«Я знаю, что нельзя никому рассказывать „этого“, поэтому напишу сюда, может быть, мне ненадолго станет легче.

Когда я переехал в дом этого маленького добродушного старичка я ничего не знал о нем. Валерий Федорович был 72-х летним дедушкой, который всячески старался помочь, дабы компенсировать отсутствие в квартире газа, перебоя в проводке и прочих нюансов, которые создавали неприятное впечатление об арендаторе. Даже, когда я за что-то его благодарил, он все равно благодарил в ответ. Сам дед ссохся, и во рту оставалось всего два зуба, ростом 1,74 м заношеный старый свитер и седые короткие волосы. А еще он очень сильно пах старостью. Но я закрыл на все это глаза, т. к. идти мне больше некуда было. Валерий Ф. Каждый раз, когда ловил меня в коридоре или на кухне, старался рассказать очередную историю из своего прошлого. Нередко истории повторялись практически слово в слово. „Моя жена умерла, — говорил он мне с грустью в глазах, — видишь, какой красоткой была!“. И он показывал на фото молоденькой брюнетки в рамке на серванте.

Все было хорошо, но где-то месяц спустя, я начал слышать, как мой сосед что-то громко рассказывает, глядя в потолок. Поначалу это меня сильно напугало, но потом я понял, что Валерий Федорович просто читает стихи Есенина вслух. За столом на один из праздников он рассказал мне, что молодым просто обожал Есенина. Потом спустя еще месяц я и дед стали петь по ночам, приблизительно с полдвенадцатого до часу ночи, а то и до двух. Песни не слишком разнились, их было три или пять. Иногда одна и та же песня повторялась по три раза. Но я и к этому смог привыкнуть, у меня не было выбора, ни денег, ни жилья. Благо была работа. Рано утром я уходил на работу и возвращался не раньше восьми. Дед нормально относился к моим пьяным приходам под утро. „Все нормально, Дим, ты ведь молодой! Как говорила моя мама, „пить нужно к месту, а без повода лучше не пить!““

Спустя два месяца моего проживания с этим стариком я стал замечать, что когда возвращаюсь с работы, то что-то в моей комнате непременно меняется: то стул переставлен, то зеркало исчезло. Мне было крайне неприятно, что Валерий Ф. в мое отсутствие шарил по комнате, трогал мои вещи и т. д. Но что тут поделаешь, он ведь хозяин. Когда на выходных я оставался дома и никуда не ходил, я стал понимать, что эта квартира значила для деда. Было отлично слышно через дверь, как тот ходил туда-сюда часами, и заставлял себя двигаться, чтобы не превратиться в камень. Квартира на протяжение десятков лет была его собственным миром, где он знал каждую трещинку и каждый сантиметр. Все здесь лежало на своих местах так, как этого хотел хозяин. Он практически не выходил из нее, лишь на двадцать минут в магазин и поскорее обратно, чтобы снова и снова сновать из угла в угол часами напролет. В голове я даже в шутку прозвал его „бытовой сколопендрой“. Выйду на кухню готовить ужин, и он тут же щурится и улыбается мне. Иногда по ночам он выл во сне. Напоминало волка, попавшего в капкан. Иногда я, не выдержав заходил к нему в комнату и просил не кричать или не петь, но чаще всего по ночам он ругался на сленге, который был распространен в Советском Союзе. Снова и снова, одно и тоже: „…А они все Сволочи! Сволочи! Их… Их убить мало!“ — а потом добавлял, — „граждане называется!“. Когда я выходил покурить на балкон или на кухню, „бытовая сколопендра“ не упускал возможности рассказать, как работал электриком на атомной электростанции в закрытом городе „К“ и какой уровень секретности был у этого города. Чтобы поехать в соседний город требовалось специальное разрешение. Никого так просто не выпускали из поселения.

