– Ребята, я должна отправить вас в детский сад! – грустно сказала как-то утром Девочка медведям. – Вы вечно что-то вытворяете, и папа уже начал по-настоящему сердиться.

Медведи сидели рядом и слушали, не проронив ни слова. Девочка продолжала:

– Я бы не делала этого, но родители больше не хотят оставлять вас без присмотра одних, – она села напротив Миши Пульта. – Зачем надо было бить Свистуна молотком для мяса, ума не приложу, – Девочка возмущенно цокнула языком.

Медведи продолжали угрюмо молчать. Никто из них не хотел идти в детский сад. Среди игрушек ходили разные неприятные истории об этом месте.

– Хоть ненадолго, только чтобы папа перестал сердиться. Ну, хоть ради меня, – Девочка умоляюще посмотрела на них, затем перевела взгляд на часы, висящие на стене. – Кстати, мы уже опаздываем.

Медведей Девочка решила проводить сама во избежание каких-либо недоразумений в пути. Всю дорогу они плелись в совершенно испорченном настроении, но впереди их ожидала настоящая проверка на прочность. «Проверка» была воспитателем детского сада. Это была толстая, не особо поворотливая женщина с орлиным носом и странными волосами цвета соломы, злая, как собака, и с ничего хорошего не предвещающим именем. Звали ее – Ефима Гадовна.

– Еще одних оболтусов притащили! – прокричала она. – Мало что ли нам этих мелких хулиганов.

Девочка оставила их и ушла, а медведи вжались в стенку от ужаса.

– Ну! – как бы вопросительно обратилась к ним Ефима Гадовна. – Что выбираете: пойти в младшую группу или чистить картошку на кухню? Да что я вас спрашиваю, вы же плюшевые медведи! – она схватила их за лапы и потащила куда-то по коридору.

Сначала было очень темно, и, кроме шаркающих шагов Ефимы Гадовны и ее постоянного покашливания, ничего не было. Потом вдруг резко распахнулась дверь,

и яркий свет осветил все вокруг вместе с нарастающим шумом и гамом. Повсюду носились дети. Это была младшая группа.

– Ловите! – крикнула воспитательница, швырнула медведей на пол в центр комнаты и закрыла за собой дверь.

Они громко плюхнулись, и к ним сразу устремилась масса заинтересованных хулиганов. Миша Пульт подскочил, схватил Маленького Медведя в охапку и бросился наутек.

– Держите их! – кричали дети. – Держите!

Миша добежал до уголка с игрушками и начал метать в детей все, что попалось под руки: кегли, мячи, кубики, машинки. Пыл у детей немного поубавился. Тут Мише под руку попался игрушечный пистолет. Он схватил его в кукольную руку, зверски размахивая им по сторонам, начал кричать:

– Не подходи! Не подходи! Все руки за голову! Свободу плюшевым медведям!

Видимо, говорящая игрушка произвела сильное впечатление на сорванцов. Кто-то заплакал, а Маленький Медведь от волнения завонял.

– Мне кажется, один из медведей сделал «а-а», – понюхав воздух, сказала девочка с красным бантом на голове.

– Вы сейчас все сделаете «а-а», если не оставите нас в покое! – заверещал Миша Пульт.

Тут дверь в комнату снова распахнулась, и в проеме возникла Ефима Гадовна, вероятно, обеспокоенная чьим-то плачем.

– Кто тут ревет? – грозно прокричала она. – И кто тут опять не дошел до туалета? все пальцем указали на медведей.

Воспитательница ринулась к игрушкам и пошмыгала носом.

– Вы что его в унитаз уронили? – обратилась она к детям, намекая на Маленького Медведя.

Тут Миша Пульт не выдержал и, снова схватив Маленького под мышку, побежал к выходу. Он хотел как можно скорее покинуть это ужасное место. Ефима Гадовна, увидев бегущих медведей, сначала едва не лишилась рассудка, но, опомнившись, рванула за ними, шлепая тапками по полу. Медведям удалось спрятаться в темном углу за шваброй, и после того, как Гадовна проскочила мимо, они направились в противоположную сторону, вскоре добравшись до кухни. Здесь никого не было, кроме булькающих огромных кастрюль. На одной из них было написано – «Борщ».

