Мама сказала:

— Кончно ничего.

— У тебя же всё ещё есть наш ключ? — сказал папа.

Дэниэл пожал плечами.

— Есть, но на улице хорошо. — Даже если бы шёл проливной дождь, он ждал бы на террасе. Дэниэл ведёт себя забавно в подобных случаях. У него есть какие-то непоколебимые понятия о том, что хорошо, а что плохо, и даже если у него есть ключ, он не зашёл бы без нас.

Мы положили сумку Дэниэла в свободную комнату. Он остаётся у нас по крайней мере раз в месяц, иногда на несколько дней, поэтому было бы правильнее оставить какие-нибудь вещи здесь. Но Дэниэл отказался. Думаю, он надеется, что каждый раз, когда ему нужно остаться у нас, — последний. Его надежды никогда не оправдываются.

Мы вышли на улицу, чтобы я смогла проверить животных. С боковой стороны дома, на террасе растянулся Фитц, наслаждаясь последними лучами солнца.

— Папа тебя пожалел, не так ли? — сказал я. — Это здорово, но ты ничему не научишься, если мы просто продолжим сгонять тебя с деревьев.

Фитц, щурясь, поднял голову и зевнул. Дэниэл засмеялся и пригнулся к нему, почесал его за ушами с кисточками и вокруг шеи. Фитц перекатился на спину и Дэниэл почесал его живот.

— Ой-ёй, — сказала я. — Если ты получишь…

— …царапину, то это будет моя вина. Знаю.

— Если простой кот царапает — уже плохо, а рысь в два раза больше обычного муара. Если он сильно ударит, крови не избежать.

Хотя, Фитц всегда хорошо себя вёл рядом с Дэниэлом. Обычно он хорошо себя ведёт. Он чувствует, что Дэниэл любит животных. Мы так познакомились. Через неделю после нашего переезда, Дэниэл принёс раненную белку. Предыдущий смотритель лечил раненных животных, и Дэниэл узнал, что это часть его обязанностей. А то, что пятилетний мальчик один делал в дремучем лесу, полном хищников, что-то да говорит о степени родительской заботы в семье Бьянчи.

Когда он принёс белку, я спросила папу можем ли мы позаботиться о ней. После разговоров об охране животных и о том, что в конце придётся отпустить животное (а не приручать) мои родители согласились. Так я обнаружила свою страсть к сохранению дикой природы. И так я обрела первого друга в Салмон Крик.

Пока Дэниэл игрался с Фитцем, я сидела на траве, вытянув ноги и закрыв глаза. Могу поклясться, что я чувствовала, как энергия наполняет меня. Я вдыхала ароматы леса, резкий запах травы, сладкое благоухание деревьев. Когда я расслабилась, почувствовала насколько напряжена была с тех пор, как вышла из тату салона. Я могла бы сказать, что всё это просто немного расстроило меня, но то, что сказала старушка сильно зацепило меня, хоть я и пыталась отделаться от этой мысли.

Пока я отдыхала Кенджи обежала вокруг дома. Она уступила Фитцу самое почётное место (до этого много раз получив его смертельно опасными когтями по морде) и легла рядом, положив голову мне на колени.

Я некоторое время гладила её, потом спросила Дэниэла, что произошло на этот раз. Он пожал плечами и сказал:

— Как обычно. — Что означало, что его отец напился и набросился на него. Не физически. Думаю Дэниэл предпочёл бы, чтобы это было физически. Насилие он может понять, может с ним справиться. Но не со словами.

Мама Дэниэла умерла три года назад. Хотя, она никогда не проводила много времени в семье — всё время неуловима, рассеяна, застревала в своих лабораториях, не могла найти времени для Дэниэла и двух его старших братьев. Единственный, кто действительно скучал по ней был её муж. Именно с её смерти обычный «стаканчик пивка в выходной» превратился в «мертвецки пьян десять дней в неделю». Сейчас остались только Дэниэл и его отец — два его старших брата учатся в колледже.

Иногда, когда мистер Бьянчи выпьет, он вообще не замечает Дэниэла, что хорошо. Но иногда происходит наоборот. Он говорит всякую чепуху. И не обычные обвинения типа «ты ленивый/тупой/бесполезный». Он говорит…мерзкие вещи. Говорит, что Дэниэл не его сын. Что Дэниэл был ошибкой. Что он выродок, отродье, зло.

