— Да, сэр. Или Вы хотите что-то изменить?

— Зачем? Я уверен, что ничего лучше не придумаю. Счастливо. Да пошлют вам Хранители удачу.

— Мы свистнем по-старому, сэр, когда вернёмся. Да пошлют Вам и Леди Хранители удачу.

Отдав честь, сержант удалился. В кромешной тьме Роун ориентировалась только на слух. Вдруг она почувствовала лёгкое прикосновение пальцев на своей руке, пальцы скользнули вниз, и тёплая живая рука сжала её запястье.

— Почему вы пришли?

Поглощённая в свои перепутанные мысли, Роун ответила чистую правду:

— Из-за моего сна…

— Сна?

Не видя его лица, говорить было почему-то очень просто. Роун казалось, что разговор облегчит душу. Поверит он или нет, сейчас ей было всё равно. Достаточно было рассказать ему всё. Она начала со своего видения, пытаясь в красках описать его, упомянула о каждой мелочи — о комнате, блюдах на столе, прибытии Королевы, служанок и Реддика.

— Я почему-то не могла слышать их слова — только видела, как двигались губы. Как будто я смотрела телевизор с испорченным звуком. Но всё остальное я так живо представляю! Раньше я тоже видела сны, да кто их не видит! Но так явственно — никогда!

— Вещий сон, — послышались из темноты его слова.

— Вещий сон? — переспросила Роун.

— Вы обладаете даром ясновидения.

— Нет, — возразила Роун. — Меня тестировали — ничего такого. Это был сон.

— Сон о комнате в замке Уркермарк, о Королеве в трауре, о подписании моего смертного приговора? Когда вы в последний раз были в Уркермарке, Леди Роун?

— Я никогда там не была.

— Пришло время, — его голос зазвучал ровно, полковник взвешивал каждое слово, — поговорить начистоту. Если мы не скажем друг другу правду сейчас, то не скажем никогда. Вы меня понимаете?

Последний шанс. И перед ней предстали ряды щёлкающих машин, каждая со своей, короной и рабами, затем Людорика, превратившаяся в чудовище.

— Кто вы? — прошептал он. — Или что?

Роун глубоко вздохнула.

— Я — женщина, — сказала она, отвечая на последний вопрос. — Меня зовут Роун Хьюм. Я не с вашей планеты.

Однажды начав, свернуть с дороги было нельзя, и Роун выложила полковнику всю правду, что означало конец для неё. Она рассказала о Службе, о том, почему они прибыли на Клио, о случайной встрече с Принцессой, об установках, и о том, что они значили для его людей. Закончив, она почувствовала себя полностью опустошённой, и была благодарна тёплой руке, связывавшей её с живым миром.

— В это невозможно поверить, — начал полковник, и Роун в испуге попыталась отдернуть свою руку — как он мог! Не поверить! Но рука только крепче сжала её запястье.

— Хотя, — продолжал он, — я знаю, что это правда. Вы говорите, что не обладаете ясновидением. Возможно, по меркам ваших людей, это так. Но в моей семье имеется такой талант. У нас также есть странная традиция. Вот уже несколько поколений держат её в секрете. О ней я никогда бы не стал говорить ни с кем, даже с лучшим другом. Секрет передается по праву рождения. Но он имеет отношение к вашему рассказу, и поэтому Вам я раскрою тайну.

— Хранители — мы чтим их по традиции, и для большинства они — сверхъестественные существа. Но в моей семье передают легенду о том, что основатель нашего рода служил у Хранителей, а они не были бессмертны, как верят все, а были сотворены из плоти и крови. И он выполнял их поручения в те далёкие времена становления Ревении.

— Появившись здесь по воле Хранителей, мой предок сохранил смутные воспоминания о другом времени и месте.

Об этом он никому не рассказывал, кроме своего сына, таким образом легенда дошла и до меня.

Итак, ты хочешь сказать, что Королева находится не под воздействием магического шара, а что она, Реддик, да и все мы — всего лишь пешки в игре, задуманной давно умершими людьми. И эти люди не имели права проводить такой эксперимент над нашими предками. А теперь, если этот контроль исчезнет, мы погибнем.

— Так предположил мой дядя. Он хочет привезти экспертов Службы. Они изучат установку, убедятся, правда, если они вообще приедут.