– Странное имя, – пробормотал Миша Пульт. – Наверное, здесь она варит всех, кто ей не нравится, и подписывает кастрюлю, чтобы не забыть. Последнего, например, звали Борщ.

Маленький Медведь завонял еще сильнее.

– Вообще-то, я пошутил! – сказал Пульт. – Полезли наверх, тебе как раз сейчас не помешает зачерпнуть пару половников борщка.

До верха добрались по полотенцу, свисавшему от плиты. Оставалось только как-то умудриться налить горячий борщ из раскаленной кастрюли.

– Я придумал, – сказал Миша, и его глазки блеснули. – Я тебя посажу в банку, дам ложку, а банку брошу в кастрюлю. Ты будешь плыть и ложкой хлебать борщ.

– Но банка, наверное, сразу нагреется, я обожгу себе лапы, – возразил Маленький Медведь.

– А ты не стой на месте, а шагай все время! – ответил Пульт.

Так и сделали. Нашли стеклянную банку, Маленький с ложкой запрыгнул в нее, и Миша закинул это все в кастрюлю. Послышался всплеск, а потом чье-то быстрое топтание на месте, затем чавкающий звук – Медведь вовсю черпал ложкой, ел, топал на одном месте и плавал от одного края кастрюли до другого. За этим занятием их и застала Ефима Гадовна, которая, оказывается, тихо пробралась на кухню, пока медведи возились с банками. Увидев, что в кипящем борще плавает живая плюшевая игрушка, ловко орудующая ложкой и явно довольная жизнью, воспитательница издала воинственный клич и бросилась на Маленького Медведя. Тот испугался и начал быстро грести ложкой к дальнему краю кастрюли. Стоит еще отметить, что эта кастрюля была очень большой, я бы сказал огромной, несколько метров в диаметре. Поэтому, когда Медведь отплыл подальше, Ефима Гадовна не успела его схватить, и пришлось ей обегать плиту с другой стороны, но Маленький тоже не дремал и тут же отплывал к другому краю. Так они носились по кругу долго: топающий Медведь в банке, гребущий ложкой, и разъяренная воспитательница, бегающая по кругу с растрепанными волосами и мокрая от пота. Кто знает, может быть, они бы бегали так весь день и всю ночь, если бы ситуацию не изменил Михаил Пульт. Он, не теряя времени даром, взобрался на высокую полку с посудой, и когда в очередной раз Ефима Гадовна пробегала мимо него, Миша прицелился как следует и дал ей своей фирменной рукой по голове. Больше было похоже на подзатыльник, из-за которого вдруг случилось страшное – у воспитательницы отвалились волосы. Нет, нет, вы не подумайте, что удар был настолько сильным, хотя Миша, конечно, очень старался. Просто Ефима Гадовна носила парик. Вот и вся загадка. Ее настоящие волосы были редкими, росли клочками, поэтому она не испытывала судьбу, а обычно поутру надевала чулок на голову и следом паричок. Но об этом знала только она сама. А пока, на кухне воцарилось гробовое молчание, что даже Маленький перестал топтаться в банке, забыв о боли. Медведи молча смотрели на воспитателя, а та, обхватив голову руками, стояла в полном оцепенении, не двигаясь с места. Потом раздался истошный вопль. На самом деле орали двое: Ефима Гадовна и Маленький Медведь. Гадовна понятно почему, из-за лысой головы, а Медведь – потому что обжег ноги пока стоял. Воспитательница снова получила удар кукольной рукой, чтобы не кричала, а Маленький быстренько подплыл к краю кастрюли и выпрыгнул из банки. Медведи метнулись вниз, кто куда, и бросились бежать со всех ног по темному коридору. Они мечтали только об одном – покинуть это злобное место, хотя при всех обстоятельствах Маленькому Медведю очень понравился борщ. На кухне тем временем раздался новый вопль, и Ефима Гадовна, наспех криво натянув парик задом наперед, мчалась за ними по коридору со шваброй в руках. Медведи кое-как успели забежать в первую попавшуюся комнату и захлопнуть за собой дверь, как грузное тело воспитательницы тотчас с шумом обрушилось на нее и стало неистово трясти ручку. Пульт выдохнул с облегчением и осмотрелся.