Но несмотря на то огромное количество денег, которое невозможно было бы и потратить за десять жизней, Линдси по-прежнему была не особо счастлива или удовлетворена. Как он и предвидел, она начала буквально через маленький промежуток времени, стонать, что Мэтью постоянно нет дома, именно об этом он предупреждал ее в свое время, когда она так рьяно настаивала, чтобы он придал своей компании публичность. Он старался выкраивать для семьи как можно больше времени, хотя ему иногда приходилось спать по три-четыре часа в сутки, и редко у него было хотя бы полчаса, когда он мог никуда не торопиться или не спешить. Он вывозил Линдси и детей в роскошные места на каникулы несколько раз в год, хотя и там продолжал работать. Его уровень стресса был выше, чем когда-либо, хотя он всегда казался худым, но его отношение к еде стало почти нездоровым. Он стал частенько сожалеть, что не только выпустил акции, а даже создал эту компанию. Ему хотелось вернуться к тому простому, обычному образу жизни, продать свой бизнес, вложить деньги и время от времени заниматься консалтингом, когда ему будет удобно.

Но он также понимал, что такой шаг вызовет целый ряд последствий, с которыми, если честно, он был не готов иметь дело в данный момент, поэтому держал свои желания при себе и продолжал работать в таком же темпе, выполняя уйму обязанностей и молча борясь со стрессом в своей жизни.

И несмотря на то, что Мэтью не был слишком уж погружен в повседневную рутину, но все же обратил внимание насколько открыто его жена флиртовала с другими мужчинами. Для нее было совершенно не важно — в ресторане, на вечеринке, в тренажерном зале, в отпуске. Линдси везде выделяла симпатичного парня, почти всегда значительно моложе себя, и безбожно флиртовала. Впервые, когда произошло нечто подобное, Мэтью высказал свое мнение, что подобными действиями, вероятно, она хочет привлечь его внимание к себе. Линдси извинилась, уверяя, что для нее это простое безобидное развлечение, что она не хотела его расстроить или ранить каким-то образом его чувства. Но по мере того, как флирт продолжался и становился все более вопиюще неприкрытым, Мэтью пришел к выводу, что его это почти не волнует, потому что его брак тоже стал его волновать намного меньше.

Он нанял частного детектива, который специализировался на подобных делах, попросив его собрать информацию на Линдси. Когда то впервые представил Мэтью неопровержимые доказательства, что у его жены есть несколько интрижек, его естественным желанием было покончить со всем, сказав, что он в курсе ее похождений. Но он не мог сказать точно, как конфронтация повлияет на их брак, и, следовательно, на детей, у него, черт возьми, не было сил тогда, чтобы начать процесс о разводе и справиться со всеми последствиями.

Поэтому он сохранил при себе все факты, которые ему предоставил детектив, что его жена трахается без разбору, меняя одного горячего молодого жеребца за другим, Мэтью даже перестал просматривать отчеты, которые детектив продолжал ему собирать. Он также перестал спать с Линдси, у него вызывала тошноту мысль заняться с ней сексом, если представить сколько молодых парней трахало ее. И факт, что она даже не удосужилась поинтересоваться, почему они перестали спать вместе, послужил для него совершенно четким ответом, что она его не любит, да он был и не уверен — действительно ли любила она его когда-нибудь. Она любила то, что он мог ей предоставить деньги и престижный образ жизни, нравилась известность, которой она наслаждалась, будучи миссис Мэтью Беннетт, но он почему-то был не уверен, что она любит конкретно его.

И когда он совершенно отчетливо понял этот факт для себя, то принял решение закончить их отношения — развестись. И то, что он поймал ее с поличным с этим похотливым ублюдком Джесси, стало очень удобной причиной для подачи на развод, который ему следовало сделать уже давным-давно.

Начало августа

— Спасибо всем за то, что пришли ко мне на занятия этим прекрасным летним утром. Я надеюсь, вы отлично проведете оставшийся день, и я увижу вас снова в ближайшее время. Намасте.