— Если они вообще приедут! — с горечью воскликнул полковник. — Если бы вы не нарушили правила, они бы вполне могли так и оставить нас жить под властью гудящих железок! Как они могут допустить такое рабство! Или же они сами — рабы? Неужели на всех планетах люди не свободны?

Об этом Роун думала совсем недавно.

— И все эти люди из Службы, если вообще они приедут, ведь пройдет много времени, может годы исследований, пока они соберутся действовать. Ведь так?

— Да.

— И всё это время нами будут управлять машины? Людорика станет творить зло. Реддик, мечтающий ввергнуть Ревению в войну или того хуже, станет Королём. А я — я буду бороться с ним. Но если машины хотят совсем по-другому, все мои усилия обречены на поражение!

— Установку можно уничтожить.

— Аротнер потерял свою корону.

— Принцесса рассказывала мне об этом, — подтвердила Роун.

— Тогда вы знаете, что там произошло. Рискнуть Ревенией — да и всей планетой!

— Результат может быть другой. Потерянная корона и остановленная машина — разные вещи.

— Но каков риск!

— Вам выбирать, — она сделала всё возможное. Если полковник решит, что Клио суждено и дальше жить в рабстве, так оно и будет.

Имфри отпустил её руку. И теперь Роун почувствовала себя совсем одинокой, как будто бы он встал и ушёл. Она сама выстроила свою тюрьму. И тем не менее, она ни о чём не жалела.

Окружавшая её темнота сгустилась в туман усталости.

Что бы ни произошло сейчас, ей было совершенно всё равно. Но несмотря на полное изнеможение, сон не приходил. Её мысли метались, как мечется в постели страдающий бессонницей. Воспоминания прошлого, чужие миры проносились в её голове, как картинки калейдоскопа. Теперь ей казалось, что она всегда жила по шаблону, изготовленному дядей Оффласом. Неужели это правда, как сказал Нелис, что ни на одной планете нет свободы? И всё же правила Службы требовали невмешательства в тревожную жизнь другого мира, даже с лучшими намерениями. Шаблон на шаблоне, сплошные ограничения и правила, никакой свободы.

Роун вздрогнула, потому что опять почувствовала прикосновение, сильная рука обняла её за плечи, и Роун почувствовала тепло живого человеческого тела. И темнота и одиночество отступили.

— Что с тобой, Роун? Почему ты плачешь?

Роун чувствовала его горячее дыхание. Ей не приходилось испытывать такого со времени своего невесёлого детства.

— Наверное, потому что я одинока.

— Но это не так! Ты прилетела с другой планеты, и всё здесь тебе чуждо? Но ты ведь скоро вернёшься к своим! Я обещаю отвести тебя.

— Теперь я им не нужна.

— Не думай о них так. Я всё удивляюсь, как это тебе удалось увидеть во сне Людорику и Реддика? Такие видения не обычны. Как ты думаешь, откуда оно взялось?

Возможно, он пытался как-то отвлечь её.

— Я не знаю. Но я уверена, что не обладаю даром ясновидения. Мой народ разбирается в этом. И они всё проверили — для них это важно.

— И всё же ты рассказала, что на Клио ты сделала много такого, что противоречит твоему опыту, подготовке, твоим понятиям о законности. А я уверен, что ты не из тех, кто нарушает дисциплину. Ведь так?

— Я не знаю почему, но когда я впервые увидела Принцессу, там в башне, я почувствовала, что просто должна помочь ей. Дядя Оффлас сказал, что вы все находитесь под влиянием. И, может быть, когда я покинула пределы лагеря, влияние распространилось и на меня.

— Но всё же ты увидела установки. А Принцесса — нет. То есть для тебя это влияние было не полным.

— Какая теперь разница? Я преступила законы Службы. И, может быть, именно я заварила всю кашу. Принцесса никогда бы и не узнала о Короне, если бы не вошла в пещеру. А если бы она не нашла Корону…

— Роун, не бери на себя вину всей страны. — Нежные пальцы погладили её по щеке. — Опять ты плачешь! Уверяю тебя, ты не виновата! Ты сделала доброе дело. Если бы ты тогда не спасла Принцессу от людей Реддика, её бы уже не было в живых. А не появись ты в Хитерхау — я бы погиб.