С самого моего переезда в эту квартиру я плохо спал. „Мы всей бригадой заселились в этот дом, — рассказывал сколопендра, — все мастера, знаешь ли, там подкрутили, там просверлили и теперь, когда во всех домах зимой тепло, у нас жарко“. Я считал, что плохо сплю из-за духоты, но я ошибался. У меня богатое воображение, и с детства я вижу странные сны, но сны в этой квартире казались странными даже мне. Мне стало казаться, что дед уж как-то слишком добродушен ко мне и, все щурясь, улыбается. Что-то в этом было подозрительное. Одной ночью мне снился странный сон. Снится мне, будто стою я посреди комнаты в темноте, смотрю — на диване мирно спит мое тело. Прикоснулся ладонью в темноте к стене, а стена вся липкая в какой-то слизи, и со всех стен сползает темно-фиолетовая слизь, медленно так сползает, и вонь стоит невыносимая. А где-то вдалеке слышно, как кричит женщина. Крик пронзительный, слух режет. Мне страшно и душно, дышать тяжело. Слышу приближающиеся медленные шаги (это шорканье я везде узнаю), за дверью был сколопендра. Темнота, едва ли можно что-то разглядеть. Дверь комнаты медленно отворилась, в комнату вошел Валерий Федорович, щурится и улыбается. В его руке блеснуло лезвие ножа (этот нож он не разрешал мне брать под предлогом, что тот очень острый, специально для капусты заточен) Я хотел было броситься будить свое тело, но ни пошевелиться, ни закричать не получилось. Смотрю с ужасом на диван, а там, рядом с моим телом спит женщина. Ее темные локоны по всей подушке, лица не видно, и бедняжка не подозревает о том, кто подкрался к ней ночью. Сколопендра поднял руку, готовый нанести удар, и как только рука сорвалась вниз, — я проснулся. Проснулся среди ночи весь в поту, слышу через стенку: „А они сволочи! Все сволочи!“

Сон был настолько реальным, что я еще минут десять приходил в себя. Когда я в очередной раз вошел в комнату своего соседа и взглянул на портрет его жены, то тут же узнал в ней ту самую женщину, которая лежала рядом со мной во сне. Был ли этот сон плодом моего воображения или может это отголоски из прошлого усопшей женщины. А может я просто схожу с ума.

— Это моя жена, — в комнату вошел дедушка, — правда она красивая! Все звала меня Валерочка.

— Я Вас никогда не спрашивал, но как она умерла? — вопрос для Валерия Ф. был совершенно неожиданным. Его взгляд резко изменился и стал серьезным. Сознание на мгновение вновь вернулось к нему, это было видно по взгляду.

— Сердце. Она не была старой, когда это случилось, я не мог этого ожидать, — глаза сколопендры наполнились слезами. По его лицу было видно, что ему чрезвычайно больно вспоминать о случившемся.

Я сменил тему, и мы еще немного поболтали. Валерий Федорович все рассказывал истории об атомной электростанции.

Прошло два месяца и две недели с моего переезда. Спать по-прежнему было сложно. Вернувшись домой поздно со Дня рождения друга, я практически мгновенно уснул. Сон настиг меня, не дав даже шанса раздеться. Мне снился какой-то странный коридор, весь из железа, по обоим концам коридора красным мигали лампы. Выл сигнал тревоги. Картина напоминала тонущую подводную лодку изнутри. Люди в спецодежде носились позади меня. Я чувствовал все иначе, тело мне не подчинялось. Я шел в конец коридора где обнаружил сидящего на полу мужчину в желтой робе. Он был повернут ко мне спиной. Я не хотел идти к этому человеку, чем-то мрачным веяло от него, но ноги продолжали вести меня вперед. Как если бы меня посадили в робота, которым управляли дистанционно. Мужчина средних лет в белой каске и желтом костюме сидел на полу и, опустив голову, разглядывал свои руки. Я подошел к нему и чужой, незнакомый мне голос спросил:

— Ты в порядке?

Мужчина поднял голову, он выглядел очень напуганным. Тут же вскочил и вцепился в меня.

— Валера! Ядро было не стабильно! Всего мгновение… Пару секунд… Но этого было достаточно чтобы это проникло на станцию!

— Успокойся! что здесь произошло, — спросил я бедолагу.

— Ты не понимаешь, я стоял ближе всех… На мгновенье все погасло, абсолютная тьма, и в этот момент „это“ проникло в меня, понимаешь? — Он выглядел и говорил как псих, выпучив глаза он нес какой-то бред о неком существе, проникшем в его тело и завладевшем его разумом. Мне было страшно и я хотел проснуться, но сон не отпускал меня.

— Голос в моей голове, — не унимался обезумевший работник, — он говорит, что ты сильнее, но это не так! Я докажу тебе, что это не так!

