В принципе, высказываемая в статье (посвящённой описанию зрительного вектора) идея о развитии зрительного вектора посредством трансформации страха в любовь представляется разумной. Эмпатическая идентификация с другим человеком, осознание себя частью жизни вообще помогает научиться смотреть на вещи по-философски и легче примириться с неизбежным скорым финалом своего собственного земного существования. Однако, к сожалению, на сайте не объясняется, каким образом развитие способности любить другого человека может избавить человека от страха. Гипотетически можно предложить, например, следующий механизм:

Адаптивное значение столь драматического проявления страха, как приступ паники, может заключаться в том, чтобы побудить человека немедленно принять меры к «спасению собственной задницы», включающие в случае необходимости обращение за помощью к другим. Приступ инициируется, когда срабатывает (допустим, на уровне уже упоминавшихся выше дыхательных химических рецепторов в стволе мозга) некоторая внутренняя «сигнализация». Причиной тому может быть, например, серьёзное объективное ухудшение состояния человека с дыхательной, сердечнососудистой или неврологической патологией. Однако не менее распространён и другой вариант.

Порог срабатывания упомянутой «сигнализации» достаточно сильно варьируется от индивида к индивиду. Поэтому разумно будет предположить, что у людей, страдающих паническим расстройством, он слишком низок. Наверное, будет некорректно говорить, как делают многие, когда у такого человека случаются приступы паники, что это всё у него исключительно «в голове», т.е. в мыслях. Вероятно, тому на самом деле есть вполне законные физиологические причины. Однако они обычно не представляют для его жизни такой серьёзной угрозы, как, скажем, реальная сосудистая катастрофа. Поэтому в интересах человека уменьшить количество/частоту таких «ложных срабатываний», в идеале сведя их к нулю.

Как уже отмечалось, адаптивная функция паники заключается в том, чтобы резко подтолкнуть человека к активным действиям, ориентированным на собственное спасение. Очевидно, такие действия необходимо совершать до наступления некой точки невозврата, за которой человек потеряет сознание и умрёт. Ясно также, что у человека, находящегося в состоянии изоляции, она, вообще говоря, наступит раньше, о чём свидетельствуют, например, многочисленные случаи гибели одиноких пенсионеров от теплового удара в летнюю жару. Естественно, осознание этого факта подталкивает человека, и без того предрасположенного к тревожным состояниям, паниковать раньше времени.

Как любовь может изменить эту ситуацию к лучшему? Она подталкивает человека к попыткам строить отношения, чтобы жить не одному. Более того, это чувство порождает потребность заботиться о любимом человеке. И тогда у последнего возникает стремление ценить любящего – ведь кто ещё о нём так позаботится, будет радоваться его успехам и переживать из-за его неприятностей? Это же обстоятельство, в дополнение к эмпатии, будем несомненным стимулом не бросить в беде близкого человека, оказать ему посильную помощь. В свою очередь, уверенность в том, что его не оставят на произвол судьбы в трудную минуту, может дать возможность даже запущенному невротику почувствовать себя немного спокойнее.

С этих позиций также представляется логичной последовательность «уровней развития» зрительного вектора: неживой, растительный, животный и человек, согласно которой любовь к другому человеку представляет собой наивысшую ступень. В самом деле, ты можешь любоваться шедевром живописи или закатом, наслаждаться прекрасным цветком или гладить собачку, но только другой человек сможет быть рядом и реально помочь в случае опасности.

К сожалению, статья (озаглавленная для поиска «как развить зрительный вектор в любви») фактически не содержит конкретных указаний на то, как же всё-таки трансформировать свой страх в любовь к человеку, несмотря на неоднократно отмеченную важность этого. Может, это такое сокровенное знание, которое доступно только тем, кто оплатил тренинг? Но тогда, как минимум, в общедоступном понятийном аппарате должны присутствовать хотя бы слова, необходимые для адекватного анализа ситуации.

