Обратив свой взгляд на подсвеченные луной облака, Эрих закрыл глаза и, сделав глубокий вдох, обратился к 928.

— Ты ведь тоже, просыпаясь каждое утро, спрашивал у судьбы, сможет ли она сегодня тебя убить? Признайся, сейчас тебя просто на части рвут сильные, необъяснимые чувства. Ты, как и я, предвкушаешь этот бой. Наконец, тебе встретился достойный противник, способный отнять твою жизнь. Я знаю это, т. к. чувствую то же самое.

928 взглянул на луну. Этой ночью она была особенно красива. Крупная и круглая, не жалела свинцового света для двух котов, готовых подраться этой ночью. Абиссинцу 928 тяжко было признавать, но Эрих был прав. Все мысли, Анастасия, полковник, «Александрия» — все в тот момент казалось таким далеким. Ничего для него более не имело значения, кроме этого мгновения. Кровь кипела. Зеленые глаза абиссинца блестели. Взгляд целеустремленный, с оттенком безумия.

— Какие условия? — только и спросил 928.

— Ножи, — спокойно ответил Эрих.

928 достал два коротких метательных кинжала. 822 вынул из пиджака крупный охотничий нож.

— Приступим же, — сказал Эрих.

В забытых на столе наушниках играли Kasabian — IllRay (TheKing).

Встав в стойку, два кота медленно крались друг к другу. Схватка. Лезвие ножей издало металлический звук ударов. Поначалу им плохо удавалось ранить. Лишь легкие порезы. В уровне мастерства ни один не уступал другому. Оба дрались подобно зверю. Менялись их стойки, уворачиваться со временем становилось сложнее. Один ждал момента, когда ошибется второй, чтобы нанести удар. И он настал. Эрих внезапно пропустил удар ногой в лицо, а после специально пропустил второй и, поймав ногу 928, резко нанес два удара ножом в левое плечо противника и третий в бок, чудом увернулся от ответного удара. Лезвие метательного кинжала слегка оцарапало ему горло. Левая рука 928 вышла из строя, были перерезаны сухожилья. Воспользовавшись преимуществом, Эрих перешел в нападение, 928 пропускал удары кулаком и ногой, но один из этой серии он все же смог предвидеть, увернувшись от левого хука, 928 мгновенно присел и рабочей рукой вонзил в ногу 822 кинжал, провернул и вынул. Попятившись назад, Эрих упал. На краю скалы один стоял, держась за бок, а второй, поднимаясь, пытался встать на обе ноги, оба тяжело дышали. Проигнорировав жуткую боль, Эрих встал, 928, не дожидаясь продолжения, метнул свой кинжал в противника и, побежав вслед за кинжалом, вонзившимся в грудь Эриха, подпрыгнув, ударил обеими ногами противника в грудь. Второй, свалился со скалы, высота которой была не менее двадцати метров. Внизу его тело скрылось во тьме деревьев. Чтобы спустится и довершить бой, 928 потребовалось какое-то время. Когда он оказался внизу, на месте падения никого не было. Эриха не было и следа.

928, полусогнутый, побрел в убежище. Состояние его оставляло желать лучшего. Из ран в плече и боку хлестала кровь. Перейдя дорогу, он упал на тротуаре перед многоэтажным домом, в котором находился его подвал.

«Выходит конец», — подумал он, — «А что? Ночь замечательная… И луна красивая».

Рядом с абиссинцем, появившись из-за угла, остановились три смольных Мерседеса-внедорожника. Из них выбежали люди в черных костюмах, которые аккуратно живо занесли его в салон автомобиля. В машине сидели полковник и Анастасия. Положив его голову себе на колени, девушка что-то тревожно говорила ему, но звук теперь достигал его ушей в виде какого-то далекого шума. Её слезы падали на лицо 928, а он глядел на девушку и улыбался. Ему было очень больно, но взглянуть на лицо этой Анастасии было для абиссинца 928 лучшей анестезией.