Так или иначе, в заключительный, четвёртый день тренинга Ричард почувствовал потребность высказаться. Тренер в тот день распинался о том, как разум человека напоминает последовательность пластинок, хранящих пережитые им мгновения как совокупности испытанных чувств и ощущений. Майкл называл такой набор записей «анатомией сознания».

Когда Ричарду предоставили слово, он сказал:

«Я по профессии стоматолог, и несколько месяцев назад в журнале «Наука» я прочитал об исследовании канадского нейрохирурга, который сказал, что каждый раз, когда он прикасался электродом к участку мозга пациента, находящегося под локальной анестезией, но в сознании, тот как бы полностью переживал событие, происшедшее с ним годы назад. Это выглядело так, словно проигрывалась пластинка – прямо как Вы говорите сейчас. Стимуляция электродом активизировала нечто, словно образовывавшее полную запись – пациент мог вспомнить мельчайшие детали, хотя эти детали не присутствовали в его сознании, поскольку событие произошло около двадцати лет назад. И, казалось, этих записей имелись тысячи – доктор никогда не знал, что скажет пациент, когда тыкал электродом...»

«Кажется, я просто несколько изумлён, что пару месяцев спустя после чтения той статьи, эст неожиданно даёт мне определение разума, которое действительно круто, за исключением того, что тот мужик из Канады, кажется, нашёл то же самое».

Можно сопоставить рассказ Ричарда с первоисточником – статьёй выдающегося канадского нейрохирурга Уайлдера Пенфилда, в которой говорилось:

«На поверхности человеческого мозга есть область, локальная электрическая стимуляция которой может воспроизвести последовательность из прошлого опыта. Эпилептическая активация в этой области может сделать то же самое. Словно магнитофон или киноплёнка со звуковой дорожкой были приведены в движение внутри мозга. Виды и звуки, а также мысли из прошлого снова проходят через сознание человека.

Время от времени в процессе нейрохирургической операции под местным наркозом, осторожная электрическая стимуляция в височной области слева или справа вызывала осознание пациентом, находящимся в сознании, некоторого прошлого опыта. Этот опыт словно выбирается случайно из его собственного прошлого, но возвращается к нему в подробных деталях. Пациент внезапно снова осознаёт те вещи, на которые он обращал внимание в тот далёкий отрезок времени. Воспоминание о последовательности переживаний прекращается внезапно, когда электрический ток выключается или когда электрод убирается от коры...

Пациент С.Б. заметил, когда электрод касался височной доли (правая верхняя височная извилина): «Вон там было пианино, и кто-то играл. Вы знаете, я мог слышать песню». Когда кора была стимулирована вновь без предупреждения, примерно в той же точке, у пациента был другой опыт. Он сказал: «кто-то говорит с другим человеком и упоминает имя, но я не могу его разобрать... Это было словно сон». Опять стимулируется та же точка, не информируя его. Он говорит тихо: «Да. «О, Мэри, о, Мэри». Кто-то поёт эту песню». Когда точка была стимулирована в четвёртый раз, он слышал ту же песню снова и сказал, что это была «песня из радиопрограммы».

Электрод был затем приложен к точке, расположенной четыре сантиметра вперёд на первой височной извилине. Когда электрод был ещё приложен, С.Б. сказал: «У меня возникло воспоминание. Я вижу здание компании Севен – Ап и пекарню Харрисона». Он видел, очевидно, две большие светящиеся рекламы в Монреале.

Хирург затем предупредил его, что собирается приложить электрод снова. Затем, после паузы, хирург сказал «вот», но не стимулировал. (У пациента не было возможности узнать, когда прикладывался электрод, если ему не говорили об этом, так как сама по себе кора лишена чувствительности). Пациент проворно ответил: ничего.

