Ночь стояла славная, было светло, как днем, и сойки перекликались в лунном свете, и машины проносились по дороге, и снег шапкой лежал на деревьях. Мне стало так хорошо-хорошо, что даже захотелось выпить. Я хлебнул из кувшина и зашагал вперед.

Прошло, наверное, полчаса, как вдруг на дорогу, аки летучая мышь из ада, вылетела машина и с грохотом пронеслась мимо. За рулем сидел дедуля Джимми, Элифалет Мэк, его бакенбарды так и развевались. Я было принялся его звать, но он меня не услышал.

Наконец я выбрался из канавы, куда прыгнул, чтобы не угодить под колеса, снова хлебнул кукурузовки, а потом опять сиганул в канаву, потому как мимо просвистел большой черный седан, битком набитый народом.

Один из этого народа крикнул мне что-то навроде «Думкопф!», да только я не понял, что это значит. Я снова отхлебнул из кувшина и приготовился опять прыгать в канаву, потому как на горизонте показалась еще одна машина.

Но возле меня она вдруг остановилась, и я увидел, что за рулем сидит Джимми, а рядом с ним – какой-то лысый человечек.

– Сонк! – крикнул мне мой дружок.— Залазь быстрее!

– Что такое происходит? – спросил я, подходя к машине.— Я только что видел твоего дедулю.

Тут Джимми меня сграбастал и втащил на заднее сиденье, а лысый человечек вылез, сказал: «Поезжайте без меня» – и бросился бежать по дороге.

А мы рванули вперед с такой скоростью, с какой я еще никогда не ездил.

– Вот ведь перегни тебя через ногу,— сказал я, перебираясь на переднее сиденье,— да успокойся ты, Джимми. Что приключилось-то такое?

– Пятая колонна,— ответил мой дружок.— Похоже, они здесь давно ошивались, собирая информацию, а тут узнали про дедулино изобретение. Когда я пришел, они как раз пытались заставить его выдать им формулу.

– Что, всей колонной? – спросил я.

– Это шпионы! – заорал Джимми.— Иностранные агенты! У нас завязалась драка, и дедуля удрал вместе с документами. Они кинулись за ним вдогонку, а я, когда пришел в себя, тоже прыгнул в машину и ходу. Ничего автобусик, верно?

Джимми – он механик. Все время говорит о движителях и всяких таких штуках.

– А тот лысый, он кто? – спросил я.

– Это его машина. Всю дорогу умолял его высадить, да у меня не было времени останавливаться.

Мы резко свернули, потом машину занесло на грязи, потом мы поднялись на берег реки, там развернулись и понеслись вниз. Распутавшись, я снова перебрался на переднее сиденье и отхлебнул кукурузовки.

– Слушай, Джимми, а ты, случаем, не тогось? – подозрительно осведомился я.— Да объясни ты толком, что происходит?

– Я и пытаюсь тебе это объяснить, дурья твоя башка! – крикнул Джимми,— Те люди хотят отобрать у дедули его формулы. Секретный сплав для военных аэропланов. Дедуля уже довел его до совершенства, как они…

– А почему дедуля не вызвал полицию? – спросил я.

– Откуда здесь полиция? Держу пари, дедуля сейчас несется в наш лагерь. Больше помощи ждать неоткуда.

Какая-то случайная машина попыталась загородить нам дорогу. Джимми отчаянно засигналил и круто пошел на обгон. Я услышал скрежет, чьи-то вопли, а когда открыл глаза, той машины уже не было. Оглянувшись, я увидел, что она стоит в стороне от дороги, застряв на холме промеж двух сосен.

– Вон они! – воскликнул Джимми.

Мы приближались к лагерю. Дорога сделалась совсем прямой, по бокам тянулись холмы, и лес стоял такой красивый-красивый в лунном свете. Машина дедули Элифалета была прямо впереди, но вдруг она начала крениться, потом съехала в канаву и перевернулась.

– Шина лопнула! – застонал Джимми.

Черный седан тоже несся впереди. Я увидел, как дедуля выбрался из перевернутой машины, оглянулся и почесал вверх по склону холма прямиком в лес. Седан остановился, из него выскочили какие-то люди и побежали за дедулей. Они в него стреляли.

– Вот теперь понятно,— удовлетворенно сказал я.— Видать, они с твоим дедулей сильно повздорили. Типичная семейная вражда, с нами такое бывало.

