Велорий быстро взглянул на девушку и кухню огласил его безудержный хохот. Он так сильно смеялся, что на глазах появились слезы.

– Ей Богу, ты – это нечто, – еле выговорил он сквозь смех.

– Зря смеешься, – важно сказала Бестужева. – Чтобы ты не говорил, но я тебе нравлюсь. Ты сам сказал, что я милая.

– Конечно, пудели все довольно милые.

Оля неосознанно пригладила свои кудряшки. Ее часто дразнили пуделем из-за непокорных волос, но услышать это от него было неприятно.

– Ненавижу тебя, – буркнула она в ответ.

– А недавно говорила, что любишь.

Оля хотела запротестовать, но …

Оля сильнее сжала чашку руками.

– В лифте ты так нежно меня обнимал и утешал, – мечтательно произнесла она.

– Конечно, ведь если бы ты грохнулась в обморок, мне пришлось бы тащить тебя на руках, а ты не пушинка.

– Лорик, во мне даже пятидесяти килограммов нет, – вспылила девушка. – Просто признай, что я тебе нравлюсь.

– Нет!

– Неправда! Не верю! Ты все врешь! – Оля вскочила, пролив на себя горячий чай, громко ойкнула и поставила чашку на стол.

Харламов закатил глаза, в очередной раз поражаясь ее неуклюжести.

– Все говорят, что я довольно симпатичная, – начала Оля уверенно, правда, под конец тирады ее голос подкачал, и последнее слова она прошептала. Была ощущение, что девушка сомневалась в собственных словах, хотя в этом виновато было больное горло.

– Тебе соврали!

– Да что тебе во мне не нравится?

– Давай посмотрим, – Велорий, облокотился на стол. – Во-первых, ты малолетка, – Он загнул палец, – во-вторых, ты не красавица. Плоская, прямая и худая – твоя фигура не тянет даже на «троечку». И, ко всему прочему, я терпеть не могу неуклюжих, тупых девиц.

– Почему ты такой жестокий?

– А я на самом деле такой, – твердо ответил он.

– Но в школе ты совсем не такой.

– Я хорошо притворяюсь, а перед тобой мне это ни к чему.

– Тогда я всем расскажу, что ты двуличный, самовлюбленный…

– И ты наивно полагаешь, что тебе поверят… ха… не смеши! А таких наивных дурочек как ты, я вообще не переношу.

Губы Оли задрожали. Неужели она так в нем ошиблась? Но чтобы он ей не наговорил, она не заплачет. Девушка резко развернулась, чтобы как можно скорее уйти, но, будто сегодня неприятностей было недостаточно, споткнулась о коврик, едва устояв на ногах. Бестужева, стиснув зубы, подошла к двери, но проклятый замок никак не поддавался. Велорий, язвительно улыбаясь, с легкостью открыл дверь. Не говоря ни слова, она выскочила оттуда как ужаленная.

Дверь за ней тихо закрылась.

«Правильно! Беги отсюда, наивная, доверчивая дурочка», – Велорий устало потер переносицу, – «Тебе давно пора снять розовые очки, а то кто-то невзначай растопчет твое доброе сердечко».

Оля полоскала горло водой с солью, содой и йодом. Это гадкая смесь вызывала рвотные позывы, но была лучшим средством от ангины. Всего неделя оставалась до церемонии вручения аттестатов, и девушка была решительно настроена там присутствовать.

– Ну, Лорик, – прошипела Оля. – Ты обязательно влюбишься в меня. Я просто так не сдамся.

Благодаря упорству Оля сумела победить болезнь за четыре дня.

– Пусть и малолетка, но я скоро повзрослею, – твердила она себе. – Моя грудь вырастет, а фигура станет женственной. И я вовсе не тупая! Правда, с неуклюжестью не поспоришь, здесь придется поработать. Но я не сдамся!

– Ты что там бормочешь?

Оля подпрыгнула от неожиданности и схватилась за сердце.

– И давно ты здесь стоишь? – настороженно спросила она. – «Интересно, сколько он успел услышать из того, что я тут наговорила?»

– Не особенно.

– Дети, идите сюда, – услышали они голос матери.

«Слова тебе, Господи, он ничего не слышал», – облегченно вздохнула девушка.

– Но, знаешь, вряд ли у тебя там… – Велорий кивнул на ее грудь, – что-то вырастет.

Оля кинулась на него с кулаками, он легко уклонился, при этом посмеиваясь, что заводило ее еще сильнее.

Как же ее бесили его подначки. Из комнаты снова послышался голос матери, и Оле пришлось отложить месть. Велорий пошел первым и вдруг получил ощутимый толчок в спину. Он остановился и посмотрел на нее, Оля хитро улыбалась, ведь они стояли перед открытой дверью, и мама с Константином уже видели их, а значит, Велорий ничего не мог предпринять.

– Прошу, – приторно улыбаясь, сказал он, пропуская ее вперед.

Но едва Оля с победным выражением лица прошла мимо, как тут же, споткнувшись через его, ловко подставленную ногу, кубарем влетела в комнату.

– Оля, ну будь же осторожней! – попросила мать, вовсе не удивляясь привычному явлению.

Оля зыркнула на Велория, но его лицо оставалось невозмутимым.

– Дети, – Константин нетерпеливо поднялся со стула. – Мы с Любочкой хотели бы сказать вам кое-что важное.

– Мы с Костей давно знакомы, – продолжила старшая Бестужева. – И в общем… мы любим друг друга и собираемся пожениться.

Оля не мигая посмотрела на мать, потом перевела взгляд на Константина Васильевича. Велорий оставался абсолютно равнодушным, будто его вовсе не удивила эта новость.

– Мам? – испуганно протянула Оля. – Я… мы… как…

– Милая, я знаю, что ты взволнованна, но после выпускного мы переезжаем в новый дом и будем жить все вместе, поэтому у тебя будет немного времени привыкнуть к этой мысли, – Любовь Бестужева быстро взглянула на жениха. – Оставляем вас с Велорием обсудить эту новость, если что, мы внизу.

Константин и Любовь поспешно ретировались. Оля еще не успела сообразить, как их уже и след простыл.

– Мама!

– Не ори, они уже сбежали.

– Надо что-то делать, – Оля лихорадочно ходила по комнате.

– Ты уже ничего не сделаешь, – возразил Велорий.

– Почему ты такой спокойный? Ты знал все, да? Но когда они начали встречаться?

Он хмыкнул.

– Уже года два. Это только такая святая невинность, как ты, до сих пор уверена, что твоя мама и мой старик такие трудоголики, что после работы допоздна засиживаются у нас дома. Не хотелось бы тебя огорчать, моя милая, но у них начался медовый месяц до свадьбы, – он усмехнулся. – Батя и твоя мама так расшатали кровать, что она уже скрипит. И к тому же твоя мама очень шумная во время …