Женщина (Д.Ф.) слышала оркестр, играющий мелодию, когда электрод был приложен. Музыка прекратилась, когда электрод убрали. И вернулась, когда электрод был приложен снова. Когда её попросили, женщина промычала мелодию, сопровождая оркестр, в то время как электрод удерживали на месте. Это была популярная песня. Снова и снова, повторная стимуляция в том же самом месте давала ту же песню. Музыка всегда словно начиналась на одном и том же месте и проигрывалась в нормальном темпе. Все попытки дезинформировать женщину провалились. Она верила, что в операционной каждый раз был включён граммофон, и упорно отстаивала своё убеждение в разговоре несколько дней спустя после операции.

Мальчик (Р.В.) слышал, как его мама говорила по телефону, когда электрод был приложен к его правой височной коре. Когда стимул повторялся без предупреждения, он слышал свою маму снова в том же разговоре.

Когда стимул был повторён снова по прошествии некоторого промежутка времени, мальчик сказал: «моя мама говорит моему брату, что он одел куртку задом наперёд. Я прямо-таки могу их слышать».

Хирург тогда спросил мальчика, помнит ли он, как это случилось. «О да»,- ответил он,- «прямо перед тем, как я пришёл сюда». Когда его спросили, казалось ли это ему как во сне, он ответил: «Нет, это словно я впадаю в растерянность».

Дж. Т. закричал в изумлении, когда электрод был приложен к его височной коре: «Да, да, доктор. Теперь я слышу, как люди смеются – мои друзья в Южной Африке!»

Когда его спросили об этом, он объяснил причину своего удивления. Ему казалось, что он смеётся вместе со своими кузинами Бесси и Энн, которых он оставил в Южной Африке, хотя и знал, что теперь он находился на операционном столе в Монреале».

Получалось, Ричард сравнивал открытия Пенфилда, ставшие результатом многих лет обучения и совершенствования, а затем сложной и напряжённой работы на всём протяжении долгой профессиональной деятельности, с пересказом тренером эст досужих фантазий Вернера Эрхарда. Несомненно, последний был в известном смысле талантливым человеком, как торгаш, умеющий успешно продавать не только подержанные автомобили, но и фактически сотрясание воздуха на психотренингах. Однако ставить его в один ряд с Пенфилдом... Хотя, казалось бы, будучи образованным человеком (стать медиком, тем более стоматологом, в Пиндосии ой как непросто!), Ричард должен был более разумно относиться и видеть разницу... К тому же, публично восхищаясь формулировками Эрхарда, он дополнительно подкармливал его нарциссические амбиции.

Конечно, в этой ситуации Джонни было легко критиковать дантиста Ричарда. Но ведь и сам Джонни в своё время совершенно искренне говорил Леночке, как она перевернула его жизнь, как многое он понял и узнал благодаря ей. Но почему «благодаря»? Он же ничем на самом деле не обязан ей! Ведь у неё и в мыслях никогда не было сделать для него что-то хорошее. Всё, к чему она стремилась,- это решать свои чисто эгоистические задачи за его счёт, использовать его по максимуму. А потому ни о какой благодарности этой сучке не может быть и речи – только о возмездии, воздаянии, о том, чтобы как следует наказать эту мразь. Даже если её персонально в силу её личностной патологии это решительно ничему не научит, пусть его расплата с нею станет назиданием другим начинающим стервам.

А всё положительное, что он вынес из контактов с ней, было создано им самим. Да, ничего этого бы не было, если бы он её не встретил. Однако этот факт никоим образом не является её заслугой!

Эффект, сходный с тем, как Леночка воздействовала на Джонни, объясняет то, что можно было бы назвать положительным эффектом семинаров эст. Потрясение, испытанное человеком в ходе тренинга, заставляло его по-новому взглянуть на свою жизнь, выскочить из колеи, по которой жизнь его катилась не туда, искать нестандартные решения. Вероятно, это до некоторой степени созвучно тому, что имел в виду Эрхард, когда говорил («лезвие Вернера»): «Ваш разум так запутан верованиями и аргументами о том, что есть или могло бы быть или должно быть не так с вами, с миром или со всеми остальными, что вы не в состоянии даже чувствовать жизнь, не говоря уже о том, чтобы наслаждаться ею. А потому мы выбросим всю вашу систему верований, порвём вас на части, а потом соберём обратно».