Впереди просвистела пуля. Двое из седана остались поджидать нас, остальные побежали в лес. Джимми пригнулся и нажал на тормоза. Я в это время как раз приложился к кувшину, поэтому ничего не видел. Понял только, что вдруг пробиваю лобное стекло и лечу.

О землю я грохнулся будь здоров, да еще и в черепушке застрял кусок стекла, больно было страсть, а потому я сел и первым делом его вытащил. Вокруг валялись обломки машины дедули Элифалета, в которую мы врезались, а в это время двое парней из седана схватились с Джимми. Он, конечно, коротышка, но драться умеет так будь здоров. Наконец одному из парней удалось-таки обойти его и схватить за руки, а второй в это время изо всех сил двинул ему прямо в челюсть.

– Эй, вы! – сказал я, очень рассердившись.— А ну, пустите его, слышите?

Джимми повалился в снег и остался там лежать, а парни, обернувшись, удивленно уставились на меня. Оба здоровые, крепкие, у каждого по маленькой такой пукалке, которые больно стреляют, и оба целятся в меня.

– Еще солдат! – воскликнул один.— Убить эту швайнхунд!

Ма всегда мне говорила: оружие – не игрушка, а потому, когда парни начали стрелять, я быстренько нырнул за останки от дедулиной машины. Двигатель у нее, похоже, вообще держался на соплях. Да так оно и оказалось, потому как, когда я к нему прислонился, он тут же и отвалился. Спрятаться-то я спрятался, но пуля все равно смазала мне по уху. Двое парней шли ко мне, стреляя на ходу.

– Он не вооружен, Ганс,— прохрипел один из них.— Заходи справа…

В армии это называется атакой с фаланги. Мне как-то не хотелось, чтобы за спиной у меня оказался человек с оружием, а потому я решил опередить их. Схватил двигатель и запустил им в парней, хоть эта штука и оказалась непривычно тяжелой.

«Готт!» – выкрикнул один из них, а второй сказал: «Дер Тойфель!» А потом они покатились в сугроб вместе с двигателем и остались там лежать, я это сам видел – из сугроба одни ноги торчали. Ноги эти немного так подергались, а потом затихли, и тогда я решил, что парни эти пока ко мне не полезут. Зато бедный Джимми так и лежал на снегу с закрытыми глазами. Я оглянулся, нет ли поблизости кувшина с куку-рузовкой, чтобы дать ему глотнуть, да только кувшин перевернулся, а снег, где пролилась кукурузовка, так и шипел. В этой же луже трепыхалась сойка и что-то испуганно верещала.

Я подхватил Джимми на руки и понес в лагерь, где у меня был спрятан еще один кувшин с кукурузовкой. Из леса доносились вопли дедули Элифалета, но ма всегда мне говорила: в семейные разборки вмешиваться не след. Джимми – то совсем другое дело, Джимми был моим дружком. Зато я хорошо помнил, как в прошлом июле, когда Гудвины напали на Джема Мартина, ну, на того, что с костылем всегда ходит, так вот после того, как я этих Гудвинов расшвырял во все стороны, старина Джем долго гнался за мной, палил мне вслед да орал, чтоб я не лез не в свое дело. Ма потом сказала – когда доставала из меня пулю,— что так мне и надо.

Но тут я заметил, что крики доносятся с холма, где стоит одинокая расщепленная сосна, и сразу передумал. Осторожненько так уложил Джимми в канаву и побежал вверх по холму. Ногам было больно, поэтому я скинул башмаки, спрятал их в трухлявой колоде и побежал дальше.

Не люблю я эти все новозаведения.

Там протекал ручей – так, небольшой овражек,— который перерезал холм, и вот на краю этого самого овражка, под соснами, я и увидел дедулю Элифалета, который отбивался от пятерых парней. Да куда ему с ними справиться! Они его повалили на землю и держали, а он только ругался да тряс своими обгорелыми бакенбардами.

– Ах! – воскликнул один из парней, здоровенный такой, с усами.— Вердамнт солдат!

– Эй-эй, погодьте,— тут же сказал я.— Не цельтесь в меня из этой железоплевалки, мистер. Я ж к вам по-доброму.

– Он не вооружен, Курт,— прошептал другой парень.— Возможно… Курт оглянулся по сторонам.

– Ты здесь один? – спросил он, не опуская оружия.

– А сколько ж меня может быть? – удивился я. – Вы, это, лучше бы убирались отсюда подобру-поздорову, пока я до вас не добрался. И без вас тут беспорядка хватает. Давайте сматывайте удочки.