Пятьдесят или больше учеников, собравшихся в студии, почтительно склонили головы, сложив руки в жесте молитвы, ответив хором: «Намасте».

Саша Фонсека улыбнулась счастливым, раскрасневшимся, вспотевшим лицам учеников, с которыми она только что закончила свое энергичное девяностоминутное занятие йоги, иногда подталкивая кого-то не терять темп. Ее воскресные утренние занятия имели репутацию одних из самых энергичных и жесткий занятий во всем Сан-Франциско, зал всегда был заполнен до отказа, благодаря учителю, вдохновляющего на достижение следующего уровня в практике йоги.

Она стала пробираться через собирающихся людей к миниатюрной, рыжеволосой женщине в первом ряду, присев на корточки перед Джулией Этвуд, находящейся на третьем месяце беременности. Саша опустила руку на руку своей давней ученицы и подруги.

— Как ты? — с беспокойством спросила она. — Ты должна проследить и пить больше, чем раньше, Джулия. А твоя бутылка с водой пуста только наполовину.

Виновато, розовощекая Джулия выпила остатки воды несколькими глотками.

— Прости, — с солнечной улыбкой произнесла она. — Я так увлекаюсь разными позами и потоком энергии, что забываю пить столько, сколько нужно. Но в следующий раз буду лучше за этим следить. Обещаю.

Саша бросила на подругу строгий взгляд, посмеиваясь.

— Постарайся, — предупредила она с огоньком в зелено-золотых глазах. — В противном случае, больше никаких занятий. Ты будешь делать только дородовые или восстановительные асаны.

Джулия нахмурилась, закончив сворачивать коврик.

— Ты так не поступишь со мной, а? — умоляя воскликнула она. — Учитывая, что я ношу близнецов, я стану такой огромной скорее раньше, чем позже, тогда у меня просто не будет выбора. Но не сейчас, прошу тебя? Йога — одна из немногих вещей, которая помогает мне с моей утренней тошнотой. А, кстати, с полуденной и ночной тоже.

— Имбирный чай, — напомнила Саша. — Или с листиками малины. И я знаю, что ты любишь кофе, но оно как раз и не помогает тебе с тошнотой.

Джулия изобразила ужасную гримасу, но потом пожала плечами.

— Ты права. Я откажусь от капучино и кофе с молоком и переключусь на чай. До тех пор, пока ты не запретишь мне посещать твои занятия.

Саша засмеялась и быстро обняла подругу.

— До тех пор, пока ты будешь употреблять нужное количество воды во время занятий, — твердо ответила она. — Среднему человеку достаточно нелегко пропотеть через девяносто минут напряженных занятий йоги при девяносто пяти градусов в помещении [3]. Но для беременной женщины, особенно беременной близнецами, риск намного выше. Так что предупреждаю, Джулия. Я буду очень внимательно следить за тобой, чтобы ты выпивала тонну воды. И если ты будешь выглядеть немного не так, я заставлю тебя отдохнуть или покинуть занятия. Ты должна позаботиться о себе и двух маленьких, растущих внутри тебя.

Она нежно погладила округлый животик Джулии.

— Теперь иди домой, прими теплую ванну, выпей чашечку имбирного чая и что-нибудь съешь. Только не те отвратительные круассаны на завтрак, которые ты так любишь. Свари себе пару яиц или приготовь овсянку.

Джулия тяжело вздохнула.

— Хорошо. Сначала кофе, теперь шоколадные круассаны. Надеюсь, мои девочки оценят все те жертвы, на которые идет их мама ради них.

Саша посмотрела на едва округлый животик Джулии.

— Я бы на твоем месте не была так уверена, что у тебя будут девочки, — предупредила она. — Еще конечно рано говорить, но я почему-то чувствую мужскую ауру у этих детей сейчас.

Зеленые глаза Джулии расширились от ужаса.

— О, Боже, не говори так, пожалуйста! Я очень-очень хочу девочек-двойняшек. Или, по крайней мере, одну девочку из них. Ты же раньше ошибалась в своем чутье, не так ли?