и схватилась за него, сжимая ткань куртки изо всех сил.

     - Что? - зашипел Гонза, останавливаясь. Наташка зажмурилась от направленного в глаза яркого света фонаря.

     Минуту он молчал.

     - Ты что-то слышишь? - вдруг очень серьезно спросил.

     - Не знаю... Это тревожное что-то, чужое, неестественное. Я не понимаю. Просто бред...

     - Где оно? - нетерпеливо перебил Гонза.

     - Там, - Наташка показала вперед и заметила, что ее палец дрожит. Потом увидела, что все так же, с отчаянием утопающего, цепляется за его плечо.

     - Оно идет... - вдруг охнула. Перед лицом в свете фонаре расцвел дымный цветок из выдыхаемого пара. - Быстро... очень быстро.

     Гонза чертыхнулся, но шёпотом. Фонарь заметался по сторонам, выхватывая стены, камни, путь назад и никаких коридоров поблизости.

     Потом он дернул Наташку, заставляя отцепиться от куртки и потащил в сторону. Оказавшись за большим валуном, Гонза резким движением плеча сбросил и быстро затолкал в выемку под камень рюкзак, потом выключил фонари и судя по звуку, запихнул туда же. Наташка снова осталась в темноте и судорожно оглядывалась по сторонам.

     Ее потянули вниз. Гонза протиснулся в щель между валуном и стеной пещеры и дернул Наташку, принуждая сделать то же самое. Места оказалось очень мало, пришлось тесно прижиматься к нему и руки опускать вдоль его боков, потому что остальные места уже оказались заняты другими частями его тела. Почти ледяной камень под коленями и невероятно горячий человек вплотную создавали редчайший контраст, такой же невероятный, как все происходящее. Разве что со знаком плюс.

     А потом стало слышно, что оно приближается.

     Наташка непроизвольно задрожала. Гонза обхватил ее за плечи и притянул к себе, уже откровенно обнимая. Задышал у шеи, и Наташка не столько услышала, сколько почувствовала слова по шевелящимся у мочки губам.

     - Не слушай, - беззвучно приказал он. А потом накрыл рукой ухо и крепко прижал ее голову к своей груди.

     Темное приближалось, камни откликались на это приближение глубинным глухим гулом, и Наташка не могла, как в прошлый раз исчезнуть, стать серой бесконечной стеной, не могла высохнуть, прикинуться пустотой, потому что сейчас рядом с ней находился живой человек. От него несло жаром, и его сердце билось.

     Билось сердце. Наташка крепко зажмурилась, прижалась правым ухом к его куртке и прислушалась. Биение пронизывало ее голову и упиралось в буфер - его ладонь у левого уха, отскакивая и мгновенно возвращаясь обратно. Звук за звуком, раз за разом, замыкаясь в бесконечный круг. И снова.

     Наташка перестала опираться на руки, навалилась на Гонзу, а потом обняла его за талию, сцепив за его спиной пальцы в замок. Так слушать оказалось куда удобней.

     Ни разу за всю свою жизнь, даже упражняясь в постели, Наташке и в голову не приходило такой нелепой мысли - подстраивать своё сердцебиение под стук сердца партнера. Но сейчас проделать нечто подобное казалось делом первой необходимости. Подстроиться под него, вплести себя в стальной узор чужой уверенности, замаскироваться, а лучше просто раствориться. Стать одним.

     Прячься. Гонза что-то говорил над ее головой, так же беззвучно, одними губами и ей показалось, что это попытка успокоить, но очень странная попытка. Будто он повторял: 'Прячься'. Совершенно нелепый совет, ведь найди их кто-нибудь, первым обнаружат именно его.

     Вероятно, стоило верить своему чутью больше, с ослиным необъяснимым упрямством пытаясь заставить свое сердце биться в другом ритме, Наташка вдруг поняла, что он имел в виду.

     Прячься за меня.

     В этот момент Наташка решила, что, пожалуй, никогда раньше не была ни к кому так близко, как сейчас к Гонзе, потому что никогда раньше ей не хотелось стать просто чьим-то продолжением. Это было больше, чем секс.

     Когда шлепающие звуки стали очень отчетливыми, Гонза так сильно вжал ее голову в свою грудь, что Наташке показалось - сейчас его ребра разойдутся и получится услышать биение сердце безо всяких помех - прижавшись ухом прямо к нему.

     Темнота принюхивалась, безучастно ловила признаки жизни и прислушивалась, ища единственное, что ее привлекало возле Ракушки. Но Наташка уже исчезала, растворялась в чужом пульсе. А потом просто перестала существовать.

     Глава 10. Звериное логово

     Следующие несколько дней, насквозь пронизанные дикой слабостью и сонливостью, в памяти сохранились смутно. Наташка помнила, что Гонза практически на себе дотащил ее до Ракушки, отвел в комнату, где Полина что-то упрямо говорила и не было слышно ни единого звука, а потом ушел. В промежутках между последующими периодами сна рядом появлялась Полина, строгий худощавый мужчина, который осматривал Наташку и мерил ей температуру, и, как ни странно, угрюмый, но явно обеспокоенный Рафа. Благодаря затаившемуся в горле комку иголок, а также обрывкам фраз стало понятно, что заточение в каменной ловушке даром не прошло и Наташка, мягко говоря, простыла. И Гонза тоже успел простудиться, причем куда сильнее, до воспаления легких и в данное время точно так же валялся у себя в комнате. Наташка решила, что вероятно он простыл в то время, когда играл роль буфера между ней и ледяной стеной, закрывая от чужеродного пугающего звука и сжимающихся челюстей внезапно ожившей пещеры.

     Пещерное Оно иногда являлось в кошмарах, все сплошь неясное и неуловимое, и тогда Наташка просыпалась без крика, но с мокрыми щеками. На вопросы Полины отвечать не находила нужным - это была ее тайна, ее находка, ее личное приобретение. Полученный при половом контакте с непроверенным партнером сифилис. Выпитый в компании незнакомых пьянчужек этиловый спирт. Случайность, подтолкнутая к действию ее необдуманными поступками.