Роланд выбросил вперед руку, чтобы удержать ее, Элиза развернулась и в бешенстве бросилась вверх по лестнице, успев услышать, как Лестер с нарочитым удивлением сказал:

— Боже правый, я, кажется, вернул ее к жизни!

Она бросилась в темноте на кровать, схватила подушку, избила ее и потом, всхлипывая, зарылась в нее лицом.

К тому времени как Элиза успокоилась, настал вечер. Она протянула руку и включила настольную лампу. Отец должен сейчас уже дожидаться своей обычной чашки чая. Она пошла в ванную и сполоснула лицо холодной водой. Вернувшись в спальню, припудрилась и взглянула на себя. Зрелище было не очень, к тому же она не могла скрыть отчаяние и опустошенность в глазах.

Она уныло причесалась и отвернулась от своего тусклого образа в зеркале. Когда она спускалась по лестнице, Лестер был уже в прихожей. Он разговаривал по телефону со своей невестой.

— Это прекрасно, дорогая, — говорил он. — Но ты могла бы написать хоть несколько строчек, прислать хотя бы открытку — все лучше, чем ничего. Что? Да, конечно, я на тебя не буду сердиться. Но давай постараемся, чтобы этого больше не было.

Элиза ступила на последнюю ступеньку, когда он говорил:

— Нет, не из моей конуры, из дома одного друга, Роланда Леннана. Я тебе о нем рассказывал. Это мой очень старый приятель. Да, мы с ним примерно ровесники. — Элиза постаралась прокрасться мимо него, когда его рука внезапно метнулась и схватила ее за запястье. — Нет, дорогая, он живет не один, у него есть отец и сестра. — Элиза попыталась вырваться, но Лестер держал ее крепко. — Какая из себя его сестра? — Он усмехнулся. — Нет, она не старше своего брата. Она моложе нас с ним — лет на восемь, кажется.

Элиза снова попыталась освободиться. Но он силой вынудил ее стоять рядом.

— Внешне какая? Ну знаешь, она тут стоит рядом со мной. В общем, просто проходу мне не дает. — Его наглая усмешка заставила Элизу сделать отчаянную попытку высвободиться, но его хватка только стала крепче. — Она, э-э-э, довольно высокая. Нет, ниже меня. А волосы — сейчас посмотрю — волосы светло-русые. Что? Мышино-серые? Да, пожалуй, это очень хорошее определение — и не только цвета волос, но и ее самой. — Он довольно легко справился с ее резким толчком, когда она опять попыталась вырваться. — У нее сверкающие глаза. — Его нахальный взгляд опустился ниже. — Грудь так и ходит от волнения…

— Лестер, — просипела она, — отпусти… меня… сейчас же.

Он проигнорировал ее мольбу.

— Хорошие ножки и такая фигура, знаешь, — ну, лучше оставлю это на волю твоего воображения. Собственно, если брать в целом, она потрясающая. Да, я специально. Хочу, чтобы ты меня ревновала. Положила ли она на меня глаз? — Он поднял взгляд и посмотрел на нее со злорадством. — Да, я бы сказал, положила. Я практически уверен, что, как только я отойду от телефона, она тут же на меня набросится.

Элиза подняла кисть, которую цепко держали его пальцы, поднесла к губам и открыла рот, чтобы вонзить зубы в его плоть. Он с ужасом догадался, что она намерена сделать, и с силой вонзил ногти в ее руку. Потом с сердитым жестом отпустил ее, махнув, чтобы уходила, и повернулся к ней спиной.

Доведенная до крайнего возмущения, она пошла на кухню, потирая запястье, которое теперь было все в синяках. Она готовила чай, когда в дверях появился Лестер. Он облокотился о дверной косяк и уставился на нее.

— Ты ведь снова чуть было не сделала это, правда? — сказал он. — Ты чуть не укусила меня — на этот раз в другую руку. За все эти годы ты так и не растеряла своих ужасных привычек.

— А что ты думал, я буду делать? Целовать тебе руку?

— Ты могла бы встретить совершенно неожиданный ответ, если бы сделала так. И куда более приятный, могу тебя уверить, — мечтательно протянул он, — чем тот, который ты получила сейчас. Попробуй вести себя как остальные девушки и увидишь, что получится.

Она разлила по чашкам молоко и чай.

