А что же может бес на самом деле? Чтобы выяснить это, следует обратить внимание уже на другого персонажа, который является прямым литературным сородичем Мефистофеля и Воланда, отличаясь от них лишь длинной бороды и восточным колоритом. В знаменитой сказке Л. И. Лагина перевоспитавшийся джин с панибратской кличкой – «Хоттабыч» искренне пытается платить добром за добро своему освободителю – московскому школьнику Вольке-ибн-Алеше, но ничего путного из этого эксперимента не получается. Совершив множество мелких глупостей, сорвав на стадионе футбольный матч и едва не угробив Вольку с его товарищем на ковре-самолете, непутевый дух находит, наконец, достойное применение своей квалификации. И… – устраивается фокусником в Московский цирк.
Сказка ложь, да в ней намек. Перевоспитанный бес, конечно же – фантазия автора, но вот профессия иллюзиониста очень точно характеризует реальные возможности падших духов. Весь потенциал своего ангельского естества они способны употребить лишь на создание иллюзий, к сожалению, гораздо менее безобидных, чем у сказочного Хоттабыча.
В этом вопросе мнение отца христианского монашества Антония Великого можно считать более чем авторитетным, поскольку бесы воевали с ним в пустыне несколько десятилетий. На знаменитом полотне Иеронима Босха «Искушение святого Антония» изображена жуткая картина: стая клыкастых и рогатых чудовищ нападает на одинокого монаха. Этот сюжет не выдуман художником, он взят из реального жития преподобного Антония, который действительно пережил страшные нападения бесов. Но вот какую неожиданную оценку дает этим ужасам сам Антоний Великий: Чтобы не бояться нам демонов, надо рассудить и следующее. Если бы было у них могущество, то не приходили бы толпою, не производили бы мечтаний, не принимали бы на себя различных образов, когда строят козни; но достаточно было бы прийти только одному и делать, что может и хочет, тем более, что всякий имеющий власть не привидениями поражает, но немедленно пользуется властью как хочет. Демоны же, не имея никакой силы, как бы забавляются на зрелище, меняя личины и стращая детей множеством привидений и призраков. Посему-то наипаче и должно их презирать, как – бессильных.
Чем дальше, тем хуже…
Бесы ненавидят Бога, но чем Бог отвечает на эту ненависть? Преподобный Иоанн Дамаскин пишет: Бог и диаволу всегда предоставляет блага, но тот не хочет принять. И в будущем веке Бог всем дает блага – ибо Он есть источник благ, на всех изливающий благость, каждый же причащается ко благу, насколько сам приуготовил себя воспринимающим.
Несмотря на всю глубину падения бесов, Бог не воюет с ними и всегда готов принять их обратно в ангельский чин. Но чудовищная гордость падших духов не дает им ответить любовью на все проявления Божией любви. Вот как говорит об этом современный подвижник, афонский старец Паисий Святогорец: «Если бы они сказали только одно: „Господи, помилуй“, то Бог что-нибудь придумал бы для их спасения. Если бы они только сказали „согреших“, но ведь они этого не говорят. Сказав „согреших“, диавол снова стал бы ангелом. Любовь Божия беспредельна. Но диавол обладает настырной волей, упрямством, эгоизмом. Он не хочет уступить, не хочет спастись. Это страшно. Ведь когда-то он был ангелом! Помнит ли диавол свое прежнее состояние? он весь – огонь и неистовство… И чем дальше, тем хуже он становится. Он развивается в злобе и зависти. О, если бы человек ощутил состояние, в котором находится диавол! Он плакал бы день и ночь. Даже когда какой-нибудь добрый человек изменяется к худшему, становится преступником, его очень жаль. А что же говорить, если видишь падение ангела!.. падение диавола не может быть уврачевано ничем иным, кроме его собственного смирения. Диавол не исправляется потому, что не хочет этого сам. Знаете, как был бы рад Христос, если бы диавол захотел исправиться!»
К сожалению, для подобной радости диавол не дает никаких поводов. И единственно правильное и безопасное для человека отношение к падшим духам, обезумевшим от злобы и гордости, – не иметь с ними ничего общего. О чем и просят Господа христиане в заключительных словах молитвы «Отче наш»: …не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Аминь.
Откуда берутся люди
Откуда берутся дети? Сегодня этот «детский» вопрос может показаться наивным и даже смешным. В наше продвинутое время физиологию зачатия и рождения человека подробнейшим образом можно изучить даже по обыкновенным школьным учебникам биологии. А ведь есть еще и специализированные издания, есть рубрики в газетах и журналах, телепередачи, посвященные этой теме, есть интернет, в конце концов. В общем, информации о деторождении в современном мире полным-полно, и казалось бы, с этим вопросом всем все давно уже должно быть ясно и понятно.
Но это обманчивое впечатление. Вся ясность мгновенно улетучивается, когда подросшее чадо (прекрасно знающее, что нашли его не в капусте) во время очередного выяснения отношений с родителями вдруг бросает им в лицо – «А зачем вы меня рожали? Я вас об этом не просил». И тут у родителей, как правило, есть два варианта ответной реакции: либо просто – дать по шее своему, не в меру умному, отпрыску, либо… – растерянно замолчать. Потому что ответить по существу им просто нечего. За обычной подростковой бравадой и стремлением защитить свою индивидуальность, здесь обозначилась философско-этическая проблема, разрешить которую не поможет и самое глубокое знание физиологических аспектов деторождения.
Человек рождается не по своей воле. Это понятно. Но если не кривить душой, придется признать: родители никогда не могут быть полностью уверенными в том, что именно здесь и сейчас, именно вот в этот раз, их слияние в любовном порыве обязательно даст начало новой человеческой жизни. То есть, как это ни странно, утверждать, будто человек родился по воле своих родителей тоже было бы не совсем справедливо. Ни для кого не секрет, что некоторые дети вообще появляются на свет совсем не «благодаря», а как раз – вопреки родительскому желанию.
И получается в результате такая, вот, загадочная картина: сам человек не изъявлял желания родиться; его папа и мама тоже, быть может, не очень хотели его рождения; и все-таки он родился и живет. Так что же, выходит, что вызвала его от небытия к жизни не чья-либо разумная воля, а какая-то нелепая случайность и общий автоматизм родовых процессов?
А ведь, как известно, жизнь прожить – не поле перейти. Горя и страданий в ней гораздо больше, чем удовольствия и праздников, но в финале смерть перечеркнет даже этот печальный счет, сведя конечный итог земных радостей к круглому нулю.
И возмущение подростка, впервые осознавшего эту невеселую перспективу, вполне можно понять. Вот только претензии он предъявляет явно не по адресу: «– Папа и мама, зачем вы меня родили?». А они и сами толком не знают – зачем? Так, вот… как-то, оно вроде бы само получилось и – все дела…
Откуда берутся дети? Детский вопрос… Но ведь дети – маленькие люди. А значит можно спросить и по другому – откуда берутся люди? Кто мы? Откуда мы? Куда мы идем? И зачем вообще все это было нужно затевать?
На такие вопросы в школьном учебнике биологии ответов уже не найти.
Жениться, или не жениться?
В христианстве семья, материнство и деторождение являются традиционными ценностями. Даже люди, весьма далекие от симпатий к Церкви, не станут оспаривать этот очевидный факт.
Но если мы попытаемся найти обоснование этим ценностям в тексте Священного Писания, то неизбежно столкнемся со странным противоречием. С одной стороны Новый Завет предлагает очень возвышенное учение о браке, где метафизическое единение мужа и жены уподобляется ни много, ни мало – единству Христа и Церкви.