Где-то на заднем дворе сознания металась мысль, что всё происходящее не есть гут и может иметь неприятные последствия. Но, когда Власов решительно, по-хозяйски раздвинул маленькие крепкие ягодицы, всё на свете вытеснила единственная забота: дырочка такая маленькая, а член такой большой. Анальный секс у Власова случался только раз, в пору безбашенной армейской юности, с какой-то бабой и по сильной пьяни. Полезное воспоминание от этого осталось только одно: нужен вазелин. Ну, или что-то вроде того… Слюной? Но во рту всё пересохло, как назло… Взгляд заметался по близлежащим предметам и наткнулся на тюбик с клубничным мармеладом, валявшийся на столе.

Когда процесс намазывания Ванькиной «норки» был уже в разгаре, сам Ванька беспокойно заворочался.

- Фу! Оно липкое…

Власов решил проблему недовольства просто: приказал Ваньке заткнуться. Что тот и сделал. И послушно молчал ровно до тех пор, пока Власов не начал ему вставлять. Н-да, размер, всё-таки, имеет значение…

- Больно! – застонал Ванька и рванулся вперед.

«Наверное, и правда, больно» - согласился Власов. Но внутри Ваньки было так горячо и тесно, и ни за что на свете не хотелось покидать эту расчудесную задницу… «А, с другой стороны, чего он ждал?»

- Терпи! – сурово рыкнул Власов и, покрепче ухватив парня за талию, рванул на себя, всадив в него член до основания. Ванька вскрикнул, забился, захлопал ладонями по столу… Но уже через секунду выгнулся, начал пристраиваться, а потом и вовсе стал активно подмахивать. И кончил Ванька тоже первым, при этом так туго сжав член Власова, что телохранитель тут же «догнал», выплеснувшись в охраняемое тело, пока оно ещё билось в волнах оргазма.

Некоторое время в голове было легко и пусто. Нужно же некоторое время на очухивание после того, как в голове взрывались воздушные шарики, а перед глазами сверкали разноцветные искорки. Ни с одной женщиной Власову так не было, даже с Ириской. Сейчас и шариков было больше, и искорки ярче. Мысль «Неужели я голубой?» была нежеланной, думать её не хотелось. А хотелось – как обычно после хорошего секса – спать.

- Спокойной ночи, - пожелал он сползшему со стола на пол Ваньке. И вышел.

«И как с ним теперь обращаться?.. Хм… Завтра. Я подумаю об этом завтра» - последняя фраза, кажется, тоже была из какого-то любимого Ириской романчика…

Наутро Ванька в положенное время к машине не вышел. Власов немного подождал, потом вошел в дом, и выяснил у домработницы, что Ваня ещё почивать изволит. «Начинается!» - вздохнул Власов и направился в Ванькину комнату.

- Подъем! Ты в школу опаздываешь!

Ванька высунулся из-под одеяла и тоскливо протянул:

- Не пойду никуда. Я болен, у меня болит душа и жопа. А всё ты виноват…

Власов не собирался с ним пререкаться, он знал только, что Ваньке пора на учебу. А потому молча сдернул с парня одеяло… И смотрел на раздетое Ванькино тело, которое в будущем обещало стать стройным и красивым, но пока что было худым и нескладным, смотрел на раскрасневшуюся щеку, которая, судя по всему, только что давила подушку, на пушок над верхней губой… Он и не предполагал, что всё это может так возбуждать…

Через несколько минут Власов снял со своих плеч Ванькины ноги, быстро поднялся и кинул парню первые попавшиеся под руку шмотки.

- А теперь одевайся и марш в школу!

Так они и жили. В минус Власов мог засчитать свои терзания по поводу того, что трах – а это был именно трах, жесткий, грубый, без всяких там нежностей и ласк – с мальчишкой заводит его больше, чем секс с любимой женщиной. Плюсом считал изменившееся к лучшему поведение Ваньки – тот стал куда более покладистым, чем раньше, по крайней мере, с Власовым. Сам трах тоже был, скорее, плюсом: такой силы и остроты ощущений у Власова не было не то, что с Ириской, а вообще ни с кем. «К тому же, с Ириской у меня ведь всё в норме. А значит, я не голубой!»

Соотношение плюсов и минусов казалось вполне выигрышным и устраивало Власова, пока не вернулись родители Ваньки.

На вечеринке, устроенной по возвращении, подвыпивший Пал Ваныч, хлопая сыновнего телохранителя по плечу, громко восхищался:

- Макаренко! Как есть – Макаренко! Ивана, прямо, не узнать, серьезный стал, дисциплинированный, учителя на него не нахвалятся. И всё твоя заслуга, не скромничай, я же вижу, как он на тебя смотрит…

Власову стало стыдно. Отыскав Ваньку, шепнул ему:

- Надо серьезно поговорить. Без свидетелей.

Они уединились в кладовке уборщицы. Власов сразу заговорил решительно, тоном, не предполагающим возражений:

- Пора с этим заканчивать. Пошалили – и будет!

И Ванька таки не возражал. Наоборот, со словами: «Да, я тоже так думаю!» закивал головой. Русая прядка выбилась, упала на лицо, Ванька трясущимися пальцами тщетно пытался заправить её за ухо… Не стоило Власову трогать эту прядку… И эти пальцы… Через несколько минут он самозабвенно драл своего подопечного, устроившись кое-как среди швабр и тряпок.

И всё же Власов решился… Последней каплей стала ссора с Ириской. Власов не заметил её новой прически, а она отвернулась от него ночью. И тогда Власов чуть не изнасиловал её, действуя, как с Ванькой, грубо и жестко, и заводясь нечеловечески от этой грубости… Но смог вовремя остановиться, утешить расплакавшуюся Ириску. А утром пришел прямиком к Пал Ванычу и написал заявление, объяснив неожиданное увольнение «семейными обстоятельствами». В принципе, не соврал…

О Ваньке он почти не вспоминал. Ну, может, изредка. Иногда. Самую малость. И в такие моменты Власов говорил себе: «Всё равно, это было ненормально, и не могло долго продолжаться. И, в конце концов, закончилось бы очень плохо». Эти рассуждения были со всех сторон разумными, но подозрительно напоминали самоутешение…

А через пару месяцев неожиданно позвонила Ванькина мама. Голос у неё был со слезой, а объяснение сбивчивым и очень эмоциональным:

- Виктор, Вы меня извините, муж запретил Вам звонить, сказал, это не Ваша проблема, я и сама понимаю, что не Ваша, это же наш сын, почему кто-то должен…

- Что с ним? – не совсем вежливо перебил Власов, чувствуя, как вспотели ладони и застучало в висках.

- Это всё нервное напряжение… Специалисты говорят – такое часто случается во время выпускных экзаменов…

- Да что с ним?!!! – Власов с трудом подавил желание обматерить дамочку.

- Наглотался таблеток… Но сейчас уже все в порядке, вовремя заметили, вызвали неотложку.

Власов шумно выдохнул.

- А от меня-то что требуется? – спросил он, уже смутно догадываясь.

- Понимаете, - несколько замялась женщина. – Ваня – такой ранимый, с людьми плохо сходится. А к Вам он очень привязался, это и муж заметил. Конечно, мы сами должны им заниматься, воспитывать, но – у мужа очень ответственная должность, он государственный человек, а я его правая рука, так что… А Ваня – у него сейчас самый сложный период в жизни, он самоопределяется…