— Здесь легко найдешь машину.

— Подвези меня лучше к поселку.

— Как хочешь...

Варью подъехал к окраинным домам и остановил машину напротив рыбачьей пристани.

— Я тебя поцелую, ладно? — сказала, грустно улыбаясь, девушка.

В груди, в голове у Варью снова поднялась горячая, туманящая мысль волна. Между ним и этой девчонкой возникло что-то, в чем он не мог до конца разобраться. Нагнувшись к девушке, он ощутил ее губы, ее язык, податливый и настойчивый. Она, вздрагивая, прижималась к нему плечами, грудью, потом вдруг быстро отстранилась.

— Ну, пока.— Она открыла дверцу кабины.

— Постой...— крикнул ей Варью вдогонку.

— Что?

— Деньги-то у тебя есть?

— Есть. Двадцатка.

— Большие деньги.— Варью полез в карман и вытащил две сотенные бумажки. Одну протянул девушке, другую затолкал обратно.

— Спасибо,— сказала светловолосая.

— Возьми... Ты мне здорово понравилась.

— Пока... Ты в самом деле кенгуру.— Она, улыбаясь, помахала ему рукой и спрыгнула с подножки.

Варью включил указатель поворота и дал газ.

На стройплощадке его уже ждали. Тут же подошла машина с краном, и через двадцать минут балки были сгружены. За это время Иштван Варью сходил в контору, получил подпись и штамп на путевку. Из конторы он вышел не в самом радостном настроении. Оказалось, контейнеры будут готовы только к утру. А без обратного груза по новым правилам ехать все равно было нельзя. Еще когда он  высадил на окраине Пакша светловолосую девчонку, ему почему-то сразу вспомнилась Жожо. Он подумал тогда, что если поторопить с разгрузкой, а потом, по дороге в Пешт, не жалеть газу, то вечером он успеет заскочить к ней. Может, она будет дома. А если нет, он заглянет в подвальный молодежный клуб и в ближайший зал игральных автоматов. Жожо любит играть на флиппере... И вот все, выходит, отменяется.

Когда с разгрузкой было кончено, он отвел «ЗИЛ» в сторону, сунул в карман тибетскую статуэтку, взял открытку с рекламой Монте-Карло, англо-венгерский словарь, магнитофон и закрыл кабину. Не спеша пройдя через стройплощадку, постучался в шоферское общежитие.

— Добрый вечер,— сказал он, входя.

Из крана била толстая струя воды. У раковины мылся мужчина лет сорока. Он плескал на себя воду пригоршнями и пыхтел, будто носорог. По всех видимости, он слышал, что кто-то вошел в комнату, но это нисколько его не заинтересовало. Вымыв лицо, шею, грудь, мужчина старательно вытерся и лишь тогда повернул голову к вошедшему. Между тем Варью сложил свои вещи на стол и оглядывал кровати. Когда пыхтение и плеск возлe умывальника смолкло, он взглянул на мужчину.

— Ну как, порядок? — спросил он неопреденно.

Держа в руках полотенце, мужчина разглядывал Иштвана Варью. Он казался чем-то очень довольным. Похлопав себя концом полотенца но спине, он заговорил наконец:

— А мы уже встречались...

— Где? — спросил Варью.

— В Сегеде.

— В Сегеде вряд ли.

— Тогда в Дебрецене.

— На складе, что ли, вместе ночевали?

— Точно. Брезентом укрывались, а вокруг крысы сновали стаями, как цыплята на птичнике.

— И пищали.

— Счастье еще, что у нас ром оказался...

— Ром... Ага... Вы — Янош Балог... Это у вас ром был.

— Я тебя сразу узнал, Варью, по твоим волосам. Таких грязных, нечесаных волос больше ни у кого нет во всей Австро-Венгерской монархии.

— Каждую неделю мою.

— Оно и видно.

— Пыль на них садится.

— Вот-вот...

Варью еще раз оглядел кровати, р— Здесь еще кто-нибудь ночует?

— Только мы двое. Выбирай кровать.

— Вы где спите?

— Я здесь, у умывальника.

— Тогда я у окна. Храпите вы очень. Конечно, с музыкальной точки зрения — что надо, с коленцами. Только спать рядом с вами нельзя.

— А ты и не спи,— ответил мужчина и захохотал.

Варью подошел к окну, поднял одеяло на крайней кровати. Под ним белела чистая, свежевыглаженная простыня. Он положил на середину простыни магнитофон и англо-венгерский словарь, закрыл их одеялом. Потом надел куртку, в карман ее сунул открытку с Монте-Карло.