Как-то, после смерти Серены, я была там, и его отец налетел на меня, тоже называя меня выродком, сказав, что это я убила Серену, чтобы получить Дэниэла. Дэниэл вырубил его. Потом сбежал к нам. Он оставался две недели. Потом вернулся домой. Как он всегда это делает.

Его отец извинялся. Он всегда извиняется — сказал Дэниэлу, что он был пьян, что не хотел говорить того, что наговорил, что Дэниэл не должен никому рассказывать. Это только показывало, насколько плохо он знает своего сына. Всё что происходило в том доме, там же и оставалось, и я держала рот на замке, тоже, даже, когда думала, что мне не следует этого делать.

— В последнее время он становиться всё хуже. — Сказал Дэниэл после небольшой паузы.

Я оглянулась. Сейчас он игрался с Фитцем, водя длинной травинкой по крыльцу, а рысь гонялся за ней. Он сейчас смотрел в другую сторону, и я могла видеть только краешек его лица. Мне и не нужно было видеть его выражение. Просто услышав тон его голоса, увидев его широкие опущенные плечи, то как напряжены были мышцы его рук, я знала как сейчас выглядит его лицо: губы поджаты, тёмные глаза с грустью смотрят в даль. Он не хотел, чтобы я это видела — его грусть и стыд.

Я встала, чтобы сесть на краюшек террасы. Кенджи кралась за мной. Фитц одарил нас обеих взглядом «смотрите куда идёте, Я с ним играю». Дэниэл продолжил водить травинкой по полу, оставляющую семечки за собой.

Я хотела что-то сказать ему. Обнять его. Похлопать его по плечу, сделать что-то, что напомнило бы ему, что я рядом. Но я никогда этого не делала. Не могла.

После смерти Серены, мы проводили дни на пролёт, только вдвоём, скорбя по ней. И иногда он обнимал меня, и это было нормально, потому что я знала, что так он утешал меня. Но я не думаю, что могла бы сделать тоже самое по отношению к нему, не имея для того действительно важной причины, он мог бы не так всё понять.

И это не из-за Серены. Понятное дело, что я не хочу, как последняя шлюшка гоняться за бывшим парнем моей умершей подруги. Но более важно, что я не хочу делать что-то, из-за чего он будет чувствовать себя не комфортно, если ему нужно будет остаться. Я более чем уверена, что могла бы обнять его, не боясь, что он не так поймёт, но не могла воспользоваться этим шансом.

Поэтому я сидела, так ничего и не сказав. Минуту спустя, он подполз ко мне. Фитц зарычал, затем удалился, мимоходом ударив Кенджи, как будто она в чём-то была виновата. Мы смотрели на него, пока он не скрылся в лесу.

— Время охоты. — Сказала я, потому что лучшего не смогла придумать.

— Он хорошо с этим справляется. — Ответил Дэниэл.

— Если сможет застать свой ужин врасплох. — Отсутствие у Фитца задней левой ноги, означало, что он может нормально ходить, но не бегать за дичью или от других хищников.

— И если сможет залезть за ним на дерево.

Я тихо засмеялась и подобрала колени. Помолчав ещё немного я сказала:

— Ты сказал, что отец становится хуже?

— Ну да. Я рад, что он уезжает завтра по делам. Спорим, что и ты тоже уедешь. Время праздновать день рождения.

Он толкнул меня в плечо я выдавила улыбку. Ещё минуту спустя он прочистил горло, чтобы сказать:

— У него была телеконференция с Сант Клаудом на прошлой неделе. Думаю, он сказал им, что хочет уехать из Салмон Крик.

Я резко оглянулась.

— Что?

— В последнее время, когда выпьет, он твердит как он хочет уехать, что чувствует, что застрял. Застрял в Салмон Крик из-за меня и из-за контракта с компанией. Он говорил об этом только, когда пил. А потом у него было это собеседование.

— И как прошло?

— Плохо. Думаю, он пытался расторгнуть контракт. Ему отказали. Он должен был догадаться, что так будет. Все повязаны этим контрактом, в целях безопасности. Помнишь, как пришлось совету всего города уговаривать Сант Клауд позволить предкам Серены уехать после… ну, после.

Я кивнула. Из того, что я поняла, им не сильно пришлось бороться. Майор Тиллсон и все горожане обратились с прошением в Сант Клауд, которые дали родителям Серены щедрые увольнительные. Чтобы получить подобное, нужна веская причина. Нельзя бросить свои разработки на полпути и с накопленным опытом перейти к конкуренту.