С криком этот сумасшедший бросился на меня, завязалась драка. Я чувствовал, что он намеревался убить меня, мое тело отчаянно защищалось. Несколько минут мы яростно избивали друг друга, и когда я упал, он накинулся на меня и принялся душить меня изо всех сил. Он так сильно сжал мою шею, что казалось, она вот-вот сломается. Под рукой оказался разводной ключ, меня переполняла ярость и желание выжить, и я что было сил ударил его по голове инструментом, он свалился оглушенный, но тут же вскочил на ноги и готов было снова броситься в бой. Но я тоже не остановился, стал наносить мощнейшие удары вновь и вновь, пока противник не свалился без сознания. Даже это не заставило меня прекратить. Вдруг я неожиданно проснулся. Этот сон был еще ужасней предыдущего, но картина в моей голове стала проясняться. Ничего не было ясно до конца, но одно я знал точно: эти сны не просто выдумка! Валерий Федорович — убийца. За стенкой со мной живет настоящий убийца-психопат. Нормальный бы тут же убежал. Но мне некуда было бежать, денег тоже не было, и я должен был узнать, что же произошло. Мне казалось, я обязан открыть истину и не позволить, чтобы все сошло старику с рук. Я стал ждать, продолжать жить со сколопендрой под одной крышей и готовиться, морально и физически. Каждый день в этом самом доме мне кроха за крохой открывались события прошлого. Достаточно было быть внимательным. Ежедневные физические нагрузки готовили мое тело к возможным последствиям проживания в одной квартире с этим подонком. Бытовая сколопендра стал замечать изменения в моем поведении, его взгляд тоже изменился. Теперь, когда я узнал его истинное лицо, маска добродушного улыбчивого дедушки показалась мне дешевой игрой бесталанного актера.

Прошло четыре месяца с момента, как я переехал. Наконец я понял, что готов к финальной сцене. В обед я зашел в комнату Валерия Федоровича, и завязал разговор о том, как тяжело жить в нынешнее время. Дед подхватил тему и стал делиться воспоминаниями о времени былом. И, когда он заговорил об электростанции, я спросил, не бывали ли случаи сбоев, мол, объект-то опасный. Взгляд его сменился с дружелюбного щурящегося на подозрительный.

— Ты знаешь, был один случай. Такого шума наделал. Один из наших лучших сотрудников, мой близкий друг, неожиданно средь бела дня слетел с катушек. — Сколопендра взял в руки кружку еще горячего чая и немного отпил.

— На станции произошел незначительный сбой, — продолжил он свой рассказ, — и в этот самый момент перенапряжения Николай и сбрендил. Напал на меня, мы сильно подрались… Его забрала скорая, придя в себя, он все твердил о неком существе, которое проникло в наш мир из места странного, и неизвестного нам. И это существо вселилось в Николая и стало приказывать ему. Существо желало, чтобы Николай нашел и убил человека сильнее него. Бред, конечно, но парень и правда верил в свои слова.

— Вот так история! — я был уверен, что все выше сказанное было правдой, кроме одного. Николай не пришел в себя в больнице. Вспомнив о неотложных делах, я вернулся в свою комнату. „Этой ночью все решиться“.