Любопытно, например, отметить следующее. Из тех, у кого не сложились любовные отношения, практически никто не говорит: «я не была в состоянии, не умела любить другого человека». Нет! Они говорят, скорее, «он меня предал и унизил! Он растоптал мои чувства!» И так далее. То есть они попросту любили не того человека. И где же в СВП указания, как распознавать «не тех»? Или хотя бы тех типов, которые заведомо, предсказуемо токсичны? Ведь те же психопаты, по сути, просто отсутствуют как класс в учении СВП! Да, обмолвились парой слов, мол, дурно воспитанный уретральник может стать вождём бандформирования. Но где тогда те, кто, не нарушая формально законов, но, будучи от природы лишённым совести и в то же время, обладая неотразимым обаянием, каждый день бесстыдно паразитирует на других, в первую очередь самых близких, тех, кто рядом? Уж они-то точно никоим образом не вписываются в романтический образ якобы альтруистического вождя! Нет, конечно же, им не нашлось места в рекламных статьях. Ни в той, где рассказывается про уретральный вектор, ни той, где говорится о зрительниках. Хотя отмечено, что кожно-зрительная самка якшается с вождём.

Зато сколько диковинной мифологии присутствует в статье про зрительный вектор! Начиная с самого названия зрительного вектора. И в самом деле, почему его так обозвали? Может, как написано в статье, у страха глаза велики? Однако каков смысл этого выражения? Миндалевидное тело сигнализирует гипоталамусу, который синтезирует кортиколиберин, стимулирующий секрецию адренокортикотропного гормона передней долей гипофиза. За этим вскоре следует выброс надпочечниками адреналина. Последний вызывает сокращение радиальной мышцы радужки глаза, в результате чего расширяется зрачок, и на сетчатку попадает больше света. Как-то так. В статье, однако, приводится совершенно иная версия:

«В первобытной стае зрительник исполнял роль дневного охранника стаи. Особая чувствительность зрительных рецепторов давала ему возможность лучше всех остальных вовремя замечать малейшие изменения в окружающей обстановке – никто кроме зрительника не мог увидеть в тени деревьев пятнистого леопарда».

То есть вы хотите сказать, у них в сетчатке колбочки какие-то особо чувствительные (речь идёт о них, а не палочках, т.к. именно колбочки в первую очередь работают при ярком дневном свете, отвечают за цветное зрение и гораздо лучше воспринимают быстрые движения)? Интересная версия, однако, ничего не скажешь...

А ещё, если уж на то пошло, у зрительника тогда не только фоторецепторы должны быть развиты. Ведь мы видим, по сути, не только глазами, но и мозгом, который обрабатывает поступающую информацию. Тем более, в статье говорится: «Зрительник обладает наивысшей способностью к обучению в мире: так как именно через глаза мы получаем 99,9 % всей информации, в зрительном векторе заложен большой потенциал к развитию образного интеллекта». Поэтому, получается, у зрительника также должны быть особенно хорошо развиты, например, затылочные отделы коры, поля Бродмана 17, 18, 19...

То есть вы хотите сказать, если помер, допустим, наш скорбный и болезный зрительник, выполнили вскрытие, забрали биоматериал... неужели найдут у него существенные анатомические, структурные отличия от представителей прочих векторов? Как-то верится с трудом, знаете ли... Ладно, если даже не говорить про post mortem (а то автору уже страшно при мысли о разделываемых покойниках!), где статистика, свидетельствующая о более высокой (хотя бы в среднем, если сравнивать с другими векторами) остроте зрения у этой группы людей?

Нет, из этой статьи определённо можно узнать много нового для себя: «Чтобы мгновенно предупредить стаю о замеченной опасности, зрительник должен был испытать сильный испуг. Вся стая в считанные секунды улавливала исходящие от него феромоны страха и вовремя срывалась с места». Вот как, оказывается! А мы-то думали, феромоны, половые аттрактанты и т.д. – удел насекомых и прочих бесхребетных!