— Если бы я это и сделала, то выбрала бы, уж конечно, не твою руку. После того как ты оскорбительно разговаривал обо мне со своей невестой…

— Оскорбительно? Да ты должна была быть польщена. Да я так тебя разрекламировал, что это сделало бы честь любому самому популярному политику.

— Только все это была одна ложь, и ничего, кроме лжи. — Она отвернулась. — Ты все это говорил только для того, чтобы она тебя ревновала. Видимо, ты очень боишься, что теперь, когда она в Ньюкасле, а ты у нас на юге, может получиться так — с глаз долой, из сердца вон.

Он медленно выпрямился, подошел, встал у нее за спиной и положил руки ей на талию.

— Элиза, послушай совета старого друга. Первое — держи свой нос подальше от чужих личных дел. Второе, не показывай своей неопытности и бестолковости в делах с противоположным полом. И третье, — он повернул ее к себе, — как следует, внимательно, посмотри на себя. Поверь мне, с мужской точки зрения, у тебя есть все, что надо. Все дело в твоем настроении — вот что тебе мешает. Сделай с этим что-нибудь, и у тебя будет любой мужчина, какого ты захочешь.

Она вырвалась от него, потому что не могла вынести прикосновения его рук.

— Если бы я захотела мужчину — а я этого не хочу, — я могла бы заполучить его вот так. — Она щелкнула пальцами.

— Ах да, твоего босса. Подожди-ка, он же… Насколько он тебя старше? Лет на двадцать пять? Тебе придется постараться, чтобы…

— Может, оставишь меня в покое?

Он пожал плечами и пошел в гостиную к Роланду и его отцу. Элиза не без труда собралась с мыслями и последовала за ним, неся поднос.

— Так, значит, это правда, Лестер, — говорил мистер Леннан, — все эти слухи о вырубке леса в поместье Дауэс-Холл.

Роланд тревожно взглянул на сестру, когда она раздавала чашки с чаем, но Лестер даже не поднял на нее глаз. Он просто взял чашку и сказал:

— Да, это правда. Жаль, согласен, но…

— Не говори об этом моей дочери. Она сживет тебя со свету, если узнает.

— Элизе придется смириться с этим, как и остальным местным жителям. — Он бросил быстрый взгляд на се окаменевшее лицо. — Такова цена прогресса.

— А Фил Поллард знает об этом? — спросил Роланд у Элизы.

— Да. — Она с вызовом устремила на Лестера враждебный взгляд. — Он сказал, что, если это окажется правдой, он постарается придумать, как остановить тебя.

— Пусть попробует. Ничего у него не выйдет.

— А почему ты в этом так уверен? Уж если Фил Поллард задумает что-то, он обычно добивается своего.

Лестер усмехнулся:

— Вот как? В таком случае у него все еще есть надежда на твою руку и сердце?

Элиза заставила себя сдержать возмущение, потому что, если бы она ввязалась в перепалку, это расстроило бы отца. Лестер, казалось, понимал, какую борьбу со своим темпераментом она выдерживает, потому что его насмешливый взгляд сменился широкой язвительной ухмылкой. Роланд посмотрел сначала на одного, потом на другую, потом, боясь, что мир будет опять нарушен, спросил:

— А разве он не может обратиться к закону — попробовать получить судебный запрет, например?

— Пусть попробует, — повторил Лестер. — Во всяком случае, у меня есть подозрение, что некоторые деревья больны. Я внимательно осмотрел вязы — они гниют под корой. Если так, их придется срубить в любом случае, причем чем быстрее, тем лучше, пока болезнь не распространилась.

Гарольд Леннан умиротворяюще взглянул на свою дочь.

— Что поделать, Элиза. Будет там строительство или нет — все равно твой любимый лес обречен. Придется тебе найти другое место для прогулок. — Он вздохнул. — Надо строить дома, потому что людям нужно где-то жить, и нам всем придется пойти на какие-то жертвы ради этого.

— Я не согласна, — ответила Элиза. — Для этого есть поля в государственной собственности. — Она посмотрела на Лестера: — Почему вы не можете ограничить строительство ими?

— Я уже объяснял почему. Потому что лес проходит прямо посередине.

Элиза устала спорить, собрала пустые чашки на поднос и пошла на кухню мыть посуду. Через несколько минут Лестер просунул голову в дверь.