С наступлением ночи я был готов к событиям, которые любой нормальный человек назвал бы полным бредом. Фраза „готовиться к смертельной схватке с 72-х летним дедом“ попахивала шизофренией, но я был тверд в своей решимости. В 23:00 я лег спать, но глаз не сомкнул ни на секунду. Каждая минута казалась вязкой и тягучей, напряжение росло. Страх пытался сковать мое тело. За окном без умолку болтали алкоголики о политике и о пригнанных дешевых машинах с Краснодара. Боявшись пошевелиться, я лежал на спине, глядя в потолок. Под подушкой был спрятан раскладной нож, который мне подарил старший брат. В разложенном состоянии этот острый подарок ждал своего применения. Если вся эта история окажется моим больным воображением, то волноваться не о чем, наступит утро и мой рассудок успокоится, омытый теплыми и светлыми лучами солнца. С этими мыслями я стал мало помалу засыпать. Я думал, что закрою глаза лишь на мгновенье, проснувшись среди ночи, я с ужасом обнаружил, что чуть было не уснул крепким сном. Аккуратно огляделся во тьме, алкоголиков под окном больше не слышно, ничего больше не слышно. Все вокруг хранило тишину, слышен был лишь безумный бой моего сердца. Наконец за дверью послышались шаги. Тот, кто был по ту сторону, явно старался их скрыть. Едва слышно отворилась дверь. Медленно, шаг за шагом, ко мне приближался дед с желанием зарезать меня, как свою жену когда-то. Я почувствовал дыхание на своем лице, больше тянуть было нельзя! Я вскочил с дивана и левой рукой схватил руку, сжимающую нож для капусты, глаза сколопендры блестели ненавистью. Правой схватил его лицо и ударил, что было силы, головой об шкаф. Нож выпал из руки и залетел под диван. Удар, вопреки моим ожиданиям, не оглушил его! Он как будто и не почувствовал ничего, левой он схватил мое плечо и стал яростно бить меня правой в лицо. Я пропустил три мощнейших удара, 72-х летний дед не мог быть настолько силен. Я нырнул под противника и, выхватив из-под подушки нож дважды ударил им соперника в правый бок. Третью попытку дед предвидел и, схватив мою руку, сжал ее с такой силой, что его нестриженные желтые ногти впились в мою кожу как лезвия. Я ударил левой в челюсть. Не помогло, он обхватил мою руку обеими руками и швырнул меня об стену как пушинку. Я ударился головой, но основной удар пришелся на левое плечо — оно было вывихнуто. Дед мгновенно подскочил ко мне и моя шея оказалась во власти его рук. Мышцы и жилы убийцы были каменными, они выпирали как у тяжелоатлета, но во мне бушевало яростное желание жить, и не был так прост, чтобы так легко сдаться. Что было сил я схватил голову свирепого зверя здоровой рукой и вставил большой палец правой руки прямо в левый глаз своего соперника, в попытке вырваться он попятился назад и я упал вместе с ним, но не отпустил его. Не знаю, откуда во мне вдруг столько силы, возможно, адреналин. Я упал сверху проклятого деда и продолжил яростно с криком вдавливать его глаз вглубь черепа. Тварь подо мной тоже вопила и корчилась от боли, он хватал меня за руки и грудь, и своими ногтями рвал мою кожу. Я чувствовал, что это был мой последний рывок и на дальнейшее сопротивление у меня попросту не хватило бы сил. Я давил сильно и отчаянно, но мерзкая сколопендра, извиваясь, цеплялась за жизнь. Рядом с его головой под диваном отражая лунный свет, лежал нож для капусты. Я схватил его с целью вспороть горло, но эта тварь поняла мой замысел и успела прикрыть шею рукой. Резко полоснув дважды по его руке, я стал бить острым концом ножа пряма в шею, пробивая его защиту. Горячая кровь фонтаном ударила мне в лицо и градом окропила майку. После четвертого удара дед перестал сопротивляться, и я отполз от него в сторону стены.

Он лежал на полу, захлебываясь кровью, сжимал рукой шею и шептал мне.

— Наконец… — то… я… свободен. Теперь он… к тебе… перейдет. С этими ужасными словами и с улыбкой на лице дед умер.

Бытовая сколопендра оказался прав, тварь и в самом деле перешла мне. Спустя месяц я стал слышать и ощущать его. Когда я понял, кто в меня вселился, я испытал неописуемый ужас. Это бесформенное существо вселяется в свою жертву и постепенно сводит носителя с ума, заставляя искать кого-то, кто сильнее, чтобы сразиться в смертельной схватке. Существо достаётся тому, кто выживет, несмотря ни на что, и с каждой новой смертью „оно“ становиться сильнее, умнее и хитрее. Таким образом, существо всегда оказывается сильнейшим. Он говорит со мной, умоляет меня убивать, стремление к насилью превращается в неутолимую жажду, от которой не убежать. Это в моей голове, глубоко под коркой. Я не придумал ничего лучшего, чем покончить с собой, тем самым утащив тварь за собой в глубины ада, где нам уже уготовано место. Перед смертью я хочу успеть исполнить свою мечту и побывать в Токио. Избавиться от собственной жизни куда проще, чем избавиться от призыва испытать себя и доказать в очередной раз всем, что я все еще сильнейший!»