Правду говорят: если женщина воспитывает дочь одна, то она обрекает своих внуков на безотцовщину. В голове молодой девушки помимо её воли закладывается порочная мысль, что отец в семье – лишний ненужный элемент, аппендикс, который при желании может быть удалён. Ну ладно, после войны мужчин было мало, но сейчас откуда появилось столько матерей-одиночек, исправно поставляющих обществу детей-полусирот? Неужели все эти незамужние дамы с тех пор так и передают друг другу эстафетную палочку безотцовщины? Отдалённые последствия давно минувшей войны? В какой-то степени – да!

Бывшая супруга Владимира тоже выросла в неполной семье. Возможно, именно поэтому она так легко рассталась с мужем! Но сына он им не отдаст, не на того напали! Забрать к себе, конечно, не получится – у матери и в суде, и в милиции есть подруги. Лучше просто находиться где-нибудь рядом и направлять воспитание ребёнка в нужном русле. Володя надеялся, что теперь ему это удастся.

Такие не очень весёлые мысли мелькали в голове у слегка подгулявшего разведённого мужчины, стоявшего у подъезда своего весьма непрезентабельного жилища. Но вот ребята, с которыми играл Дима, разбежались. Было поздно, и отец, будто в старые добрые времена, взял сына за руку и повёл его домой. Бывшей, которая возилась на кухне, эта идиллия не понравилась. Она тут же отправила сынулю в свою комнату и, как обычно, принялась изводить Володю едкими хамскими замечаниями и насмешками.

В другое время он просто прошёл бы мимо. Мол, собака лает – ветер носит. Однако на этот раз случилось иначе. Откуда-то из глубины души – униженное, растоптанное и оскорблённое – у нашего героя-любовника вдруг прорезалось чувство собственного достоинства. Загнанное в самые потаённые омуты сознания, оно выжило, несмотря ни на что, и вырвалось-таки на свободу, будто чёрт из табакерки. Возможно, этому способствовал бокал вина, не до конца ещё выветрившийся из буйной головы Владимира. А может быть бывшая, учуяв запах спиртного, нарочно постаралась вывести его из себя? Как бы то ни было, но это ей удалось!

Произошло ужасное! Спускной клапан не сработал, и мужчина взорвался, будто разогретый газовый котёл, не выдержав чудовищного психологического давления. Он постоял немного, собираясь с мыслями, затем поднял от пола горящие праведным гневом глаза и впервые за долгое время предельно жёстко выложил распоясавшейся мегере, привыкшей к долготерпению своего так называемого соседа, всё, что думал о ней, и даже более того.

Не сдержался. Но пока изумлённая этой вспышкой ярости женщина хлопала глазами, он вдруг понял, что допустил непозволительную оплошность. Скандал назревал нешуточный, и чтобы избежать его, Володя тут же покинул поле боя и заперся в своей комнате. Руки его дрожали, мысли путались. Надо было хоть немного успокоиться, сбросить нахлынувший поток разнородных чувств. Он достал из тайника бутылку водки, хранившуюся там в качестве жидкой валюты, налил в стакан и выпил, понимая, что делает вторую за сегодняшний день ошибку.

Тёплая волна разлилась по всему телу, расслабляя разум и сбрасывая ненужную дрожь в сведённых от внутреннего напряжения кистях рук. Но не тут-то было! На кухне послышались возмущённые крики разъярённой фурии, до которой дошла, наконец, та эксклюзивная информация, которую он выдал ей несколько минут назад. Она узнала о себе так много нового, что возбудилась сверх всякой меры и принялась прямо под дверью бывшего супруга упражняться в скандальной риторике и бранном красноречии. Да и то сказать: кто кроме неё мог обидней и больнее уязвить человека, с которым она прожила полжизни.

Володя молчал, ни словом, ни звуком не отвечая на оскорбления, лившиеся непрерывным потоком. Не закусывая, он выпил ещё раз. Стало легче. Но тут слова у бывшей, похоже, закончились, и она принялась стучать, а затем и вовсе ломиться в закрытую дверь. Требовала немедленно начать обмен мебели, хотела забрать какие-то вещи, кричала ещё что-то дикое и несуразное. Владимир понимал, что если сейчас он откроет, если появится перед ней в нетрезвом виде, то это будет для него катастрофой. А потому терпел до последнего.