— Пойду уху есть. Хочешь со мной? — спросил, одеваясь, Янош Балог.

— Идемте, я готов.

— И не умоешься?

— Я утром умывался.

— Чудные вы, шоферы... Чудные ребята...

Янош Балог направился было через поселок прямо к рыбацкой корчме. Но Иштван Варью уговорил его сначала посмотреть у околицы рыбацкие лодки и пристань. Светловолосая девчонка не давала ему покоя. У него было какое-то неясное чувство, что она все еще не поймала машину и теперь стоит где-нибудь на берегу.

Варью широкими шагами двигался по улице, направляясь к берегу. Балог сначала поспевал за ним, но скоро выдохся и остановился возле пивной.

— Постой, старина... зайдем, выпьем пива,— сказал он, беря Варью под локоть.

Не решаясь отказаться, Варью поднялся вслед за ним по ступенькам и шагнул в пивную, в густое облако табачного дыма. Его не покидало ощущение, |что в это самое время светловолосая девчонка стоит там, на берегу, пытаясь остановить проносящиеся мимо машины. Балог занял очередь в кассу. Варью огляделся. Пивная слишком приятного впечатления не производила. Пакш и прежде был не самым луч-шим местом, а с тех пор, как здесь началось строительство электростанции, и вообще стал напоминать былой Сталинварош. Вокруг подпирали стенки пьяные. Недалеко от Варью ел соленый корж старик, сопли текли у него из носа прямо на корж. «А куда им еще им течь?» — подумал Варью и отвернулся. Но куда бы он ни повернул голову, везде потели, икали, что-то пили, жевали люди. Варью, конечно, не мог о себе сказать, что он слишком уж часто моется, однако вонь и грязь, неизбежные в таких местах, переносил плохо... Балог тем временем благополучно добыл чеки, и они встали в очередь к пивной стойке.

В кружке было много пены, но пиво было по крайней мере холодным.

— Ну, поехали,— сказал Балог, чокаясь кружкой.

Иштван Варью поднес свою кружку ко рту - и, когда холодная, пощипывающая язык жидкость полилась ему в рот, он вдруг совершенно отчетливо почувствовал, что вот сейчас, в этот самый момент, на шоссе остановилась машина и светловолосая девчонка села в нее и укатила.

— Не нравится? — спросил Балог.

— Да нет... хорошее пиво... Спасибо,— ответил Варью.

Янош Балог, молча улыбаясь, выжидательно стоял с пустой кружкой в руке. Варью понял, что теперь его черед покупать пиво.

— Выпьем еще по одной? — спросил он.

Балог охотно кивнул.

Варью пошел к кассе. Вместе с пивом в желудок ему проникла тоскливая горечь. Она жгла, беспокоила. Теперь он был твердо уверен, что светловолосая уехала. Что ей как раз в эти минуты удалось наконец остановить проходящую машину. Он словно воочию видел, как некто смотрит на нее, стоящую на обочине, оценивающим взглядом, потом, снисходительно кивнув, приглашает в машину и увозит. Увозит в Сексард, в Печ или еще дальше. В Боглар, туда, куда ей только захочется.

Перед ним в очереди стоял цыган, по виду рабочий, в комбинезоне, с потной шеей. Он обернулся, держа в зубах сигарету, и посмотрел на Варью.

— Коллега, не дадите ли огоньку?

— Конечно,— ответил Варью и зажег спичку.— Шофер?

Цыган раскурил сигарету и лишь тогда ответил:

— Нет, не шофер.

— А я шофер,— сказал Варью.

— Спасибо. Закурить не хотите? — продолжал разговор цыган.

— Нет, я сперва выпью,— сказал Варью.

Теперь у него не оставалось никаких сомнений, что девушка уехала. Он даже знал, что уехала она на легковой машине. На «Жигулях»... или, может, на «фиате»...

Очередь двигалась медленно. Какой-то пьянчужка заспорил кассиршей. Он, видите ли, заплатил за кружку пива и стопку рома, а чек получил только на пиво. Кто из них прав, понять было совершенно невозможно. Наконец пьяного отпихнули от кассы, и очередь снова зашевелилась. Пьяный, пошатываясь, стоял рядом и ругался последними словами. Получил свой чек цыган, за ним подошел к кассе Варью, попросил два пива. Тем временем Балог, знавший здешние порядки, занял очередь к стойке. Варью отдал ему чеки, вытер пот со лба.