Однако все мы люди, а не каменные изваяния, и любому долготерпению на этом свете наступает конец. Злобная фурия добилась своего: запертая дверь с треском отворилась, и бывший её супруг, будто разъярённый лев, показался на пороге своего холостяцкого жилища.

«Только сдержаться, только не ударить, – стучала в голове настойчивая мысль. – Нанесение побоев – это выселение из квартиры или даже тюрьма».

С минуту он молча сверлил своего врага пронзительным ненавидящим взглядом, а затем всю накопившуюся злобу, ненависть, досаду, всё, что собралось в душе за это время, вложил в громогласный истошный крик. Никогда с ним не случалось ничего подобного. Может быть, поэтому бывшая тут же затихла и отступила в изумлении. А Володя безостановочно продолжал выплёскивать эмоции наружу. Кричал, орал на всю округу, что было сил. На скандал сбежались соседи, злобная мегера билась в истерике, затем собрала сумки, взяла за руку Диму и отправилась ночевать к матери.

Прошло совсем немного времени, и Владимир наконец понял, что остался один. Замолчал, оделся, вышел на улицу и бросился вслед за ушедшими. Догнал он их неподалёку от ДК (дома культуры), в котором находился опорный пункт милиции. Подошёл вплотную, хотел объясниться, но раззадоренная злобная фурия не сказала, а буквально прошипела, глядя ему прямо в глаза:

– Ты за это заплатишь!!!

Через пару минут две тени – маленькая и большая – скрылись за ярко освещённой дверью культурного заведения.

«Пошла писать заявление на «нежелательного соседа», «неисправимого пьяницу и дебошира»», – мелькнула в воспалённом мозгу Володи неприятная мысль.

Он отошёл в сторонку и остался стоять в тени небольшого киоска. Минут через десять его драгоценные «соседи» вышли на улицу в сопровождении милиционера и стали озираться по сторонам. И тут произошло нечто чудовищное – страшный кошмар, который долго ещё снился по ночам нашему незадачливому герою. Много раз впоследствии он вздрагивал и просыпался, увидев во сне эту поистине ужасающую дикую сцену.

– Вот он! Вижу, смотрите! – радостно закричал мальчишка, показывая пальцем туда, где не очень-то и скрывался от посторонних глаз его отец.

Всё перевернулось внутри у Владимира. Сердце заныло какой-то предательской болью, а во рту стало сухо.

«Нет, только не это! Ещё один Павлик Морозов, – мелькнула в голове страшная мысль. – Это мерзко, гнусно, бесчеловечно! Сын сдаёт родного отца ангажированной, нечистой на руку, но всё же власти! А довольная мать его стоит рядом и улыбается – саркастически и поощрительно-самодовольно».

Блюститель порядка и те, кто его потревожил, подошли к безвольно стоявшему на месте «пьянице и дебоширу». Володя знал этого молодого подтянутого сержанта. Лучшая подруга бывшей работала в милиции на офицерской должности, а он был её племянником. В своё время они дружили семьями, где-то даже сохранилось фото, на котором этот пацан – весёлый и беззаботный – играет с их детьми, а вот теперь…

«Значит, в менты пошёл парень! – подумал Володя. – А что делать? Заводы стоят, а там хотя бы зарплату дают вовремя».

Причём, милиция тогда не очень сильно отличалась от ОПГ. Обе организации делили между собой низовую власть, а люди их боялись и обращались за помощью лишь в самом крайнем случае. Или по блату, как сейчас.

– Пили сегодня? – спросил мент вполне профессионально.

– Да, немного.

– Зачем дома скандалили?

Владимир, конечно, мог бы ответить и на этот вопрос, но только… чужая семья – потёмки, и не понять постовому милиционеру душу «пьяницы и дебошира», от которого к тому же за версту разит алкоголем. Уж лучше промолчать!